Аппиан - Гражданские войны

• Название: Гражданские войны
• Автор: Аппиан
• Жанр: История

В «Гражданских войнах» Аппиана перед читателем предстает галерея выдающихся деятелей римской истории II–I вв. до н. э. Братья Гракхи, диктатор Сулла, гладиаторы Спартака со своим предводителем, Помпеи, Юлий Цезарь, Антоний, Клеопатра — таковы главные герои этой книги. Описание их жизни и деяний, мысли автора о природе тирании и демократии, пагубности гражданских войн чрезвычайно поучительны и представляют огромный интерес для современного читателя.

---

114. Плача у трупа Кассия, Брут назвал его последним римлянином, желая этим сказать, что больше уж никогда не будет мужа, равного ему по доблести; он упрекал его за поспешность и необдуманность его поступка; говорил вместе с тем, что Кассий счастлив, освободившись от забот и печалей, которые еще неизвестно до какого конца доведут его, Брута. Затем, передав тело друзьям и велев похоронить его тайно, чтобы войско при виде похорон не подняло плача над Кассием, сам Брут, не заботясь ни о пище, ни о каких-либо удобствах, в течение целой ночи работал над восстановлением лагеря Кассия. С наступлением дня, когда враги, чтобы не показаться ослабевшими, стали выстраивать войско для сражения, Брут, поняв их побуждение, сказал: "Вооружимся и мы и в свою очередь покажем, что мы пострадали меньше". Когда он построил войско, враги отступили, и Брут с насмешкой сказал своим друзьям: "Те, кто вызвали нас на бой как истомленных, даже и не попытались сражаться с нами".

115. В тот самый день, когда разыгралась битва при Филиппах, в Ионийском море также произошли крупные события в таком же роде. Домиций Кальвин вез Цезарю на грузовых судах два легиона тяжеловооруженных, из них особенно славился Марсов легион, названный так за свою стойкость. Вез Кальвин также и преторианскую когорту,[449] включавшую до двух тысяч человек, четыре отряда всадников и сверх того еще множество набранных для войны людей; их сопровождало также несколько трирем.[450] Навстречу им вышли Мурк и Аэнобарб со ста тридцатью военными кораблями. Плывшее на парусах впереди небольшое количество грузовых кораблей ускользнуло от них; остальные вследствие внезапно ослабевшего ветра стали блуждать по морю при полном безветрии, отданные во власть врагов кем-то из богов. На каждое судно враги без страха нападали и разрушали его; не могли помочь судам и сопровождавшие их триремы, из-за своей малой величины вращавшиеся на месте. Оказавшись в очень опасном положении, они совершили много различных подвигов: поспешно притягивали корабли канатами друг к другу, скрепляли их шестами, чтобы не дать врагам прорваться. Когда же им удалось это закончить, Мурк стал обстреливать их огненосными стрелами. Тогда они, быстро развязав канаты и спасаясь от огня, поплыли в разные стороны друг от друга, а затем опять выезжали навстречу триремам, готовые к плаванию или нападению.

116. При возникшем возмущении, особенно среди воинов Марсова легиона, недовольных тем, что они, превосходя всех силой, гибнут в бездействии, одни покончили с собою еще до тех пор, пока достиг их огонь, другие, вскочив на неприятельские триремы, многое сделали, многое и вытерпели. А полусожженные корабли еще долго плавали с людьми, погибавшими частью от огня, частью от голода и жажды; из этих людей некоторые, державшиеся за мачты и корабельные доски, были прибиты к пустынным скалам или утесам. Среди них были такие, которым против всех ожиданий удалось спастись: некоторые продержались до пяти дней, слизывая смолу и жуя паруса или веревки, пока волны не вынесли их на сушу. Много было и таких, которые сдались врагам, ослабев под влиянием бедствий; сдались также семнадцать трирем. Воинов солдаты Мурка заставляли приносить клятву верности; полководец их Кальвин на своем корабле возвратился на пятый день в Брундизий, когда его считали уже погибшим. Вот какие события произошли на Ионийском море в один день с битвой при Филиппах — все равно, назвать ли их кораблекрушением или морской битвой; совпадение этих двух событий поразило всех, когда впоследствии о нем узнали.

117. Созвав войско на собрание, Брут обратился к нему с такой речью: "Во вчерашнем сражении, соратники, нельзя найти ничего, в чем вы не оказались бы сильнее врагов. Вы и начали сражение с рвением, хотя и без приказания; и четвертый легион, которому, как самому прославленному у них, был поручен фланг, вы уничтожили целиком, а за ним и выстроенную рядом с ним часть войска и шли таким образом до лагеря; и самый лагерь вы взяли и разграбили, так что все это далеко превосходит тот ущерб, который мы потерпели на левом крыле. Но затем, имея возможность довести дело до благополучного конца, вы предпочли грабить, а не убивать ослабевших: большая часть вас, проходя мимо врагов, бросилась на имущество. И в это самое время опять повторилось то же соотношение: они разгромили один из наших двух лагерей, мы же взяли все их укрепления, так что и в этом отношении приобретение вдвое больше ущерба. Итак, вот наши преимущества в сражении. А насколько и в остальном мы превосходим их, это вы можете узнать и от пленных — вы услышите о недостатке хлеба, о его вздорожании, о затруднениях с его доставкой и почти о полном его отсутствии. Ведь они не имеют возможности получать его ни из Сицилии, ни из Сардинии, ни из Африки, ни из Испании из-за Помпея, Мурка и Аэнобарба, отрезавших им доступ в море 260 кораблями. Македонию они уже истощили и имеют хлеб почти из одной только Фессалии; а надолго ли ее еще хватит?

