Николай Воронов - На службе военной

• Название: На службе военной
• Автор: Николай Воронов
• Жанр: Биографии и Мемуары

Аннотация издательства: Сорок пять лет жизни отдал автор службе в рядах Советских Вооруженных Сил. На его глазах и при его непосредственном участии росли и крепли кадры командного состава советской артиллерии, создавалось новое артиллерийское вооружение и боевая техника, развивалась тактика этого могучего рода войск. В годы Великой Отечественной войны Главный маршал артиллерии Николай Николаевич Воронов занимал должности командующего артиллерией Красной Армии и командующего ПВО страны. Одновременно его посылали представителем Ставки на многие фронты. В своих воспоминаниях он делится с читателем впечатлениями о ходе боевых действий, выводит яркие образы известных советских полководцев, показывает обстановку в Ставке, положительные и отрицательные стороны в ее руководстве войсками. Книга содержит интересные наблюдения и выводы.

---

С Ватутиным мы объехали передовые наблюдательные пункты, чтобы своими глазами осмотреть местность в полосе будущего участка прорыва. Во время этих поездок я снова и снова обращал внимание командиров-артиллеристов на необходимость точно знать всю огневую систему противника, все малейшие изменения в ней. Эти данные очень важны для конкретного планирования артиллерийского огня в период подготовки наступления.

Всюду мы строго проверяли, насколько обеспечена оперативно-тактическая внезапность наших предстоящих наступательных действий. Артиллеристы мучительно раздумывали: как незаметно для противника провести тщательную пристрелку целей или реперов. Конечно, она, могла вскрыть наши намерения. Было решено добиться строгой централизации пристрелки в масштабе всей полосы будущего прорыва. Процесс пристрелки не должен выходить из обычного режима стрельбы нашей артиллерии в этом районе. Категорически запретили стрелять вновь прибывшей артиллерии тех калибров, которые до сих пор не применялись в данной полосе. План пристрелки был разработан по дням и часам, со строго установленным расходом боеприпасов для каждой батареи.

Артиллеристы фронта проявили немало смекалки, чтобы ввести противника в заблуждение. Они значительно сократили общее количество пристреливающихся батарей, зато эти батареи день за днем накапливали ценные данные, которые с успехом могла использовать прибывающая сюда артиллерия усиления. Применялась и разработанная еще в довоенное время методика использования специально выделенных пристрелочных орудий, которые давали необходимые данные для стрельбы всей артиллерии подобного калибра.

Во второй половине октября противник переходил к обороне не только на флангах, но и в острие своего клина у Волги. Это было видно по ряду обычных симптомов. Например, сократились боевые действия бомбардировочной авиации противника и, наоборот, участились полеты его разведывательных самолетов. Огонь немецкой артиллерии стал резко ослабевать. Атаки приняли характер разведки боем. Увеличилось вместе с тем строительство различных оборонительных сооружений, Менее интенсивным стало использование средств радиосвязи.

Это ободряюще действовало на всех нас.

Наши предварительные расчеты в определении сроков начала операции оказывались по многим причинам невыполнимыми. В связи с этим было принято новое решение - начало действий для Юго-Западного и Донского фронтов назначено на утро 19 ноября, для Сталинградского - на утро 20 ноября 1942 года. Наступательная операция на среднем Дону намечалась ориентировочно на 6 декабря.

Я особенно тревожился за подготовку наступления на среднем Дону и, не ожидая каких-либо указаний сверху, стал заботиться об этом направлении пока что в рамках правого крыла Юго-Западного фронта.

Проверяя боевую готовность частей, мы с Н. Ф. Ватутиным прибыли однажды вечером на командный пункт одной из стрелковых дивизий левого крыла фронта. Как обычно, предложили командиру дивизии подробно доложить о подготовке к наступлению.

Перед этим мы с Николаем Федоровичем сутки работали без отдыха, страшно устали.

Командир дивизии начал свой доклад. Он говорил медленно, с тягучими паузами. Я сидел поблизости и вскоре услышал, как ему шепотом подсказывает начальник штаба. Это позабавило меня. Я пододвинулся поближе к суфлеру и увидел в руках начальника штаба папку. Оказывается, он подсказывал своему командиру, читая фразы из боевого приказа дивизии на предстоящее наступление.

Такой беззастенчивости мне еще не доводилось видеть. Я приказал командиру прекратить свой неподготовленный доклад и взял папку из рук начальника штаба.

- В скольких экземплярах издан данный документ? - спросил я.

- В четырнадцати! - был ответ.- Из них тринадцать разосланы по различным адресам, а один остался у нас. Мы его храним как зеницу ока...

На последней странице приказа были указаны все тринадцать адресатов. Кого там только не было!

