Касандра Брук - Милая Венера

• Название: Милая Венера
• Автор: Касандра Брук
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-237-04388-7

Ее супруг волочился за каждой юбкой, будь она надета хоть на манекен. Она устала скучать, ревновать и прощать мужскую подлость. А ее лучшая подруга тем временем покоряет сердца на шикарном греческом курорте! Ну и что тут, спрашивается, делать? Можно, конечно, рыдать и сетовать на судьбу. А есть другой выход — отплатить неверному его же монетой Расслабиться и получать удовольствие. В наши свободные времена уныние — понятие устаревшее!

---

А больше новостей нет, если не считать того, что Амброз — ну, ты знаешь, такой важный член Королевской академии художеств, в следующем месяце начнет писать мой портрет. Насколько я помню, ты отпускал всякие ехидные замечания по поводу того, что я буду богиней цветов. Но погоди! Слава. Слава. Тем не менее я очень надеюсь, что он управится быстро, так как неожиданно оказалось, что у меня совершенно нет свободного времени. И это чудесно!

Рада слышать, что опыты идут хорошо. Но ведь ты всегда любил биологию. Надеюсь, ты их ставишь только на мертвых лягушках.

А если будешь много играть в крикет, не забывай пользоваться кремом для загара.

С самой большой любовью,

Мамуля.

Отель «Эльба»

Дрезден

Германия

2, апреля

Дорогой Пирс!

Твое письмо прибыло вчера и было передано мне угрюмым портье. Расстроен он тем, что теперь ему приходится выживать без премий, которые прежде ему регулярно платили КГБ и ЦРУ. Ютта мне рассказала, что он весьма успешно поставлял девочек одной стороне и информацию — другой; какой — что, она мне не сообщила, а кому и знать, как не ей, так как ее покойный супруг, занимавший видный партийный пост, грел руки на обеих.

Но к главному. Я потрясен. Британские дипломаты часто посылают письма-бомбы? Предположительно у тебя есть доступ к секретным документам, то есть письмам к Рут? Во всяком случае, она что-то сообщает тебе об их содержании, и будучи дипломатом, пусть лучше тебя черт поберет, чем ты поделишься своими сведениями. Свинья!

Но как бы то ни было, ты серьезно считаешь, что у меня есть шансы помириться с Джейнис?

Меня полностью оглушило предположение, что ее спокойная холодность во время нашей встречи в Лондоне объяснялась только гордостью и опасением вновь испытать ту же боль. Если она действительно написала Рут в этом духе, скорее всего так оно и есть. Но вот написала ли? Или ты все сочинил? Прочитав твое письмо, я все время раздумывал над ним. И пришел к двум критическим — во всяком случае, для меня, — вопросам. Как сильно в действительности я люблю Джейнис и нуждаюсь в ней? И как сильно я ценю свою свободу? Они абсолютно взаимозависимы. Если свободу я ценю выше, то на самом деле Джейнис мне не нужна. А если она мне все-таки нужна, то свобода значения не имеет. В конце-то концов все практически сводится к свободе трахаться направо и налево, а по мере того, как пожилой возраст надвигается все ближе, я замечаю, что романтика все новых завоеваний с нарастающей скоростью сходит на нет. Интерес угасает со все большей легкостью; и при таких темпах дело завершится тем, что истрепанный старичок Блейкмор начнет ставить на одноразовую партнершу и обнаруживать, что ставить-то нечего.

Каким гнетущим одиночеством дышит эта картина. Я думаю о Джейнис, и мне больно.

Не довольствуясь этой бомбой, ты подбросил еще две. Предложение воспользоваться твоей квартирой за Парламент-Хиллом великодушно до невероятия. Да, будь так добр, и моя вечная благодарность. Как я говорил тебе по телефону на прошлой неделе, я ни на секунду не верил, что милорды и народные массы дадут мне шестимесячный отпуск, чтобы написать книгу. Так вот, за свой счет, н0);аванс от моего издателя более чем возместит финансовую сторону, из чего следует, что если вообще может быть подходящий момент для книги о Восточной Европе, то вот он. Боюсь, книга будет менее занимательной, чем недипломатичные мемуары Рут Конвей, если судить по твоим отзывам о них, но ее публикация хотя бы не подведет тебя под закон о разглашении государственных тайн.

Писать, живя в твоей квартире, будет блаженством. Мне не терпится выбраться из моего подземного бункера в Болтон-Грув — и, Господи, дневной свет! Цивилизация! Огромнейшее спасибо, мой старый друг. И кстати, подыскать другое убежище на две недели Уимблдона, пока Рут будет в Лондоне, никакой проблемы не составит. Я не вхожу в число ее любимцев и на время исчезнуть наименьшее, что я могу сделать.

А теперь о твоей третьей бомбе. Что тебя толкнуло предложить пари? И тем более пари, от которого, как ты знаешь, я отказаться не могу.

Если тебе необходимо письменное обязательство, то вот оно. «Я, нижеподписавшийся Гарри С.

