Кэтрин Куксон - Бремя одежд

• Название: Бремя одежд
• Автор: Кэтрин Куксон
• Издательство: Арт Дизайн
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-85369-010-8

Героиня романа «Бремя одежд» Грейс – тонкая, умеющая глубоко чувствовать женщина, для которой замужество оборачивается мучительными переживаниями и сомнениями. Любовь-искушение, добродетель, принесенная в жертву страсти, супружеская измена, изощренная месть – сюжетный стержень захватывающего повествования.

---

Нет, если она, Грейс, собирается покинуть дом, ей придется сделать это одной. Но она не могла потерять и Джейн, не могла. Она лишилась двух других детей, но не могла потерять Джейн.

Она должна поговорить с Эндрю.„Эндрю… Эндрю… Она бросила взгляд туда, где он стоял, напряженно застыв, и смотрел на окно гостиной.

Грейс заставила себя встать и направилась к двери. Когда она вышла из комнаты, пожалуй, ни Дональд, ни Джейн не заметили этого…

Три недели спустя Дональд, как будто не желая, чтобы его слова расходились с делом, скончался. Таким образом, для Грейс отпала необходимость искать убежище у тети Аджи.

Дональд умер весьма драматично – это случилось в один из вечеров в церкви, на ступеньках алтаря. И кто же оказался рядом с ним в эту последнюю минуту? Разумеется, Кейт Шокросс.

Грейс не испытала чувства досады из-за того, что все произошло именно так: эта женщина действительно любила его. Но вот что вызвало у Грейс отвращение – то, как расписывала это событие сама почтмейстерша.

Позабыв обо всех правилах приличия, рыдающая мисс Шокросс открыто заявила Грейс, что Богу было угодно, чтобы Дональд умер у нее на руках, и что в последний миг на устах его было ее, Кейт, имя. Она была так убита случившимся, что вскоре рассказала об этой воле Бога всем.

Как обычно случается в подобных ситуациях, деревня зашумела.

Кейт Шокросс – самая настоящая дура, говорили многие, и к тому же бессовестная. Додуматься сказать такое!

Но потом люди стали вспоминать отношения викария и почтмейстерши, делать выводы. Да, не удивительно, что жена священника, бедняжка, в конце концов свихнулась. Все видели, как часто бегала почтмейстерша в Уиллоу-ли, когда хозяйка отсутствовала. Ах, поверите ли? И все действительно поверили.

Но потом, в Рождество тысяча девятьсот шестидесятого года, Пегги Матер заговорила.

ЧАСТЬ 3

Грейс сидела – единственная из собравшихся.

Она сидела на краю тахты, с опущенной головой, а взгляд ее был устремлен на крепко сцепленные руки, покоившиеся на коленях.

Рядом стоял Эндрю, его левая рука сжимала обивку дивана.

Справа от него, спинами к роялю находились Беатрис и Джейн, а на коврике перед камином – Стивен. Грейс заметила, что его колени время от времени судорожно подергиваются. Она не могла смотреть в глаза сыну и видеть, как из этого бледного бескровного лица струится ненависть. Кожа Стивена напоминала рисовую бумагу и была такой же гладкой. Он говорил, как будто выплевывал слова, наполненные ядом, слова, которые плохо сочетались с обликом подающего надежды слуги Бога. Но в данный момент Стивен был лишь молодым человеком, отчаянно защищавшим свое происхождение и каждой частицей тела отрицавшим родство с этим грубым шотландцем, который якобы был его отцом.

– …Даже если ты… если ты встанешь на колени и поклянешься на кресте, я все равно не поверю, ты слышишь? Я знаю, кто я есть, знаю, чья во мне кровь… чувствую это вот здесь, – он ударил себя в грудь, но жест оказался каким-то вялым и не впечатляющим – Я знаю, что унаследовал все черты моего отца. Моего отца, ты слышишь? Его мысли – это мои мысли, его манеры – это мои манеры, его принципы – это мои принципы, все… все…

Грейс подняла голову, и Эндрю, полагая, что она начнет протестовать, положил руку на ее плечо.

Но Грейс не собиралась ничего говорить. Она просто взглянула на сына, чтобы убедиться, что ошибается: сейчас ей казалось, что это ее покойный супруг стоит на коврике перед камином спиной к огню. Но не только поза Стивена вызывала в памяти образ Дональда. Даже не имея ни малейшего внешнего сходства с ним, сын Грейс в этот момент все равно был почти что его двойником. Сомнения, которые охватывали Грейс время от времени в предыдущие годы, вернулись вновь. Если б это могло хоть чуть-чуть помочь в данной ситуации, она бы сказала «Ну ладно, действительно есть сомнения насчет того, кто на самом деле твой отец. Пусть тебе будет легче». Но Грейс понимала, что даже если она и сделает над собой усилие и заставит себя проговорить это, обстановка нисколько не разрядится. Ей казалось, что она чуть ли не несколько часов подряд излагала детям факты, стараясь не чернить Дональда, а представить его так, как это всегда делал доктор Купер, – как больного человека, хотя и понимала она делает его лучше, чем он был на самом деле. И несмотря на это, какого же она достигла результата? Только вызвала еще большую ненависть Стивена. Грейс знала, что сын никогда не любил ее, но теперь его неприязнь переросла в отвращение. Какова будет реакция девочек, еще предстояло увидеть, но одно было ясно – Стивена она потеряла. Но разве не потеряла она его, когда он был еще ребенком? Да, но тогда ей не было больно так, как сейчас.