- Вы сделали большое упущение по службе, - сказал я начальнику штаба, с трудом сдерживая гнев.- Вы не послали документ еще одному адресату военторгу.

Тот с полной серьезностью ответил:

- Виноват, немедленно напечатаем и вышлем.

Ватутин приказал без промедления собрать все экземпляры разосланного оперативного приказа и при нас их уничтожить. Виновные были наказаны.

На фронтовых дорогах стояла непролазная грязь. 6 ноября мы с трудом добрались наконец до командного пункта, где нас ожидали генералы и офицеры. Командиры соединений и начальники артиллерии подробно докладывали о том, что проделано в частях, что оставалось сделать. Все увлеклись, развернулась живая беседа. Каждый стремился перенять все ценное из опыта соседей, чтобы после использовать у себя.

Стрелки часов показывали уже полночь, а совещание все продолжалось. Я обратился к присутствующим:

- Дорогие товарищи! Разрешите мне поздравить вас с двадцать пятой годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции и пожелать вам с честью выполнить свой долг перед народом и добиться полной победы над врагом!

Меня в те дни мучил вопрос: знало ли гитлеровское командование что-либо о нашей подготовке к наступлению?

По всем данным нашей наземной и воздушной разведки, противник ни о чем не догадывался.

Мы следили за врагом во все глаза. Наблюдение велось круглосуточно. Непрерывно работала звукометрическая разведка, которая выявляла вражеские артиллерийские и минометные батареи. С воздуха шло систематическое фотографирование расположения противника, особенно тех районов, где намечался прорыв его обороны. Генералы-артиллеристы часами просиживали за стереотрубами на наблюдательных пунктах.

Мы часто встречались с А. М. Василевским, который был здесь представителем Ставки. Обменивались впечатлениями, советовались, как лучше строить работу.

А. М. Василевский систематически докладывал в Ставку о ходе подготовки операции, я же делал это по мере надобности, но Ставка часто сама вызывала меня и засыпала множеством вопросов. Верховное командование настойчиво требовало усилить меры скрытности и маскировки войск, и в частности артиллерии, чтобы наше наступление было полной неожиданностью для противника. Ставка обязала на направлениях главных ударов при прорыве обороны противника создать такие группировки войск, чтобы было достигнуто, по крайней мере, тройное превосходство над врагом. Много раз пришлось считать и пересчитывать наши силы, в особенности группировки артиллерии, чтобы такое превосходство было действительно обеспечено.

Глубина прорыва для ударной группировки войск Юго-Западного фронта намечалась в 120 километров, а для ударной группировки войск Сталинградского фронта - до 100 километров. Развивать успех необходимо в высоких темпах с тем, чтобы за 3-4 суток завершить окружение вражеских войск. В этой обстановке наша артиллерия, тесно взаимодействуя с авиацией, должна нанести сокрушительные удары на всю оперативную глубину обороны врага, проложить своим огнем путь подвижным оперативным соединениям - трем танковым, двум механизированным и трем кавалерийским корпусам, а зенитчики были обязаны надежно прикрыть их от воздушного противника.

Уже совсем было близко 19 ноября, день решительного наступления. Мы стали измерять время уже не сутками, а часами. Артиллеристы получали от всех родов войск самые последние данные о вражеских огневых точках, наблюдательных пунктах и узлах связи. Эти сведения учитывались в планах артиллерийского наступления.

Перед решающим сражением всегда нервничаешь, беспокоишься, думаешь о том, не упущено ли что-нибудь, все ли сделано. 48 часов, оставшихся до начала операции, я тщательно распределил: в блокноте были записаны сотни дел, отмечено, с кем встретиться, кого лишний раз подбодрить, что еще раз проверить.

На фронте всегда много неожиданностей. Так случилось и 17 ноября: А. М. Василевского и меня срочно вызвали в Москву для доклада о готовности Сталинградской наступательной операции. Сам ли Сталин это придумал или ему кто-нибудь посоветовал, но это была совершенно никчемная затея: ведь могли и другими путями провести эту проверку, к тому же связь работала безупречно. Очень обидно отрываться от дел в такой ответственный момент. Ведь у нас здесь оставалось еще столько работы!

В самолете я перебирал в памяти те брошенные дела, которые в какой-то мере могли повлиять на подготовку к предстоящему наступлению, и беспокоился, будут ли они без меня доведены до конца.

Наш доклад в Ставке ничего существенного не дал. План наступления был одобрен. Я лишь получил некоторые указания о том, чтобы получше обеспечить в артиллерийском отношении намечающийся 6 - 8 декабря удар по противнику на среднем Дону силами левого крыла Воронежского и правого крыла Юго-Западного фронтов. Но ведь все эти указания можно было бы сообщить по телефону или прислать с доверенным лицом. Чувство досады стало еще острее.