Мария Семенова - Лебединая Дорога (сборник)

• Название: Лебединая Дорога (сборник)
• Автор: Мария Семенова
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-91181-263-8

Мария Семенова – автор знаменитого романа «Волкодав», основоположник жанра «русское фэнтези» – всегда пишет о сильных людях. В морском абордажном бою и на стенах пылающего города, в снежных горах и черной непроходимой чаще, в темнице и небесном чертоге ее герои до конца стоят за правду, идут на смерть, защищая друзей, и побеждают зло силой добра.

Викингам, чьи корабли идут по Лебединой Дороге, нечего терять, они оставили прошлое позади, их не пугают великие опасности и кровавые битвы, ибо павшие в сражениях воссядут в Вальгалле, Чертоге Одина, а выжившие покроют себя славой. Драконьи корабли уходят в чужие земли, где правят не Асы и Ваны людей севера, но славянские Даждьбог и Ярила… Все дальше и дальше ведет дружину Лебединая Дорога…

---

Но не верило упрямое сердце такому! И уже не море – распахивались взору светлые плёсы Медведицы, самой матери Роси. Песчаные кручи поднимались вместо окутанных сизой дымкой скал. Там жили в норках стрижи. Любо было нырять оттуда в прозрачную, чистую, холодную, ласковую воду… И нырял следом парень с глазами светлыми, как та река. И летел сильной птицей, раскрыв руки, смеясь и следя – не ухватил бы Звениславушку бородатый дед водяной.

Ходила, покачивалась под ногами сырая палуба корабля.

Одно утешение, если рядом устраивался Скегги. Малышня над ним насмехалась: отроку в его возрасте место на боевом корабле. Но туда Скегги не взяли. Он рассказывал Звениславке:

– Скоро наша Норэгр останется к северу… И будет огромный залив, который называется Вик. Там есть земля Вестфольд, лежащая на западном берегу. Там жил Хальвдан Чёрный сын Гудрёда, и говорят, что этот род называется Инглинги и идет от Одина и богов. При Хальвдане конунге не бывало недорода. И когда он утонул, во многих краях пожелали похоронить его у себя, чтобы приманить удачу. Люди никак не могли договориться между собой и наконец решили разделить тело на части. И всем казалось, что теперь следует надеяться на урожай.

…А дальше лежали земли, издревле овеянные славой нисколько не меньшей. Свеарике, где в древности правили Асы. И Данмёрк со знаменитым островом Селунд, откуда выходили на добычу длинные корабли под стягом Рагнара Кожаные Штаны. И великая Страна вендов, рождавшая таких викингов, что даже Рунольв никогда не совался туда грабить. Венды молились четырёхликому Святовиту и никому ещё не спускали обид. И, верно, не зря даны и юты ходили проливами больше на запад, чем на восток!

Свейский берег покрывали леса. На датском простирались песчаные холмы и не было видно ни фиордов, ни гор. Наверное, даны тоже считали своё побережье лучшим на свете. Но халейги сочли его унылым.

Тихая ночь позволяла не искать убежища у земли… Но всё-таки решено было сделать остановку. Люди знали: эти места – последние на их пути, где знакомый ветер ещё сможет коснуться лица. И родная земля будет лежать где-то у горизонта. Совсем рядом. Протяни руку – достанешь. Скрытая от глаз лишь полуночным сумраком светлой ночи да лёгкими гребешками волн, шелестящих на песчаной мели…

Дома, в Торсфиорде, эта ночь была бы светлей, много светлей. Сколько уже времени качала мореходов Лебединая Дорога, убегающая под киль корабля? Более месяца. И весь этот месяц шла рядом с кораблями земля Норэгр – Северный Путь. Теперь остановилась, отстала. Начинался великий Восточный Путь – Аустрвегр.

Теперь – только чужбина. И впереди, и по бортам, и за кормой. Что там ждёт? И кто там ждёт? Кроме врагов?

Не выдержал даже Халльгрим. Он сказал:

– Не в первый раз иду я этими местами. И всегда мне было весело. Нынче не так…

Один Видга слышал эти слова. А Видга был не болтлив.

Для ночлега выбрали круглый островок, сплошь загромождённый дюнами. Солёный песок не мог дать пищи деревьям. Лишь жёсткая голубоватая трава пронизывала его жилистыми корнями, и длинные листья в кровь резали схватившую руку… Цепкая жизнь.

На этом острове решено было провести ночь и ещё день. А потом двинуться в торговый город Бирку, что стоял в свейской земле, там, где встречалось с морем полноводное озеро Лёг. Следовало пополнить припасы.

Но не только скорбным было расставание с Норэгр! Правду говорят люди: негоже уходить, не отомстив причинившему обиду. И если не судьба сделать это мечом – отомсти словом. Слово, произнесённое умело и ко времени, может стать выкупом за осуждённую голову, лекарством от смертельной болезни… Или смертельным ударом! И всё это смотря по тому, как его сказать.

