Наталья Иртенина - Волчий гон

• Название: Волчий гон
• Автор: Наталья Иртенина
• Жанр: Ужасы и Мистика

---

Наталья Иртенина Волчий гон

Три разбитые машины полностью перекрыли полосу загородного шоссе. Зеленая покореженная «Нива» лежала на боку далеко впереди, капот уткнулся в штангу дорожного знака. Долговязый большегрузный фургон вздрагивал, исторгая из чрева душные чмокающие выхлопы. Завалившаяся набок прицепная задница прочно приковала его к асфальтовому покрытию. Изжеванный ударом передок красного «Опеля» плотно вмялся в бок фургона позади высокой кабины. До безмолвных небес возносился мерзкий надрывный вой «Нивы», насмерть избитой асфальтом.

Медленно, как в кино, отворилась передняя дверца иномарки, и с сиденья водителя вывалился на дорогу человек. Он зажимал рукой шею и издавал хриплые булькающие звуки. Вслед за ним с заднего сиденья выбралась ошарашенная, но явно невредимая женщина. Молодая, облаченная в яркие лоскутки, до смерти перепуганная. Пошатываясь, она склонилась над лежащим. Взвизгнула, прижала ладони к лицу и мягко повалилась без сознания рядом. Тот, от кого целиком зависела на данный момент ее карьера, был уже мертв или почти мертв. Казалось, он вжимает себе в горло кусок стекла размером с пол-ладони...

Если бы Граев проснулся в тот день на полчаса позже, возможно, он никогда бы не узнал правды о себе. И он сам, и маленький Василь остались бы тогда навсегда мечеными клеймом какого-то древнего божка. Или не божка, кто его там разберет, в такой-то вековой пропыленной дали. И дети Василя, внуки и правнуки Граева, тоже носили бы на себе эту метку, свидетельствуя перед Невидимыми о преступлении, которого они все не совершали. Впрочем, какие там внуки. Наверное, и самого Василя Граеву не отдали бы, не отослали из-за черты, откуда вообще мало кто возвращается.

Но проснулся он как раз в тот момент, когда работавший всю ночь и еще полдня телевизор начал показывать странное. Как будто некое, непронумерованное, чувство подтолкнуло его в бок – Граев очнулся и мутным оком уставился на экран.

Это лицо было знакомо ему не так, как знали его – до самого последнего штриха, наносимого стилистами, – энергичные и сентиментальные юнцы обоего пола из поколения некст, имеющие такой необъятный пантеон кумиров, какому обзавидовался бы древний язычник. Звезду Пригорова зажгли много позже тех лет, когда Граев был молодым, веселым и танцующим, и много раньше того времени, когда Василь начал бы канючить деньги на музыкальные диски. Но две недели назад все стало по-другому. Это лицо сделалось кошмаром Граева.

Он нашарил рукой бутылку под диваном и влил остававшиеся на дне капли в рот. Потом сел и попытался вникнуть в смысл беседы, которую вели в телевизоре мертвец двухнедельной давности и какая-то вздорная девица в бантиках.

– ...вы можете звонить в студию по телефону на ваших экранах и задавать свои вопросы Артему Пригорову. А пока что, Артем, расскажи об этой ужасной истории, которая с тобой произошла. Ходили какие-то дикие слухи – что тебе то ли отрезало голову, то ли что ты умер в реанимации.

– Ну, это сильно сказано. Голова у меня, как видишь, на месте. Можешь даже потрогать, убедиться, что это не приставная тыква, – вымученно посмеиваясь, предложил Пригоров.

Девица-ведущая соскочила со своего высокого стульчика и любовно потрепала звезду по длинным вихрам.

– Настоящая! – восторженно подтвердила она, обратясь к зрителям.

– А если серьезно, – продолжил Пригоров, – то в больнице поваляться мне все же пришлось. Буквально вчера оттуда еле выбрался. Можно сказать, сбежал. Просто замучили меня врачи своими обследованиями.

Граев до рези в глазах всматривался в бледное лицо тридцатилетней эстрадной звезды. Выглядел Пригоров неважно. Проще сказать, не выглядел совсем, как ни старались наверняка гримеры. Похороненный газетчиками и официальной милицейской сводкой две недели назад, он и впрямь был похож на труп, оживший и восставший из склепа. Словом, на типичного вампира в классическом описании.

– В газетах писали, будто ты разбил в лепешку свою новую машину. Надеюсь, ты не очень расстроен этим, – щебетала ведущая.