118. Итак, когда вы видите, что они особенно спешат со сражением, знайте, что они, мучимые голодом, избрали близкую смерть от руки врага. А мы в свою очередь обставлены так, чтобы раньше нас повел войну против них голод, и чтобы они, когда нам придется с ними встретиться, были уже ослабевшими и истощенными. Не будем позволять себе раньше времени поддаваться излишнему рвению. Пусть никто не сочтет образ действий, основанный на опыте, медлительностью; пусть взглянет на находящееся у нас в тылу море, которое, присылая нам столько подкрепления и продовольствия, дает тем самым возможность достигнуть победы, не подвергая себя опасности, если только вы будете выжидать и не сочтете позорным, что над нами будут смеяться, будут вызывать нас на бой те, кто, как это показали вчерашние события, не лучше нас, но кто лишь ищет средства против другого страха. А рвение ваше, которое сейчас я прошу вас умерить, отдайте целиком тогда, когда мы об этом попросим. Я со своей стороны уплачу вам полную награду тогда, когда, по воле богов, все дела будут завершены и победа будет полной; теперь же за проявленную вами вчера доблесть даю в придачу каждому воину по тысяче драхм,[451] начальникам же вашим с соответствующей прибавкой".

Такую речь сказал Брут и тотчас стал распределять по легионам подарки; некоторые полагают, что, кроме того, он обещал отдать воинам на разграбление Лакедемон и Фессалонику.

119. Цезарь и Антоний, зная, что Брут не будет сражаться по своей воле, созвали своих воинов. Антоний сказал им следующее: "Я знаю, сотоварищи, что в своих разговорах и враги наши приписывают себе честь вчерашнего дела, так как они обратили в бегство некоторых из наших и разграбили лагерь; но на деле они покажут, что победа целиком принадлежит вам. Я обещаю вам, что ни завтра, ни в следующие дни они добровольно не пойдут на битву. А это является вернейшим доказательством вчерашнего поражения и вызванного им страха; подобно тому как это бывает при гимнастических состязаниях, и здесь более слабые отказываются от дальнейшей борьбы. Ведь не для того они набрали такое большое войско, чтобы, построив стены, населять фракийскую пустыню. Ведь и выстроили-то они эти стены еще тогда, когда мы подходили, вследствие страха перед нами; а когда мы пришли, они продолжают оставаться внутри укреплений из-за вчерашнего поражения. Под впечатлением его старший и более опытный из полководцев, отчаявшись во всем, покончил самоубийством, что уже само по себе представляет лучшее доказательство затруднительного положения врагов. И если они не примут нашего вызова и не спустятся с гор, но, не надеясь на свои силы, возложат надежды на утесы, тогда вы, римляне, вновь смело вынуждайте их к сражению, как вынудили вчера, считая позором подчиняться тем, кто боится, воздерживаться от битвы с теми, кто не решается выйти на бой, и показать себя, мужей, более слабыми, чем стены. Ведь мы пришли не за тем, чтобы жить в долине, и для нас в промедлении нет ничего такого, что нас удовлетворяло бы. Нет, у разумных людей войны всегда должны проходить быстро; зато мир должен быть продолжительным.

120. Сроки и план действия этого выработаем мы, не заслужившие с вашей стороны презрения за проявленную нами вчера энергию и сообразительность. Вы же, со своей стороны, отплатите полководцам доблестью, когда она от вас потребуется. И не огорчайтесь нимало из-за вчерашнего грабежа: ведь богатство состоит не в том, чтобы что-то иметь, но в том, чтобы владеть им, защищая его силою; именно это и отдаст нам, владеющим такими силами, и отнятое вчера, пока еще в сохранности находящееся у наших врагов, и само имущество врагов. И если мы стремимся все это получить, будем стремиться в бой. Да и вчера мы, в свою очередь, взяли у них достаточно, может быть, больше, чем было отнято у нас, потому что они привезли с собой из Малой Азии все, что отняли там силой и грабежом, вы же, явившиеся сюда с родины, все более ценное оставили дома, взяв с собой только необходимое. А если и было у нас взято что-либо ценное, то оно принадлежало нам, начальникам, готовым ради вашей победы отдать все. Несмотря на эту потерю, мы назначили вам вознаграждение за победу — каждому воину по 5.000 драхм, каждому центуриону — вдвое больше, каждому трибуну вдвое больше того, что получил центурион".