Варткес Тевекелян - Гранит не плавится

• Название: Гранит не плавится
• Автор: Варткес Тевекелян
• Издательство: Издательство «Удмуртия»
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1977

Книга известного советского писателя В. Тевекеляна посвящена «рыцарям революции — чекистам».

Главный герой романа — Иван Силин, чекист, воспитанный на славных традициях Ф. Э. Дзержинского. Судьба ставит перед ним нелёгкие жизненные испытания, из которых он выходит победителем благодаря своей верности идеям коммунизма, несгибаемой честности, высокой принципиальности.

---

Приближался рассвет. В открытое окно дохнул свежий утренний ветерок. Пора было расставаться…

И вот я один стоял у окна. Спать не хотелось. Я смотрел, как вершины высоких гор медленно окрашивались в нежный розовый цвет. Рождался новый день.

Снова Чека

Я вышел на улицу и полной грудью вдохнул свежий воздух. Я был счастлив: наконец-то покинул дом, пребывание в котором так тяготило меня. В нём я оставил свои костыли: шагал, опираясь на палку, чуть прихрамывая.

Было тёплое солнечное утро. На деревьях набухли почки, кое-где зеленела трава. В арыках, вдоль узких тротуаров из каменных плит, весело журчала вода. Над головой, в голых ещё ветках деревьев не прекращался гомон птиц. Весна чувствовалась во всём.

Город тоже изменился и уже не казался мне таким запущенным, пустынным, как тогда, когда я добирался до него из госпиталя. На улицах много прохожих, оживлённые, улыбающиеся лица, визг и крик детворы. Жизнь, судя по всему, постепенно налаживалась.

В горкоме партии девушки обрадовались моему приходу, но поговорить нам не пришлось. Открылась дверь кабинета секретаря, и товарищ Брутенц пригласил меня к себе.

— Заходи, заходи! Дай взглянуть, как ты выглядишь. Молодец, ну просто молодец! — он похлопал меня по плечу. — Поправился, в глазах задор. Видно, буржуйские харчи пошли тебе на пользу! — Он сел за стол, достал из ящика какую-то бумагу. — Полк твой разыскали, связались с комиссаром. Он о тебе хорошо отзывается и не возражает, если ты останешься здесь у нас.

— Не понимаю…

— Сейчас объясню. Война, брат, кончилась! Кое-кому из националистов и белогвардейцев удалось переправиться через персидскую границу, — англичане там приголубят их. Остальные сдались. Теперь нужно нам поскорее покончить с внутренней контрреволюцией, наладить мирную жизнь. Понял?

— Не совсем… Почему же я должен остаться здесь?

— Работать будешь! Армия демобилизуется, зачем же, спрашивается, тебе ехать в полк? Чтобы вернуться обратно?

— Я и не собирался возвращаться сюда… Поеду к себе, вернусь в мастерские. У меня в Ростове мать осталась.

— Коммунист, друг мой, обязан работать там, где он больше всего нужен, — таков железный закон нашей партии. Ты перестал быть бойцом Красной Армии, но остался солдатом партии и обязан подчиняться её решениям!

Я, понурив голову, напряжённо думал. Понимал, конечно, что секретарь прав. Если каждый коммунист будет поступать по-своему — что же получится? С другой стороны, очень уж не хотелось оставаться здесь. «Раз нельзя в полк, лучше ехать домой, чем оставаться в незнакомом городе… Об этом мы и с Маро договорились!» — думал я.

— Что я смогу здесь делать? Ведь я ничего не умею, кроме как точить болты да стрелять из винтовки…

— Будешь работать в Чека! — был ответ.

От неожиданности я даже привскочил.

— Ну уж нет! Где угодно, только не в Чека!..

— Что так?

— Однажды я там уже осрамился, хватит с меня…

Строгое лицо секретаря посветлело.

— Краем уха я слышал о твоих приключениях. Ничего. Кто не ошибается? Важно не повторять ошибки. Комиссар ваш, товарищ Власов, пишет, что ты сообразительный парень, хорошо выполнил важное задание и вообще прирождённый разведчик. К тому же ты знаешь французский язык, а у нас — граница, перебежчики, шпионы. Кому же работать в Чека, как не тебе? Я уже говорил с председателем Чека, он ждёт тебя.

Я был в затруднительном положении: не пристало мне, молодому коммунисту, упираться, а секретарю уговаривать меня, словно красную девицу.

— Товарищ Брутенц, буду с вами совершенно откровенным, — сказал я. — Если вы спрашиваете, согласен ли я остаться здесь и работать в Чека, я отвечу: нет, не согласен. Но если это приказ партии, то ответ у меня один: распоряжайтесь мной, как найдёте нужным.

— Вот это ответ коммуниста! — Секретарь улыбнулся и перешёл на дружеский тон. — Пойми, Иван, ты нам очень нужен. В Чека собрались хорошие боевые ребята, они помогут тебе. Не сомневаюсь, что ты станешь настоящим чекистом.

Судьба моя решилась.