– Да нет, машина жить будет. Вообще слухи о моей смерти сильно преувеличены, – пошутил певец. – Конечно, кому-то это выгодно – раздувать обо мне нелепицы и вообще хоронить меня. В шоу-бизнесе без этого и дня не проходит. Кто-то кому-то постоянно переходит дорожку, иногда сам того не подозревая. И вот результаты. А ведь есть еще и фанаты. Это я о тех больных людях, одержимых какой-нибудь манией. Некоторые, может быть, мечтают прославиться, сделав какую-нибудь гадость знаменитости. Есть и такие, которые просто завидуют тем, кто многого добился. Но самый крайний случай, это когда такой вот одержимый мечтает тебя убить. Может быть, ему кажется, что, сделав это, он спасет мир. Сейчас много говорят про так называемое засилье поп-культуры. И вот результат.

– Что ты хочешь этим сказать? – ведущая распахнула глаза пошире. – На тебя было совершено покушение?! Почему мы об этом ничего не знаем?!

– Ну, заявлять об этом во всеуслышанье было бы... как бы это сказать... В общем, я не хвалюсь собственной значительностью и не делаю из этого мелкого происшествия слона. К тому же женщина, которая пыталась протаранить мою машину, сама погибла. Представляешь, кроме нее в машине был еще маленький мальчик. Наверняка психически ненормальная. Настолько не думать о собственном ребенке! Он, конечно, тоже погиб.

Граев уронил подбородок на голую грудь. Голова была слишком тяжелой, чтобы держать ее. В этот момент он ненавидел Пригорова так, как никого и никогда раньше. До этого ненавидеть мертвеца за смерть жены он не мог. Мертвые не отвечают за свои дела. Разве что на том свете. А тот свет слишком далеко от этого. Теперь же, когда Пригоров таинственным образом ожил и начал изрыгать мерзости в адрес убитой им Марины, Граев наполнился до краев раскаленной злостью. В тупом оцепенении изучал собственные кулаки и пытался ответить на вопрос, почему же его сын конечно, тоже погиб.

Нет, Василь был жив. Если это можно назвать жизнью. Но почему этот звездный слизняк так уверен, что все попавшие в ту аварию – статисты, обреченные на гибель сценарием, а главный персонаж – он, герой, которому помогает спастись само провидение? И почему это невразумительное провидение в самом деле выдернуло его с того света? Почему не Маринку? Отчего чудес на свете не бывает? Были же когда-то, а?

В том же дурном одеревенении Граев поднялся с дивана, поискал в разбросанном на полу шмотье телефон и набрал номер, указанный на экране. Дозвонился только с восьмого раза – Пригоров отвечал на вопросы поклонников, взволнованных покушением на жизнь кумира.

– Здравствуйте, говорите, вы в эфире, – обратилась к нему ведущая.

– Пригоров, ты слышишь меня? – дыша в трубку, сипло спросил Граев.

– Кто это? – вздрогнул «вампир». – Мы знакомы?

– Ты уже боишься, – удовлетворенно констатировал Граев. – Это хорошо. Это очень хорошо. Не знаю, кто подсказал тебе этот вонючий пиаровский трюк. А может, ты сам додумался, как состряпать себе лишнюю рекламу. Знаю только, что это было очень глупо с твоей стороны.

Теперь Граев был совершенно спокоен, видя, как вытаращился вверх, на его голос, поющий идол миллионов, как сквозь бесполезный грим еще четче проступают заостренные черты фольклорной нелюди, шкодливого упыря, как девица-ведущая делает в сторону яростные знаки. Он знал, что девица не права и его не отключат. Режиссер наверняка решит повысить этим звонком рейтинг передачи.

– С этого дня я буду преследовать тебя, – мрачно обещал Граев. – Бойся меня, Пригоров. Я – твой страх. Ты будешь трястись по ночам в постели, будешь все время оглядываться по сторонам, как загнанная крыса, пока наконец я тебя не настигну. И тогда ты сдохнешь, Пригоров. Но перед смертью ты вспомнишь тех, кого ты убил. Уж я постараюсь, чтобы ты вспомнил. Жди меня. Я обязательно приду.

Он нажал «отбой», телефон выпал из руки.

Исполнять обещанное он и не думал. Но важным казалось сообщить врагу об ослепительно-белой, как солнце пустыни, ненависти, о том, что ничего забыть нельзя. Чтобы враг знал о своей вине и ждал расплаты. Потому что это правильно.

Сколько прошло времени, пока он сидел, уставясь в пол, было непонятно. Граев поднял голову и увидел на экране телевизора скачущего по сцене Пригорова. Это была запись с какого-то концерта, и Граев подумал, что тогда Маринка была еще жива.

Он прислушался. Слова песни оказались глупыми до отвращения. «На часах было двенадцать, ты ушла не попрощавшись, унесла с собой мою любовь, сердце разорвав на части вновь». Бесполая и безголосая стандартная кукла-звезда пыталась петь о любви. У нее плохо получалось, потому что для познания любви она располагала всего лишь набором половых признаков, первичных и вторичных. Все равно что пытаться освоить теорию относительности, уповая на хорошую работу желудка и толстой кишки.