Кэтрин Куксон - Бремя одежд

• Название: Бремя одежд
• Автор: Кэтрин Куксон
• Издательство: Арт Дизайн
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-85369-010-8

Героиня романа «Бремя одежд» Грейс – тонкая, умеющая глубоко чувствовать женщина, для которой замужество оборачивается мучительными переживаниями и сомнениями. Любовь-искушение, добродетель, принесенная в жертву страсти, супружеская измена, изощренная месть – сюжетный стержень захватывающего повествования.

---

– Ты забываешь о своем положении. Ты – жена священника, но ты об этом часто забываешь, а…

– А Грейс Дарлинг была дочерью смотрителя маяка, – дерзко воскликнула она. – Говорю тебе, Дональд, он намекал на героиню, он не имел в виду меня…

Они находились в гостиной. В камине весело горел огонь, а первая в жизни Стивена новогодняя елка сверкала украшениями в дальнем углу комнаты. Ветки остролиста были укреплены под разноцветными тарелками, высоко укрепленными на стойках по всем стенам. Обстановка напоминала рисунки на рождественских открытках: она была очаровательной, теплой, манящей, но в тот момент Грейс ненавидела весь этот дом – и его хозяина. Больше всего хозяина: он стоял с твердым намерением продолжать свой перекрестный допрос до тех пор, пока она не признается. Признается? Но в чем? Она сказала ему правду.

– Ладно, может, я чего-то недослышал, но когда я увидел, как он обнимает тебя… меня что, и глаза подвели?

Грейс повернулась к нему спиной. Все, хватит, она больше не может слышать его голос. Надо бороться с ним тем же методом, решила она. Круто повернувшись к Дональду, она сказала:

– Нет, твои глаза не подвели тебя – так же, как и мои – меня, когда я увидела, как ты держишь за руки Кейт Шокросс в церковной ризнице.

Если бы она направила ему в грудь дуло пулемета, эффект не был бы таким потрясающим. Грейс закричала:

– Да, да, теперь обвинять буду я, а ты объясняйся, как можешь. «Дорогая, дорогая Кейт, – передразнила она, – что бы я делал без вас? Дорогая… дорогая Кейт!»

– Замолчи! Замолчи! – Дональд побагровел, как индюк. – Это было не так, ты все неправильно поняла.

– О, да, я… я неправильно поняла, – она запрокинула голову и неприятно засмеялась. – Ладно, пусть я все неправильно поняла, но тем не менее вы стояли в ризнице и крепко держались за руки, и она смотрела на тебя с обожанием.

– Прекрати, слышишь! Я помню тот случай, но все было совсем не так. Я просто благодарил ее за ту работу, которую она выполняет для церкви.

– Да, да, я понимаю. А еще ты успокаивал ее, потому что она огорчалась из-за того, что войны не будет, и ей не придется командовать в деревне таким же образом, как она командует в церкви.

– Грейс, если ты скажешь еще хоть слово!.. – Дональд угрожающе надвинулся на нее.

– Ну, и что же ты тогда сделаешь? – некоторое время они в ярости смотрели друг на друга, потом Грейс добавила: – Пьяный парень распустил язык, и это дало тебе повод обвинять меня в том, что я поощряю его. Что сотни людей, мол, были этому свидетелями, когда я танцевала с ним. Зато я видела, как ты занимался любовью с Кейт Шокросс…

– Ты лжешь! Лжешь! – загремел он. – Этого не было!

– Не было, Дональд, это уж точно. Ты не способен заниматься любовью ни с одной женщиной, – на мгновение ей показалось, что он ударит ее. На лице его застыло страшное выражение. Однако Грейс уже понесло.

– Но Кейт Шокросс не знает об этом, – торопливо продолжала она. – Она думает, что ты любишь ее, и если бы не я, она была бы хозяйкой этого дома, и церкви… разумеется, не стоит забывать о церкви.

– Ты сошла с ума, женщина, ты совершенно потеряла рассудок.

– Я не сошла с ума, и ты это знаешь. Мне безразлично, любит тебя Кейт Шокросс или нет. Только мне жаль ее: она ведь не понимает, что ее обманули, – уже почти не контролируя себя, Грейс хотела добавить: «как и тебя» – и бросить ему в лицо имя Эндрю Макинтайра, но в этот момент дверь гостиной распахнулась. На пороге стояла Аджи. Она была в халате. Некоторое время женщина стояла молча, переводя взгляд с Дональда на Грейс, потом заговорила:

– На вашем месте я вела бы себя чуточку потише. Мало того, что вы разбудите ребенка, так вас еще услышат и люди, проходящие по дороге, и утром в деревне будет много разговоров.

– Между прочим, это… – хотя к Дональду вернулось самообладание, при виде Аджи он побагровел.

Та подняла руку.

