Уильям Ирвин - "Матрица" как философия

• Название: "Матрица" как философия
• Автор: Уильям Ирвин
• Издательство: У-Фактория
• Жанр: Публицистика
• Год: 2005

Фильм «Матрица», вышедший на экраны в 1999 г., неожиданно ввел в поле массовой культуры разнообразные философские вопросы, заставив каждого зрителя потратить некоторое время на обдумывание мировоззренческих проблем. Среди этих зрителей были и преподаватели философии американских университетов, чьи эссе об этических, гносеологических, теологических, метафизических и иных вопросах, поставленных в картине, собраны в этой книге. Кроме того, впервые на русском языке в полном варианте публикуется выступление на конференции, посвященной «Матрице» (Карлсруэ, 1999), выдающегося современного мыслителя Славоя Жижека.

---

Плюралисты также называют эксклюзивизм высокомерным, эгоистичным, шовинистическим, даже деспотическим и империалистическим, так как он признает истинной единственную религию, а остальные считает ложными.[115] Тот, кто придерживается этого мнения, якобы полагает, что обладает привилегированным знанием, нежели люди другого вероисповедания: он знает нечто очень ценное, уделом же остальных остается невежество и заблуждение. Это мнение считается проявлением интеллектуального высокомерия или даже чего-то худшего.

Как подчеркивает Тимоти О'Коннор, этот аргумент против эксклюзивизма основывается на идее, схожей с нижеприведенным принципом, который мы будем называть «принципом высокомерия»:

Если вы обнаруживаете, что кто-то не согласен с одним из ваших убеждений, и не можете привести подходящих аргументов, чтобы убедить всех разумных, дружелюбно настроенных людей, с которыми расходитесь во мнениях, то продолжать держаться данного убеждения было бы с вашей стороны проявлением высокомерия и следовало бы от него отказаться.[116]

Несмотря на замечательный дух толерантности, которым проникнуто данное заявление, оно содержит две фатальные ошибки. Во-первых, оно слишком всеобъемлюще обличительно. В этой жизни все мы неизбежно имеем какие-то убеждения, которые не можем обосновать убедительным для многих разумных людей образом. Возьмем политику. Мне кажется, что следующим президентом должен стать демократ, вы же со мной не согласны. Я понимаю, что у меня нет неоспоримых аргументов, которые должны убедить вас в моей правоте. Если следовать предлагаемому плюралистами «принципу высокомерия», я должен отказаться от своего мнения. Но каким образом могу я от него «отказаться»? У меня есть только две альтернативы (исключая чрезмерно радикальные способы, к каковым относится, например, пуля в висок). Я могу искренне отвергнуть свое исходное мнение, то есть начать думать, что следующим президентом не должен быть демократ, или вообще прекратить размышлять на эту тему. Обратите, однако, внимание, что вне зависимости от того, какую альтернативу я предпочту, я остаюсь в таком же положении, что и прежде. Если разумные люди снова со мной не согласятся, я знаю, что не смогу переубедить их. Таким образом, логика, на которую опирается «принцип высокомерия», неизбежно ведет к тому, что интеллектуально высокомерными являются все.[117]

Во-вторых, как говорит Элвин Плантинга, «обвинения в высокомерии — это смоляное чучело философии: попробуйте использовать его против эксклюзивистов, и оно в первую очередь прилипнет к вам».[118] Все, кто согласен с «принципом высокомерия», должны учитывать, что многие разумные, дружелюбно настроенные люди не согласны с ним. Таким образом, плюралисты попадают в собственную ловушку: их обвинения в интеллектуальном высокомерии опровергают сами себя.

Наиболее же часто плюралисты обвиняют религиозный эксклюзивизм в том, что заявление, будто одна религия по большей части истинна, в то время как остальные ложны, безосновательно. Основной аргумент можно вкратце передать так: утверждение, что одна крупная религия ближе к истине, чем остальные, опирается не на объективные основания, а на священные книги, субъективные предпочтения, религиозный опыт и т. д. Следовательно, заявление, что одна религия по большей части истинна, а остальные ложны, так как их догматы противоречат догматам этой религии, является безосновательным и неоправданным.[119]

Главный вопрос здесь, очевидно, в том, все ли крупнейшие религии эпистемологически равны. Действительно ли доказательства истинности христианства не сильнее, чем, например, доказательства правоты буддизма или джайнизма? Как пишет Элвин Плантинга, к сожалению, плюралисты редко «занимаются доказательствами того, что ни одна религия не может быть ближе к истине, чем остальные; они скорее используют это как аксиому, толерантное положение, позволяющее избежать возвышения какой-то одной религии».[120] Однако такая стратегия весьма сомнительна. Центральной проблемой спора между эксклюзивизмом и плюрализмом является доказательность того, что одна религия в основном или полностью истинна. Заявление, будто убеждения эксклюзивистов безосновательны, может помочь плюралистам только в том случае, если они докажут, что равенство всех религий — это не просто их предположение.

