Маршалл Мак-Люэн - Понимание медиа: Внешние расширения человека

• Название: Понимание медиа: Внешние расширения человека
• Автор: Маршалл Мак-Люэн
• Издательство: КАНОН-пресс-Ц
• Жанр: Философия
• Год: 2003
• ISBN: 5-86090-102-Х

В первом приложении к нашей большой серии «Публикации ЦФС» мы помещаем знаменитую и грандиозную по степени влияния на умы социальных мыслителей второй половины ХХ века работу замечательного канадского ученого и публициста Герберта Маршалла Маклюэна «Понимание медиа», давно уже ожидаемую в русском переводе.

Книга предназначена для социологов, социальных психологов и антропологов, культурологов, философов и всех изучающих эти дисциплины.

---

Ускорение создает структуру, которую некоторые экономисты называют структурой «центр— периферия». Когда она становится слишком громоздкой для создающего и контролирующего ее центра, от нее начинают отщепляться фрагменты, устанавливающие новые системы «центр— периферия», уже свои собственные. Самый известный пример дает история американских колоний Великобритании. Когда тринадцать колоний начали развивать собственную социальную и экономическую жизнь, они почувствовали потребность стать самостоятельными центрами со своими собственными перифериями. Это время, когда первоначальный центр может предпринять жесткую попытку удержать централизованный контроль над перифериями, как и в самом деле поступила Великобритания. Медлительность морских путешествий оказалась совершенно неадекватна для сохранения столь огромной империи на базе примитивного принципа «центр—периферия». Сухопутным державам легче сохранять унифицированный образец «центр—периферия», нежели морским. Именно относительная медлительность морских путешествий заставляет морские державы поощрять развитие множественных центров посредством своего рода почкования. Таким образом, морские державы тяготеют к созданию центров без периферий, а сухопутные империи отдают предпочтение структуре «центр—периферия». Электрические скорости создают центры повсюду. Периферии на нашей планете исчезают.

Отсутствие гомогенности в скорости движения информации создает разнообразие форм организации. Но тогда вполне предсказуемо, что любое новое средство перемещения информации будет менять любую властную структуру, какая бы она ни была. Пока новое средство одновременно присутствует повсюду, сохраняется возможность, что структура будет изменена без разрушения. Там, где есть большие расхождения в скоростях движения — например, между воздушным и сухопутным путешествием или между телефоном и пишущей машинкой, — в организациях возникают серьезные конфликты. Метрополис нашего времени стал образцовым примером таких расхождений. Если бы гомогенность скоростей была тотальной, не было бы никаких бунтов и катастроф. Впервые политическое объединение на началах гомогенности стало возможно с появлением печати. В древнем Риме, однако, лишь легкая бумажная рукопись пробивала непроницаемость племенных деревень и уменьшала их обособленность, а когда прекратились поставки бумаги, дороги стали такими же пустынными, какими они были в наши дни после введения нормированной продажи бензина. Таким образом, возвратился старый город-государство, а место республиканства занял феодализм.

Кажется достаточно очевидным, что технические средства ускорения должны были покончить с независимостью деревень и городов-государств. Когда бы ни происходило ускорение, новая централистская власть неизменно предпринимает попытки гомогенизировать как можно больше периферийных районов. Процесс, приведенный в действие Римом посредством фонетического алфавита, прилаженного к его бумажным маршрутам, на протяжении прошлого века происходил в России. На примере сегодняшней Африки мы, опять-таки, можем заметить, сколь основательная визуальная обработка человеческой души алфавитными средствами требуется для того, чтобы сделать возможной сколь-нибудь ощутимую степень гомогенности социальной организации. В древнем мире, например в Ассирии, значительная часть этой визуальной обработки была проделана неписьменными технологиями. Однако ничто не может соперничать с фонетическим алфавитом как инструментом перевода человека из закрытой племенной эхо-камеры в нейтральный визуальный мир линейной организации.