Блейкмор, временно проживавший в Дрездене и в разных восточных точках, даю согласие в этот день, 21 апреля, получить членство в Мэрилбоунском Крикетном Клубе, начиная с июня нынешнего года на условии, что я воссоединюсь с моей законной женой Джейнис не позднее конца указанного месяца. Подписано: Г. С. Блейкмор. И скреплено подписью П. Конвея, первого секретаря посольства Ее Британского Величества в Афинах».

Достаточно? Понятия не имею, как это осуществить, а также понятия не имею, откуда у тебя власть устраивать знакомых в клуб, когда ожидающие приема успевают ослепнуть и впасть в маразм, прежде чем до них дойдет очередь. Пожалуй, впрочем, мне лучше не знать, чью супругу ты трахаешь или чьего супруга шантажируешь. В воображении я уже нежусь в ложе стадиона, а также в аристократическом галстуке и в окружении багроволицых старцев, живо обсуждающих достижения крикетистов былых времен. Рядом со мной стоит открытая пикниковая корзинка от «Фортнума энд Мейсона» с лососиной, паштетом в крутонах и бутылкой охлажденного «шабли», а внизу передо мной Дэвид Гауэр изящно превращает в фарш прославленных вест-индских отбивающих. Я — образчик абсолютно счастливого человека.

Итак, пари принято.

А теперь к менее серьезному. Рут, бесспорно, кажется, вновь оправдывает свою репутацию. Но должен сказать, виноват явно ты. Если ты приказываешь своей обожаемой жене держать рот закрытым на каком-то помпезном дипломатическом приеме, то почему ты удивляешься, что она закрыла и глаза, а люди с закрытыми глазами нередко подвержены храпу. Кроме того, не сомневаюсь, что это был наиболее уместный отклик на словесную Жвачку, наверняка извергавшуюся греческим министром культуры, пусть даже указанная дама и не разделяет эту точку зрения. Ей следовало бы ограничиться пением «Только не в воскресенье».

В любом случае греческое правительство уже стоит одной ногой в могиле, а другой на банановой корке, и если оно падет под храп Рут, кто посмеет отрицать, что это наиболее подходящее напутствие?

Дам о себе знать, как только приеду в Лондон. Должен сказать, пребывание в Дрездене было сумрачно-приятным, и я увезу с собой кое-какие горько-сладкие предсказания касательно тех, с кем здесь познакомился. Бывший партийный босс, слоняющийся по пивным в мятом костюме, скоро убедится, что концессия на американские порновидео не вызовет в него идеологические боли. Наш портье обнаружит, что его контакты оплачиваются японскими торговыми делегациями куда лучше, чем восточногерманской секретной службой. Что до Ютты, делившей со мной расходы, оплачиваемые ТВ, и мою подушку, в один прекрасный день я встречу ее на премьере в Байрете под руку с супругом, курящим сигару, к которому она будет питать такую же сердечную неприязнь, как к своему первому, и который так же, быть может, скончается при прискорбных обстоятельствах.

Пожелай мне удачи.

Всего наилучшего,

Гарри (бакалавр (с отличием), член Мэрилбоунского Крикетного Клуба (в надежде на)).

Залитая солнцем терраса над портом плюс бутылка вина — вечер

Капсали

Кифера

Греция

Милая Джейнис!

Сначала скверные новости. Культурное суаре с греками не удалось. Дама-министр так сладкозвучно нудила о колыбелях цивилизации, что ее слова слились в колыбельную, и я заснула. Видимо, я захрапела. Это было нехорошо. Единственный, кто одобрил мой аккомпанемент, был (нет, не Пирс, Боже мой, нет!) был греческий министр, с которым мы тогда катались на лыжах. Он не выносит вышеуказанную даму, как признался мне позже (хотя она поразительно похожа на его жену), и проникся убеждением, что я нанесла удар во имя политических перемен.

Был ли когда-нибудь министр, которого выхрапели с занимаемой должности? Потом — и это подводит меня к хорошим новостям — он напомнил мне о своем доме на Кифере; в результате раз-два — и я здесь. На неделю.

Совсем одна! Уж поверь. Одна на острове.

Мне так нравится! Министр полагал, что я захочу поехать с Пирсом — до чего старомодно! Я не стала его разубеждать: скажи я, и он примчался бы следующим же самолетом. Когда я сообщила Жан-Клоду, он пригрозил появиться там в субботу с шампанским и благоуханными речами, но я решила подержать его на расстоянии вытянутой руки. Чуть ближе — сработает галльская магия, и вот я уже пошатываюсь на краю пропасти, томясь желанием прыгнуть в нее. Ну, я подыскала идеальный предлог для охлаждения дипломата: а вдруг министр решит посетить свой дом и застанет французское посольство in flagrante?[21] Он сразу же признал вескость этого довода: пусть он эксперт в 1'amour[22] и ценит ее почти превыше всего, но только не превыше 1'honneur.[23] Такая вот интригующая моральная закавыка: трахать жену коллеги-дипломата в собственном посольстве (что он и делал) вполне корректно, — но не в доме министра местного правительства.