Александра Сашнева - Наркоза не будет!

• Название: Наркоза не будет!
• Автор: Александра Сашнева
• Издательство: Издательство: Эксмо
• Жанр: Триллер
• Год: 2006
• ISBN: ISBN: 5-699-18318-3

Кинофильм и телесериал «Наркоза не будет» сняты по одноименному роману Александры Сашневой — художницы и поэтессы, кинорежиссера, актрисы и солистки рок-группы «Фелiчiта». Роман выдержал два переиздания и был удостоен одного из главных призов на литературном фестивале «Роскон-2002».

«Убойный отдел» Санкт-Петербурга озабочен серий таинственных смертей художников, собственной кровью рисовавших на холсте непонятные символы до тех пор, пока жизнь не покидала их тела… Мумифицированный труп младенца на берегу Невы… Загадочный иероглиф, повелевающий жизнью и смертью, загадочный профессор Легион — Мастер Пластилиновых Кукол, управляющий людскими судьбами, загадочный Черный Мент — частный детектив, расследующий сверхъестественные убийства… Художница Лиза Кошкина, приехавшая из провинции покорять северную столицу, оказывается в самом центре круговорота зловещих и смертельно опасных событий.

Чтобы подчинить объективную реальность собственной воле, необходимо знать, что она из себя представляет. Чтобы выжить на пути к этому знанию, следует помнить, что смерть всегда рядом, а жизнь — иллюзия, подобная узорам в калейдоскопе. Лишь погибнув и воскреснув вновь, можно стать истинным Воином, побеждающим на городских перекрестках и в снах, одинаково успешно сражающимся с материальным и бесплотным противником. Роман лауреата премии «Бронзовый Роскон-2002» Александры Сашневой не только великолепно написан, но и содержит действующие техники управления реальностью.

---

— А… Я у Кастанеды такое читала, — не очень довольно заметила Муся.

— А кто это?

Муся искоса глянула на подружку и накрутила локон на указательный палец левой руки, потом взяла его губами, помяла, и пристроила, вытянув губы вперед, в виде усов под носом.

— Нм-м… Трудно объяснить. Я тебе лучше книжку дам. Сама разберешься лучше. Ну и что с Ринатом-то? Как он?

— Круто, — Коша печально вздохнула. — Я даже не думала, что так можно. Только я не уверенна, что дальше… Наверно у него отдельные планы на эту жизнь.

Коша заметила, что Мусин интерес несколько превышает праздное любопытство.

— Почему ты так решила? — спросила подруга и, закончив прихорашиваться поднялась со стула.

— Да так, показалось… — растерянно ответила Коша. — Правда, он обещал с Валентином поговорить. А… ну ты знаешь. Он при тебе говорил.

— А мне твои картины больше нравятся, — глядя куда-то сквозь стену, продолжила Муся. — Он тебе завидует. Мужчина никогда не простит, что ты талантливее. У него они конечно да… Но в твоих есть что-то такое… нечеловеческое, как будто они сами существуют. Как дождь или солнце… В них больше, чем нарисовано. А у него видно, что это он их нарисовал.

— Да кто ж знает, как надо? Помнишь, мы с Черепом ЛСД наелись? Меня так пробило, что я теперь ни в чем не уверенна. Я теперь не знаю, как все на самом деле. Понимаешь?

— Не совсем, — нахмурилась Муся. — Чего ты не понимаешь? Мы же обдолбанные были, а теперь-то нормальные!

— Но это мы так думаем, что мы нормальные, а может мы обдолбанные чем-то другим? И нам все кажется? Вот тебе одно кажется, а мне другое, а Ринату — третье. И всем разное кажется, а на самом-то деле как?

— Ну ты заморочилась! На самом деле, наверно, как всем кажется. Когда не бухие и не обдолбанные, и не с температурой, и… Да иди ты!

Муся махнула рукой и распахнула окно.

— Вот именно, что кажется! Всем кажется, что «Три медведя» лучшая картина времен и народов. А на самом деле? Ладно. Пойдем за клубникой.

* * *

Подруги выбрались из прохладной комнаты на горячий яркий тротуар. Захотелось сразу побежать вприпрыжку и орать какие-нибудь междометья. И они сделали это. Потому что не было никакой причины этого не сделать. У них не отваливались ноги, не клинило поясницу, почему бы им было не побежать?

Коша закричала, проносясь под яркими солнечными лучами, пронзающими яркую листву:

— А знаешь, у меня такая просечка была на кухне у Черепа! Я врубилась почему люди стремятся повторить чужой путь.

— Какой путь? — Муся сощурившись от солнца глянула на Кошу.

— Ну вот живут так, как все или как их родители жили.

— Ну?

— Когда меня заколбасило, я врубилась, что надо делать что-то очень обычное и очень простое, чтобы крышу не снесло. Прикинь, лучше всего оказалось мыть стаканы! Только нужно все время покачивать головой, чтобы они не пропали. Но это удерживает!

Муся остановилась и замахала руками:

— Коша! Не грузи меня! И сама не грузись, а то облысеешь, как Череп!

Коша рассмеялась:

— А ты, кстати, не знаешь, почему у него и бровей нет? Неужели тоже от химии?

Муся помотала головой.

— Не знаю!

Они уже подошли к рынку. Там было шумно. Насытиться, конечно, не удалось, но они все попробовали. Кроме клубники. Ее еще не было. Она еще не родилась. Она еще не родилась, а ее уже хотели сожрать.

Разочарованные, страдающие от безделья, они долго болтались по Васильевскому острову.