Сегодня ситуация в Африке усложняется внедрением новой электронной технологии. Западный человек и сам девестернизируется новым ускорением не меньше, чем африканцев детрайбализирует наша старая технология печати и промышленности. Если бы мы понимали наши старые и новые средства коммуникации, эти неразберихи и надломы можно было бы предусматривать заранее и синхронизировать. Однако сам успех, которым мы наслаждаемся, специализируя и разделяя свои функции ради достижения большей скорости, служит одновременно причиной нашего невнимания к ситуации и полного ее неосознания. Так было всегда, по крайней мере в западном мире. Понимание предпосылок и границ собственной культуры на уровне самосознания кажется угрожающим структуре эго, а потому всячески избегается. Ницше говорил, что понимание останавливает действие, и люди действия как будто интуитивно это знают, держась в стороне от опасностей постижения.

Суть ускорения, достигаемого посредством колеса, дороги и бумаги, состоит в разрастании власти вширь во все более гомогенном и единообразном пространстве. Так, невозможно было даже представить реальный потенциал римской технологии до тех пор, пока печать не придала дороге и колесу гораздо большую скорость по сравнению со скоростью римских колесниц. Между тем, для письменного и линейного западного человека ускорение, принесенное электронной эпохой, столь же разрушительно, сколь разрушительными для жителей племенных деревень были римские бумажные маршруты. Наше сегодняшнее ускорение — не медленный взрыв вовне, от центра к перифериям, а мгновенный взрыв вовнутрь, стремительное слияние пространства и функций. Наша специалистская и фрагментированная цивилизация, структурированная на основе принципа «центр—периферия», внезапно для себе переживает быструю перекомпоновку всех своих механизированных частей в единое органическое целое. Эго новый мир глобальной деревни. Деревня, поясняет Мэмфорд в книге «Город в истории», достигла социального и институционального расширения всех человеческих способностей. Ускорение и городские агрегаты служили лишь отделению их друг от друга и облечению в более специалистские формы. Электронная эпоха не может поддержать крайне слабое сцепление структуры «центр—периферия», которую мы неразрывно связываем с последними двумя тысячелетиями существования западного мира. И проблема здесь вовсе не в ценностях. Если бы мы понимали наши прежние средства коммуникации, такие, как дороги и печатное слово, и достаточно высоко ценили их последствия для человека, мы могли бы сократить роль электронного фактора или даже вовсе вычеркнуть его из нашей жизни. Но разве существовала когда-то хоть одна культура, которая, поняв технологию, поддерживающую ее структуру, была бы готова оберегать ее таким образом? Если бы даже такая и была, дело было бы в ценностях, или продуманных предпочтениях. Но ценности, или предпочтения, возникающие из простого автоматического функционирования той или иной технологии в нашей социальной жизни, не могут быть увековечены.

В главе о колесе будет показано, что до появления колеса большую роль играла бесколесная транспортировка, в частности с помощью полозьев, приспособленных к передвижению по снегу и болотам. Для их перемещения часто использовали вьючных животных; первым вьючным животным была женщина. Однако наибольшая доля бесколесной транспортировки в прошлом осуществлялась по реке и по морю; сегодня этот факт так же красноречиво, как и прежде, выражен в местоположении и форме великих городов мира. Некоторые авторы подметили, что древнейшим вьючным животным для мужчины была женщина, поскольку мужчина должен был быть свободен для пресечения внешних посягательств на нее, будучи, так сказать, носителем ответственности. Но эта фаза принадлежала к доколесной стадии развития транспорта, когда была лишь бездорожная пустыня, по которой бродили охотники и собиратели пищи. Сегодня, когда львиная доля в транспортировке приходится на перемещение информации, колесо и дорога переживают упадок и устаревают; однако прежде, в условиях давления, требовавшего колес, а также исходившего от самих колес, необходимы были дороги, чтобы их обслужить. Появление постоянных поселений дало толчок развитию обмена и росту движения сырья и продуктов из сельской местности в обрабатывающие центры, где существовало разделение труда и специалистских ремесленных навыков. Совершенствование колеса и дороги все больше подтягивало город к деревне в процессе их чуткого взаимного подлаживания. Этот процесс мы наблюдали в наш век на примере автомобиля. Крупные усовершенствования в дорогах все более и более подтягивали город к деревне. К тому времени, когда люди начали говорить о «загородных автомобильных прогулках», дорога заменила собой сельскую местность. С появлением сверхскоростных магистралей дорога стала стеной, отгородившей человека от сельской местности. Затем наступила стадия скоростной магистрали как города — города, раскинувшегося на весь континент, — которая растворила все прежние города в расползающихся агрегатах, опустошающих сегодня их популяции.