Брутенц позвонил председателю Чека и попросил его прислать за мной Левона.

— Прежде всего устройте Силина с жильём, а решение об откомандировании его в ваше распоряжение пришлю завтра, — сказал он и повесил трубку.

Дальше всё пошло очень просто. Явился Левон, повёл меня в Чека, к председателю.

Товарищ Амирджанов, высокий, худой, бледный, с острыми, пронизывающими глазами, показался мне сухим, чёрствым.

Ещё больше я уверился в этом, когда он начал говорить. Коротко, отрывисто.

— На первых порах приглядывайтесь, знакомьтесь с делами. Следите за иностранной прессой, — там иногда бывают любопытные сообщения. У старшего коменданта получите мандат и карточки на паёк. Место, где будете жить, покажет вам Левон. Всё. Вопросы есть?

Вопросов не было. Признаться, я был ошеломлён таким приёмом.

Он даже не пригласил меня сесть…

— Можете идти. Да, есть у вас оружие? — спросил он.

— Есть наган, полученный лично от комиссара полка, — не без гордости сказал я.

— Чекисту одним наганом не обойтись. Попросите у коменданта браунинг и держите его всегда в заднем кармане. Идите.

Моё невинное хвастовство не произвело на председателя никакого впечатления, он даже не поинтересовался, за что я получил наган «лично от комиссара».

Старший комендант, молодой человек атлетического сложения, встретил меня приветливо, с детски доверчивой улыбкой на лице, совершенно не вязавшейся с его ростом и шириной плеч. Он тут же приказал машинистке напечатать мандат, отнёс его на подпись председателю и, возвратясь, выдал мне ещё удостоверение, карточки, талоны на обед и маленький, хорошо смазанный браунинг.

— Сегодня отдохни, а завтра в девять часов приходи на работу. Снимешься у нашего фотографа, — наклеим карточку на удостоверение. Возникнут вопросы — обращайся прямо ко мне без стеснения, — сказал он и спросил: — В шахматы играешь?

— Нет.

— Научу! По ночам, во время дежурства, неплохо сыграть партию-другую. Время быстрее летит!..

Выйдя из кабинета, я не удержался и тут же, в приёмной, заглянул в выданный мне мандат. Заглянул и ахнул — какие только права не предоставлялись мне! Беспрепятственно пользоваться всеми видами транспорта и связи, в том числе прямым проводом; задерживать людей, подозреваемых в контрреволюции, спекуляции, бандитизме; беспрепятственно посещать все правительственные учреждения и пограничные посты; изымать из советских учреждений необходимые документы; носить любые виды оружия и, в случае необходимости, производить обыск без специального на то ордера. В конце мандата — обращение ко всем советским, партийным, военным и иным органам власти оказывать мне полное содействие при исполнении мною служебных обязанностей… Словом, ничем не ограниченные права!..

На улице Левон, шагая рядом, весело болтал:

— Сведу тебя к одной симпатичной пожилой женщине. Она хотя и не в партии, но вполне своя; во время подполья скрывала наших товарищей, не одного спасла от верной смерти. У неё домик из двух комнат, тебе там будет хорошо. Конечно, это не хоромы, где ты обитал, зато чисто, уютно. И садик есть, а в нём шелковицы, виноград, персики!..

— С какой радости она сдаст мне комнату? Мне ведь и платить-то ей нечем!..

— Чудак! Сказано, тётушка Майрам мировая женщина. Мы уже уговорились с ней…

— Как, разве ты знал, что я останусь здесь, буду работать у вас?

— Конечно, знал! — самоуверенно ответил Левон. — Какой же я чекист, если не буду знать таких простых вещей?

— А всё-таки, как ты узнал?

— Очень просто — путём логического мышления! У нас создан новый отдел. Но в нём нет ни одного сотрудника, знающего иностранные языки. Даже для допроса шпионов приглашают людей со стороны. Это раз. Ты имел отношение к разведке, что видно по письму вашего комиссара, и знаешь французский язык. Два. А в-третьих, я и сам немного постарался — рассказал про тебя товарищу Амирджанову, а он договорился с секретарём горкома.

— Мне остаётся только поблагодарить тебя за такую услугу. Подложил свинью и доволен…

— Не стоит благодарности! Свои люди — сочтёмся.

— А председатель ваш не понравился мне, — он сухарь!..

— Не торопись с выводами! Товарищ Амирджанов замечательный человек. Умница, чекистскую работу назубок знает — недаром был руководителем большевистского подполья. Познакомишься с ним поближе — увидишь!

Миновав узкие, пыльные улочки, мы вышли к бурной речке. Здесь начиналось царство садов и огородов.

Домик тётушки Майрам с плоской земляной крышей, как и все дома по соседству, стоял в глубине сада, за глинобитным забором, и издали казался игрушечным — так он был мал и низок. Открыв скрипучую калитку, мы с Левоном вошли в сад. На пороге домика показалась полная, краснощёкая женщина лет сорока пяти, с необыкновенно живыми глазами и приветливым лицом.