— Вот, нас упрекают, что мы лентяйки и бездельницы, — посетовала Муся. — А я бы с радостью работала. Я устала ничего не делать. Ну закончила я институт, и что? Кому это надо? Меня не берут туда, куда я хочу. А куда берут, я туда не хочу!

Вечером, наткнулись на неизменную компанию: Зыскин, Котов и Рыжин. Пиво. Водка. Скучно.

Побрели к знакомым актерам Зыскина на какой-то эротический спектакль. По сцене бегали полуголые актерки и мотали развесистыми сиськами. Прима пыталась изобразить остервенелую эротику. Жалкое зрелище. Баня второго разряда.

В антракте приобщились вместе с остальной публикой к бутербродам с пересохшей икрой и коньяку. За шутками и остротами развеселились, и на второе действие остались в буфете.

Это действие оказалось самым прикольным Подсела какая-то девка и, нагло схватив стакан Зыскина, опрокинула в распахнутую пасть. Зыскин хотел было возмутиться, но забил и налил себе еще. Однако незванная гостья снова выхватила стакан и опять плеснула его в себя.

Муся по своей обычной привычке качалась на стуле и накручивала локон на указательный палец. Коша смотрела на все это и пыталась понять — она-то чем хуже?

— Еще водки! — сказала девка и потекла локтями по столу. — Дерьмо эти актриски. Мочалки банные. Куклы фельдиперсовые.

Она откинулась на спинку и заглянула себе внутрь выреза:

— У меня все лучше… Хотите посмотреть?

Она мгновенно сдернула с себя блузку и стала размахивать ей над головой. Обозрению окрылись большие грушевидные молочные железы. Никого это не обрадовало. Зыскин беспокойно заерзал, предполагая предстоящие трудности. Девка жарко дышала и щурила бесстыдно размалеванные глаза. Было видно, что она просто хочет, чтобы ее грязно отымели. Желательно отбойным молотком.

Зыскин стал уговаривать одеть блузку обратно. Деваха рухнула к нему на грудь и сказала, что хочет его. Котов пошевельнул бровью и произнес:

— Вот как?!

Никто не понял, что он хотел этим сказать. Рыжин тихо наливал себе и тихо пил. Зыскин пытался втиснуть девицу обратно в блузку, заговаривая ей зубы:

— Девушка. Это вы сейчас так говорите, потому что выпили, а днем ни за что такого не скажете… ну, рученьку-то не дергай, дай сюда!

Коша с Мусей мрачно наблюдали пакостное зрелище, ожидая развязки.

Наконец кое-как он ее одел и тут же встал из-за стола:

— Пойдемте. А то до милиции с ней досидимся.

На улице пошли в ближайший дворик. Деваха увязалась тоже. Она буквально висела на Зыскине, вцепившись в локоть. Поэтому пришлось идти далеко. Наверное, до самой Пушкинской.

Там в каком-то дворе сели на лавку и продолжили пить водку из пластиковых стаканов.

— Ну трахни меня, что тебе жалко? — канючила капризно пышногрудая вакханка.

Зыскин тренировался терпению.

— Давай я тебя трахну! — сказал Котов и схватил деваху за задницу.

Рыжин заржал и плюнул на землю.

— Нет… — заупрямилась та. — Я не хочу тебя, я хочу его…

— Ну давай, пошли…

Он просто поволок ее в угол дома. Деваха на полусогнутых ногах, продолжая упираться, визгливо повторяла:

— Не тебя… Пусти.

— Какая разница. Тебе понравится? — Сказал Котов самоуверенно.

Стало слышно, как они перешли к делу. Вскоре раздался сладострастный вздох, потом постанывания. Очевидно, Котов не обманул. Понравилось.

В темном углу достаточно смутно, но все-таки было видно, как они барахтаются на лавке. Рыжин медленно направился туда.

Возникла пауза. Синяя дымка затянула глаза. Кошу передернуло.

— Может быть, мы уйдем? — предложила Муся. — Мне совершенно не интересно все это.

Дымка соскользнула и светящимся скатом нырнула в черный ход.

— Давайте… — поспешно согласился Зыскин.

Он, видимо, тоже не ожидал такого откровенного поворота.

— Эй, — каким-то не очень решительным голосом сказал он.

Встал с бордюра, отряхивая брюки сзади, потоптался и громко крикнул в сторону Котова:

— Мы уходим. — Прислушался. — Слышат?

Оглянулся на девчонок — те пожали плечами.

— Не слышат… — подвел черту Зыскин и процессия двинулась прочь.

— Да пойдем, — предложила Коша. — Пошли они!

— Ты видела? — Коша торкнула Мусю в бок.

— Что?

Коша поняла, что не видела. Звуки шагов поднимались вверх и надолго зависали там, покачиваясь на зыбкой поверхности. Уже на углу Пушкинской и Невского долетел звук драки, слов было не разобрать, но было понятно, что Котов орет на Рыжина и визжит девка. Кто-то видимо высунулся из окна и что-то на них кинул сверху, потому что раздался звук чего-то разбившегося и незнакомый низкий голос.

— Подождем их? — спросил Зыскин и грустно посмотрел на Мусю.

— Ты нормальный? — Муся выразительно вытаращила глаза. — Куда они такие? Котов опять обоссытся! Поедем к нам втроем.

Муся ненавязчиво прислонилась к Зыскину, и тот растаял. Коша подумала, что, пожалуй, Зыскин хочет с Мусей большого и светлого чувства. Вернее, он просто хочет Большого и Светлого чувства, а с кем… Да кто ж его знает, кто захочет с ним его разделить? Зыскин поймал машину, и когда уже они садились в нее, на Пушкинскую из двора вывалились, продолжая перепираться, Котов с девкой висящей на его руке. И Рыжин, плетущийся чуть поодаль.