– Знаю, знаю, не продолжайте… Это ваш дом, вы в нем хозяин и имеете право кричать, сколько хотите. Но мне кажется, что приходскому священнику и его жене не пристало выяснять отношения в новогоднюю ночь. Разве что этот священник – пьян… а такого тоже нельзя исключать, верно? – Как и Грейс, тетя тоже не могла уже сдерживать себя, хотя и понимала, что последнее замечание навсегда закрывает для нее двери в дом племянницы… Но это не беспокоило Аджи: за праздники она уже по горло была сыта его ханжескими оправданиями типа «немного выпил». И как только с этим мирилась Грейс? Дональд в ярости уставился на пожилую женщину, она ответила ему презрительным взглядом и вышла из гостиной. Грейс, взглянув на мужа последний раз, последовала за тетей.

Только когда они оказались в комнате Аджи и Грейс присела на край кровати, они заговорили.

– Он что, узнал?

– Нет, нет, – Грейс покачала головой. – Ты не поверишь, но он думает, что у меня роман с Бертраном Фарли.

– С Бертраном Фарли? С этим пучеглазым олухом?

– С этим пучеглазым олухом.

– Силы небесные!

– Вот уж действительно силы небесные, тетя Аджи. Уже во второй раз я чуть не сказала правду, но что-то удержало меня.

– И ты жалеешь?

– Не знаю, тетя Аджи, честное слово, не знаю.

7

В октябре тысяча девятьсот сорокового года Декфорд впервые подвергся авианалету. Он начался во вторник в половине восьмого вечера.

Жители жаловались, что война изменила деревню до неузнаваемости, подразумевая под этим аэродром Королевских ВВС, оборудованный в долине всего в одной миле к западу от Декфорда. На нем базировались истребители; самолеты летали над холмами день и ночь, и по прошествии некоторого времени иные остряки начали утверждать, что уже не могут заснуть, если не слышат шум моторов. Ну и, конечно, появились летчики – каждый день улицы деревни напоминали Морпет в базарный день, а в субботу после обеда шансов сесть на рейсовый автобус было столько же, сколько и зафрахтовать частный самолет.

Стали прибывать эвакуированные. Пока их было не так много, но достаточно для того, чтобы составить конкуренцию расквартированным авиаторам, которые жили в деревне вместе с женами, – такие пары платили больше и приносили меньше хлопот, поскольку за их детьми не требовался глаз да глаз.

Однако не было никакого сомнения в том, что пейзаж вокруг Декфорда действительно изменился. Поросшая вереском местность была утыкана бетонными пирамидами, на каждом повороте лежали мотки колючей проволоки, а на дальней стороне каменоломни, там, где много лет назад прекратились разработки, опять начали вырубать огромные глыбы.

Это обстоятельство было большим ударом для Грейс, поскольку Эндрю, призванный в подразделение горных стрелков, находился в Шотландии, что в конечном счете было не так далеко, и после двух месяцев строевых занятий он стал потихоньку приезжать домой через каждые две недели.

Однажды случилось так, что Грейс не удавалось увидеться с ним на протяжении почти полутора месяцев, и после этого она стала каждую субботу навещать тетю Аджи. Ребенка Грейс чаще всего брала с собой, но когда малыш оставался дома, за ним присматривала миссис Бленкинсоп. Если во время этих поездок Грейс и не встречалась с Эндрю, то все равно ее ожидали письма от него, и в спокойной уютной обстановке маленького уединенного дома Аджи Грейс внимательно прочитывала их, а потом писала длинные послания о том, что у нее на сердце.

Так протекала ее жизнь в первые месяцы тысяча девятьсот сорокового года.

Потом пришел роковой день – суббота, первое июня, – принесший падение Дюнкерка.[18] В одном из отступавших подразделений английских войск находились трое из Декфорда, в том числе и Бертран Фарли. О них не была ничего слышно до трех часов пополудни, когда на пост ПВО влетел полковник Фарли. Его опухшее, морщинистое лицо пылало от возбуждения. Из Дувра ему только что сообщили: все трое – Бертран, Тед Бэмфорд и Стив Бригналл – остались целы и невредимы. Затем полковник поспешил в дом кузнеца, чтобы сообщить добрую весть миссис Бэмфорд.

На следующей неделе Бертран Фарли вернулся домой, и Грейс случайно встретила его на улице. Его как бы окружал ореол героя – он пережил Дюнкерк. Но Грейс заметила лишь одну перемену: он несколько похудел. Вел он себя по-прежнему развязно, даже еще больше, чем прежде. Несмотря на те неприятности, которые он доставил Грейс в новогоднюю ночь, увидев его, она не смогла сдержать смех. Как ни странно, теперь он ей даже немного нравился Он был глуп, он был безвреден, он был – как тетя Аджи назвала его тогда – просто олухом…

Мисс Шокросс выглянула на улицу через край занавески светомаскировки, которую она постоянно держала закрытой, и увидела, что жена викария стоит рядом с капитаном Фарли и смеется. Слишком громко смеется, решила Кейт Шокросс, совсем не заботится о своей репутации. Она покачала головой. Бедный, бедный викарий. (Даже в самых сокровенных своих мыслях она не называла его Дональдом.)