Грейс расцепила пальцы и прижала руки к горлу. Впервые за все время заговорил Эндрю.

– Что бы ты ни сказал, – обратился он к Стивену, – от этого ничего не изменится, – его голос был низким, ровным, без ноток горечи – Нравится тебе или нет, но твой отец – я.

В то время, как он говорил это, Грейс вспомнила о своей беседе с Аджи, состоявшейся после возвращения Эндрю из армии «Импотенция не означает бесплодия.»

Когда Эндрю и Стивен встречались лицом к лицу, шотландец начисто отрицал то утверждение тети, но сейчас, глядя на молодого человека, на которого он претендовал как на своего сына, Эндрю впервые испытал серьезные сомнения: в этом сердитом лице он не видел ни одной черточки своей или своих предков.

Никто не сказал ни слова, и Эндрю продолжал:

– Если бы твоя мать сделала так, как хотела, она увезла бы тебя отсюда, когда ты был еще ребенком, но она осталась ради меня. Она уже говорила вам, что я был связан по рукам и ногам. В последние же годы она оставалась здесь не для меня, а ради тебя, ради всех вас, – он перевел взгляд на Беатрис и Джейн. – Она хотела устроить вашу жизнь… прежде, чем начать жить своей.

Голова Грейс снова низко опустилась на грудь. Да, это было ее главным желанием – устроить их всех, избежать того, чтобы какие-либо неприятности собственной жизни касались детей. Как ни странно, только теперь она поняла, что избежать скандалов и было ее основной целью. Она осознала, что ее попытки бросить Дональда были лишь вялыми и нерешительными жестами. Она смирилась с многолетней пыткой собственного разума не столько ради того, чтобы быть рядом с Эндрю, сколько желая остаться незапятнанной в глазах детей.

Даже ее нервный срыв и страшные проклятья, которые она изрыгала в тот памятный день, насколько она видела, не произвели на них особого впечатления. Скорее их сострадание вызвала ее болезнь. Но сейчас, в эту последнюю минуту, она предстала перед ними в таком свете, что ей казалось, будто судьба или сам Бог были решительно настроены заставить ее платить за свои грехи… Или, может быть, это все еще трудился дух Дональда, оправдывая себя и свои принципы? Мол, что посеяла, то и жнешь?.. Что бы это ни было, это было страшно… То, что в качестве орудия разоблачения был избран возлюбленный Джейн Джордж, казалось ей просто сверхъестественным. Этот человек, которого она встречала только дважды и оба раза видела всего лишь несколько минут, стал и главным ее обвинителем, и избавителем, и Грейс чувствовала: происходящее выходит за пределы обычных совпадений.

Она подняла голову и опять была поражена яростным выражением лица Стивена.

Он заговорил, обращаясь к Грейс. Он отвечал Эндрю, но обращался к матери.

– Неважно, что он говорил… я не верю ни одному его слову, слышишь? – Стивен уже кричал, и Эндрю резко осадил его:

– Не смей разговаривать таким тоном с матерью. Все, что ты хочешь сказать, говори мне.

– Вы!.. – Стивен сошел с коврика. Какой-то миг казалось, что он ударит стоящего перед ним человека. Но когда Эндрю не сказал в ответ ни слова и не пошевелился, Стивен взял себя в руки и, в последний раз бросив на мать полный отвращения взгляд, быстро вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

Грейс еще крепче, до боли сжала горло. Он уедет из дома, он вернется в колледж. «Я видела Стивена в последний раз,» – мелькнула в ее голове мысль. Она быстро повернула голову и посмотрела на дверь Стивен. О, Стивен.

Потом Грейс медленно перевела взгляд на дочерей.

Беатрис смотрела на нее широко раскрытыми глазами, а Джейн, опустив голову на грудь, стояла так тихо, что можно было подумать, будто она спит стоя.

Глядя на лицо Беатрис, Грейс почти с полной уверенностью могла сказать, о чем думает старшая дочь.

Мысли Беатрис торопливо сменяли одна другую, и она, как зачарованная, смотрела на мать.

Значит, все эти годы у нее был любовник, да и то всего лишь управляющий на ферме… а одно время вообще только сельскохозяйственный рабочий. А теперь она хочет сказать, что этот человек – ее отец… и что папа не мог быть отцом вообще… это был шок. Все, что она говорила, ужасало, по-настоящему ужасало.

И все же Беатрис смутно понимала причину, побудившую мать «сойти с рельсов», – жизнь без… этого была бы невозможной. И вот как раз этого, как она утверждала, у ее мужа не было…