Поздно вечером люди со всех трёх кораблей собрались на берегу. Халльгрим принёс свой щит, сняв его с борта чёрной лодьи. Старый Олав уселся с ним на песок. В руках кормщика был остро отточенный нож: таким ножом удобно врезать в дерево руны, стремительные и беспощадные, как полёт смертной стрелы…

Халльгрим увидел, как Видга наклонился к Скегги, и тот прошептал что-то ему на ухо; сжатый кулак малыша отбивал в воздухе ритм. Видга кивнул и выпрямился, и Скегги спрятался за его спину. Видга произнёс вслух:

Сыновей родишь ты,
нечёсаный конунг,
что украсят распрей
твою, конунг, старость…

Это было хулительное стихотворение-нид. И сложенное неплохо! Надо думать, Харальд Косматый не заболеет от него и не умрёт, ведь для этого, как утверждают бывалые люди, следует говорить нид прямо в глаза. Но там уж будь что будет – главное, стихи сложены и произнесены прилюдно и Олав начертал их на щите.

В кругу воинов послышался смех, кто-то радовался удачному слову, кто-то пробовал строку за строкой, подбирая иносказание-кеннинг. Это была угрюмая радость!

Олав знай чертил проворным ножом по окованной доске щита. С другого конца толпы подала голос красавица Гуннхильд, зелёные глаза её горели:

Возьмёшь в жёны жабу,
нечёсаный конунг,
финка-ворожея
твой разум отнимет!..

Когда на поверхности щита не осталось гладкого места, Олав поднялся и понёс его к воде. Народ повалил следом, сыновья Ворона впереди других. Олав зашёл в воду, насколько позволили его сапоги. Пересчитал руны и нашёл, что их число было удачно. Потом повернулся лицом в сторону оставшегося за горизонтом Вестфольда и громко проговорил:

– Нет у нас здесь лошадиного черепа, чтобы насадить его на шест из священного орешника и повернуть, конунг, в сторону твоего дома! Пошлём-ка мы тебе лучше луну морского коня… Ибо думается нам, что и она даст рунам немалую силу! И пусть, Харальд Косматый, это приветствие не даёт тебе покоя и отдыха ни ночью, ни днем, ни зимой, ни летом! До твоего смертного часа – до огня и костра!

Они долго потом вспоминали, как брошенный в воду щит немного покружился на месте, а потом, подхваченный неведомым течением, вдруг довольно быстро поплыл на северо-запад… Мореходы следили за ним, пока он не скрылся из виду. По всем приметам следовало ждать, что щит доплывёт.

А утром потянулись низкие тучи, сочившиеся дождём. Это плакала за горизонтом земля Норэгр… Хельги стал отпрашиваться у брата в поход – развеять тоску.

– Иди, – подумав, разрешил ему хёвдинг. – Думается, мы оборонимся, если на нас здесь нападут… Но к вечеру стану тебя ждать и не прощу, если не вернёшься.

Знал: не дорога была младшему брату опостылевшая жизнь. Отдал бы, и с радостью, честному мечу какого-нибудь храброго венда! Самому везти любимую в жёны безвестному гардскому вождю! Примерь на себя, на своё собственное сердце: не остановится?

Оттого-то Халльгрим говорил с ним сурово. Наверное, суровей, чем следовало. Однако пусть ведает, строптивый: не нужен себе, нужен братьям. И людям, которые за тобой идут и тебе верят. В жизни своей и в смерти воли брать не смей! Живёт на корабле Ас-стейнн-ки – кто её защитит, если падёшь?

Вслух ничего этого не было сказано. Халльгрим долго смотрел на уходивший драккар. Отпустил, а не напрасно ли… Зябкий рассветный ветер заставлял его ёжиться, кутаться в плащ. Крепко запомнило тело стылую осеннюю воду и форштевень Рунольвова корабля! Халльгрим нахмурился, расправил плечи. Не к лицу хёвдингу дрожать.

Когда Эрлинг и потом Эйрик рассказали ему о Вигдис, он слушал их, не изменяясь в лице.

4

Серые облака медленно плыли над морем, едва не задевая голую мачту драккара. Небо походило на глаз, поражённый бельмом. Неужели горел когда-то живой синевой, улыбался солнечно и лукаво? Восточное море угрюмо катило пологие холодные волны. Под мерным дождём, падавшим ровно, без малейшего ветра. Капли постукивали о палубный настил кончиками длинных слепых пальцев: пусти погреться, пусти…

Длинные вёсла неторопливо ворочались в люках: Бьёрн кормщик велел грести вполсилы. Так, чтобы не уставать, но и не мёрзнуть. Сосновые лопасти окунались в прозрачную воду, и пёстрый корабль рассекал серую завесу дождя. Поприща-мили незаметно уходили за корму. Скалилась на носу зловещая тварь, то ли волк, то ли змея, – попробуй, встань на дороге… Он был лёгок на ходу и поворотлив на диво. Не зря так дорожил им Рунольв Скальд.

Скоро середина дня, придётся поворачивать обратно. Ибо Халльгрим хёвдинг был строг. И шутить не любил.

Что же поделаешь – в этот раз Хельги не повезло на добычу. Не всякий поход увенчивается удачей, и это знает каждый, хоть раз бравшийся за весло…

Хельги стоял на носу и смотрел во влажную мглу. По деревянной спине дракона скатывалась вода. Сюда лучше приходить в конце лета, когда купцы разъезжаются по домам… Богатые купцы из Бирки, Скирингссаля, Ладоги, Щетина, Колбрега, Старграда… И чего только не везут: кто съестные припасы, кто заморские ткани и дорогие одежды, кто умельцев рабов и заплаканных красавиц рабынь. А чего ждать весной, кого можно встретить в этих водах – только другой такой же драккар, похожий на тощего голодного волка… С длинными клыками и подведённым брюхом!