СУДЬБА НЕО-ПЛЮРАЛИЗМА

Религия «Матрицы» — Нео-плюрализм — интересна с точки зрения искусства, а также как опыт современного мифотворчества. Надеюсь, что она и не предназначалась для большего, так как, несмотря на свою модность, она почти не заключает в себе смысла и не имеет доказательств собственной состоятельности.

11. СЧАСТЬЕ И ВЫБОР САЙФЕРА: БЛАЖЕННО ЛИ НЕВЕДЕНЬЕ? Чарльз Л. Грисвольд

Ибо тот, кто доволен, счастлив. Но как только приходит какое-нибудь новое беспокойство, это счастье разрушено, и мы снова принимаемся за поиски счастья.

Джон Локк[121]

Редкие вопросы одновременно имеют такую экзистенциальную значимость и представляют такой интерес для философов, как вопрос «Что есть счастье?». Мы проводим свои жизни в отчаянных поисках счастья; если счастье не есть главная цель наших действий, как утверждал Аристотель, то оно непременно является одной из главных целей. Быть несчастным для большинства из нас означает быть лишенным достойной жизни или даже не иметь причины жить. Жизнь без счастья кажется ничего не стоящей, человек проживает такую жизнь из необходимости, а не по желанию.

Данная тема, однако, имеет несколько замечательных черт. Первая состоит в том, что о счастье уже были высказаны все мыслимые трюизмы, нам остается только спорить об истинности тех или иных взглядов или же пытаться синтезировать их. Казалось бы, здесь уже не осталось простора для творчества!

Во-вторых, философы говорили о счастье относительно мало, если не считать подчеркивания его важной роли в жизни человека. Оно могло бы стать идеальным и важнейшим предметом «Диалогов» Платона, однако ни один из диалогов Платон ему не посвятил. Разумеется, Аристотель и его древнегреческие последователи писали на эту тему. Однако Аристотель — исключение из правил.

Третьей замечательной чертой является то, что люди, не являющиеся философами, напротив, в большинстве своем полагают, что ответ на вопрос «Что есть счастье?» существует. В контексте повседневной жизни поиск или познание счастья не кажется им безнадежной задачей. В то же время они считают, что счастье сложно «найти», то есть определить и достигнуть. Странная ситуация; счастье — это лейтмотив нашей жизни, оно, казалось бы, должно быть частью нас и не оставаться непознанным, и все же мы не можем найти его.

Не удивительно, что проблема счастья постоянно поднимается в популярной культуре: на телевидении, в романах, в книгах из разряда «помоги себе сам», в автобиографиях, в ток-шоу и, конечно же, в кино. Время от времени появляются весьма достойные фильмы на данную тему.

«Матрица» заслуживает уважения. Она в художественной форме преподносит несколько важных вопросов, которые встают перед нами в новом тысячелетии, и один из них касается сущности счастья. Как же звучит этот вопрос в фильме? Какой ответ дается на него и есть ли он вообще? Логичен ли данный ответ? Если нет, какой ответ можем дать мы сами?

«МАТРИЦА» И ПЛАТОНОВСКАЯ ПЕЩЕРА

Что такое matrix? Первое значение, которое дает словарь, — «матка, часть репродуктивной системы животных». В технологическом смысле это шаблон для отливки литер, печати граммофонных пластинок и т. д. В фильме оба определения сливаются, образуя пугающую смесь: живые человеческие существа выращиваются с использованием высоких технологий в подземных коконах с металлической пуповиной, напрямую подключенной через шейный отдел позвоночника к головному мозгу. Этот кабель не столько питает, сколько программирует, причем не только рамки, в которых человек будет воспринимать мир, но и сам мир.

Намек на Платона очевиден, так что мы не можем не вспомнить его знаменитую аллегорию пещеры, представленную в седьмой книге «Государства». Согласно ей, все мы узники подземной пещеры, сразу после рождения закованные в цепи и неспособные двинуть свое тело или голову, из-за чего видящие лишь тени на стенах. Эти тени создают наши стражники, демонстрирующие артефакты перед искусственным огнем или костром, расположенным за нашей спиной, подобно тому как мы можем создавать тени, держа руки перед кинопроектором. Пещера-матрица — это сочетание искусственного и естественного (костер, например, является тем и другим). Однако пленники не осознают, что они пленники, напротив, мнят себя свободными. Они не знают, что тени на стене — это всего лишь тени; они считают их реальностью и не подозревают о своем неведении.[122] Пойманные в искусственную ловушку, жертвы манипуляций, они пытаются любой ценой доказать «истинность» собственного мира. По-видимому, стражники или создатели театра теней имеют серьезные причины поддерживать это убеждение.