Аппиан - Гражданские войны

• Название: Гражданские войны
• Автор: Аппиан
• Жанр: История

В «Гражданских войнах» Аппиана перед читателем предстает галерея выдающихся деятелей римской истории II–I вв. до н. э. Братья Гракхи, диктатор Сулла, гладиаторы Спартака со своим предводителем, Помпеи, Юлий Цезарь, Антоний, Клеопатра — таковы главные герои этой книги. Описание их жизни и деяний, мысли автора о природе тирании и демократии, пагубности гражданских войн чрезвычайно поучительны и представляют огромный интерес для современного читателя.

---

84. Кальвизий, пока опасался нападения Демохара, стоял на якоре, будучи неспособен к морскому бою: свои лучшие корабли он потерял, остальные не были боеспособны. Узнав об отплытии Демохара в Сицилию, он починил корабли и поплыл вдоль берега, держась заливов. Цезарь из Тарента переплыл в Регий со многими судами и большим войском и застал Помпея близ Мессены всего с 40 кораблями. Друзья советовали Цезарю воспользоваться удобным случаем и напасть со своими большими силами на Помпея, располагавшего немногими судами, пока не подоспел к нему остальной флот. Однако Цезарь не последовал этому совету, ожидая Кальвизия и указывая, что неразумно рисковать, пока он дожидается подмоги. Когда Демохар приплыл в Мессену, Помпей назначил самого Демохара и Аполлофана, также своего вольноотпущенника, начальниками флота вместо Менодора и Менекрата.

85. Осведомившись о всем происшедшем близ Кимы, Цезарь выплыл из пролива навстречу Кальвизию. Когда он проплыл уже большую часть пролива, шел мимо Стилиды и огибал Схиллей, Помпей, устремившись из Мессены, налегал на задние корабли, преследовал плывшие впереди и, нападая на весь флот, вызывал его на морскую битву. Флот же, хотя и был тревожим им, не вступал в битву вследствие запрещения Цезаря, или опасавшегося начинать морское сражение в узком проливе, или оставшегося при первоначальном решении не вступать в битву без Кальвизия. По его предписанию, все суда двигались вдоль берега; они держались на якоре и отражали нападавших, обращаясь к ним носовой частью. Вследствие того, что Демохар противопоставлял каждому кораблю по два, произошло замешательство, корабли наталкивались на скалы и друг на друга, наполнялись водой. Они гибли так же бесцельно, как и суда близ Кимы, стоя на якоре и подвергаясь нападению врагов, то приближавшихся, то удалявшихся.

86. Сам Цезарь соскочил с корабля на прибрежные скалы, принимал выплывавших из моря и провожал их на лежавшую на берегу гору. Корнифиций и другие бывшие под его начальством командиры перекликались между собою; без приказания они стали сниматься с якоря и обратились против врагов, предпочитая потерпеть поражение в бою, чем стоять на месте и без боя подставлять себя под удары нападавших. Отважным своим риском Корнифиций сначала повредил и захватил командное судно Демохара, который спасся на другой корабль. Во время этой истребительной борьбы со стороны моря показались подплывавшие суда Кальвизия и Менодора. Люди Цезаря не видели их ни с суши, ни с моря, но находившиеся далее от берега в море помпеянцы заметили и при виде их удалились. Уже смеркалось, и, сильно утомленные, они не решались вступать в бой со свежими силами врагов. Все это послужило на пользу остальным, находившимся в невыгодном положении.

87. С наступлением ночи перешедшие с судов на берег спаслись на горы и развели огни, служившие сигналом для оставшихся в море. Они провели ночь без пищи, без услуг, испытывая все лишения. Цезарь, сам находившийся в таком же положении, обходил их, убеждая потерпеть до зари. В таком затруднительном положении ему еще не было известно о приближении Кальвизия. Никакой пользы не было и от кораблей, которым достаточно было дела ввиду опасности потерпеть крушение. Благодаря благодетельному случаю стал подходить тринадцатый легион. Узнав о случившейся неудаче, солдаты его, руководясь в своем марше зажженными на берегу огнями, пробрались через крутизны. Они застали спасшихся в бедственном положении, без съестных припасов и, разделившись по частям, они обслуживали одни одних, другие других. Центурионы ввели главного командира в наскоро сделанную палатку, причем возле него не было ни одного раба, который услуживал бы ему, так как во время ночи и беспорядка все рабы разбежались. Разослав повсюду вестников о своем спасении, Цезарь узнал о прибытии Кальвизия с передовыми кораблями. Только после этих двух благоприятных неожиданностей он предался отдыху.

88. С наступлением дня, обратив взоры на море, Цезарь увидел сожженные или наполовину объятые пламенем и полусожженные корабли; море было полно плавающих парусов, снастей, из уцелевших же судов большинство было повреждено. Выставив впереди флот Кальвизия Цезарь стал производить настоятельнейшие исправления на судах, причем враг не показывался или вследствие присутствия флота Кальвизия или замышляя нападение при выходе врагов в море.

С полудня поднялся южный ветер, и начались сильные волны в бурном и узком месте пролива. Суда Помпея укрывались в Мессенской гавани, суда же Цезаря волна вновь гнала на скалистый и трудный для причала берег; они ударялись о скалы или сталкивались один с другим; на них не было полного экипажа, чтобы бороться с бурей всеми средствами.

89. Менодор, надеясь преодолеть близящуюся опасность, спустился далее в море и там держался на якоре. Там и волны вследствие глубины были слабее, все же и с этими волнами ему приходилось бороться, и, чтобы его не относило, он приказал налечь на весла. Некоторые другие последовали его примеру, большинство же остальных, полагая, что вследствие весеннего времени ветер скоро стихнет, удерживали суда и не спускали якорей ни со стороны моря, ни со стороны суши, в то же время местами отталкиваясь друг от друга. Когда ветер стал сильнее, все пришло в беспорядок, суда разбивались, срываясь с якорей, наталкивались или на берег или одно на другое. Стоял общий вопль ужаса, стенаний, призывов бесцельных, слов нельзя уже было расслышать. Кормчий не отличался от простого матроса ни знанием, ни умением командовать. Гибель постигала одинаково как находившихся на судах, так и бросавшихся в море и погибавших среди волн прибоя. Море было полно парусов, обломков, людей, трупов. Если кто спасался и выплывал к суше, то и его волны разбивали об утесы. Когда к тому же и море было охвачено волнением, обычно бывающим в этом проливе, это еще более смутило неопытных, и корабли, тогда особенно сильно носимые ветром, разбивались один о другой. К ночи ветер еще усилился, так что гибли уже не при свете, а во мраке.

90. Всю ночь продолжались вопли и призывы родственников, бегавших по берегу, называвших по имени находившихся в море и оплакивавших их, если они не отзывались, как погибших. С другой стороны раздавались призывы находившихся в море, показывавшихся над волнами и призывавших тех, кто были на берегу, на помощь. Беспомощны были и те и другие. И море для пытавшихся в него войти и находившихся еще на кораблях и суша — вследствие бури все было столь же недоступно, так как волны разбивали все о скалы. Буря была столь необычайной силы, что находившиеся наиболее близко к берегу боялись ее, но не могли ни спастись в море, ни оставаться близко к берегу. Теснота места, природная недоступность его, сильное волнение, ветер, разбивавшийся об окрестные горы, бурные порывы, тяга вглубь, надвигавшаяся на все, не давали возможности ни оставаться на месте, ни бежать. Положение ухудшалось еще мраком совершенно черной ночи. Люди погибали, не видя друг друга, одни, объятые страхом и кричавшие, другие спокойно, готовые ко всему; некоторые сами искали смерти, отчаявшись в спасении. Приключившееся несчастье превзошло все, что можно было предвидеть, и отнимало всякую надежду на неожиданную помощь, когда внезапно, с приближением дня, ветер стих, а после восхода солнца совершенно прекратился. Однако море и теперь, с прекращением ветра, долгое время бушевало. Такой бури и местные жители не помнили. Эта буря, превзошедшая обычные бури, расстроившая все расчеты, погубила большую часть судов и экипажа Цезаря.

91. Понеся большие потери еще и накануне в битве, одновременно подвергшись двум таким большим несчастиям. Цезарь в ту же ночь по горам поспешно поднялся в Гиппоний, не желая подвергаться несчастью, в котором ничем не мог помочь. Друзьям и военачальникам он послал предписание быть под рукой на случай нового несчастья, что обычно бывает при дурном обороте дел. Он разослал по всему берегу Италии бывшие налицо сухопутные войска, чтобы Помпей, ввиду благоприятно сложившихся для него обстоятельств, не отважился произвести нападение на суше. Помпей же не замышлял ни нападения на суше, ни нападения на остатки флота как оставшиеся на месте, так и удалявшиеся с прекращением бури. Он пренебрег и тем, чтобы по возможности исправлены были суда, и при благоприятном ветре направились в Гиппоний, — или он полагал, что потери его врагов были и так достаточно велики, или не умел использовать победу, или, как уже было замечено в другом месте, будучи вообще мало предприимчивым, Помпей решил только обороняться от нападения с моря.

92. У Цезаря не спаслось и половины судов, да и спасшиеся сильно пострадали. Оставив некоторых из бывших при нем лиц позаботиться о спасшихся, Цезарь с тяжелым чувством отправился в Кампанию. Других судов он не имел, между тем ему их было нужно много, а для кораблестроения у него не было времени, так как его угнетал вопрос о голоде, и так как народ вновь начинал волноваться из-за судьбы договора и не в шутку говорил о войне, начатой с нарушения договора. Цезарю нужны были средства, он был в затруднении, так как римляне не платили податей и препятствовали поступлению доходов, которые он ввел. Будучи всегда особенно силен придумывать что-либо целесообразное, он послал Мецената[518] к Антонию, чтобы переубедить его в том, в чем они взаимно упрекали друг друга за последнее время, и привлечь его к участию в борьбе. Если же убедить Антония не удастся, то Цезарь задумывал переправить солдат на транспортных судах в Сицилию и, оставив войну на море, перенести ее на сушу. Пока он находился в подавленном состоянии, пришли известия о согласии Антония на союз и о блестящей победе, одержанной Агриппой над аквитанскими галлами.[519] Друзья и некоторые города обещали и приступили уже к постройке судов. Тогда удрученное настроение Цезаря прошло, и он принялся за еще более блестящие приготовления, чем прежде.