Нурбей Гулиа - Приватная жизнь профессора механики

• Название: Приватная жизнь профессора механики
• Автор: Нурбей Гулиа
• Жанр: Современная проза

---

- Ты успел её трахнуть или нет? - прижав меня к стенке, строго спросила Манон. Я испуганно замотал головой. - У неё же весь венерический букет, нам в поликлинике сказали! - шипела на меня Манон.

Она затащила меня в мою комнату, Мишка пулей вылетел в коридор. Это очень интересно и ново - акт с разъярённой от ревности женщиной. Я, правда, забыл спросить Манон о 'венерическом букете' её другого любовника. Мы договорились, что Ира больше не будет ходить на танцплощадку, благо до конца отдыха осталось дня четыре. Но завтра же вечером она опять исчезла. Я заходил на танцплощадку, искал её, но не нашёл. В ярости зашёл я к себе в комнату и нажрался водки, но не опьянел, а только задурил себе голову.

- Убью! - решил я, - по-кавказски убью за неверность! И суд меня поймёт!

Я уселся на балконе и стал ждать возвращения Иры. Мне была видна дорожка ко входной двери корпуса. В полночь эта дверь закрывалась, и войти в корпус можно было только по толстухиной пожарной лестнице. Десять часов, одиннадцать, пол двенадцатого. Иры нет. Я почти протрезвел, и стал уже волноваться за безопасность мой возлюбленной. Без пяти двенадцать внизу появляется бегущая фигурка девушки. Это была Ира.

Я вошёл в комнату и сел за стол. Ира, запыхавшись, вбегает в комнату и - ко мне. Я встал и отстранил её от себя. Потом, спокойно указав на дверь, тихо и безучастно сказал: 'Вон!'. Мишка крепко - 'без задних ног' - спал и ничего не слышал.

- Ты понимаешь, что говоришь? - вспылила Ира.

- Вон! - повторил я, вывел её, и запер за ней дверь. Я ликовал - сумел-таки преодолеть слабость, показал свой характер.

Утром я выждал, пока Ира уйдёт в столовую и, собрав шмотки, сообщил дежурной, что выбываю досрочно. Потом тихо спустился и быстро пошёл к выходу с территории дома отдыха. И тут у самых ворот, прямо навстречу мне - Ира.

- Нурбей! - позвала она и остановилась.

Я молча покачал головой и, обойдя её, зашагал дальше. Думал, что не выдюжу, остановлюсь, но сдюжил. Даже оборачиваться не стал, знал, что она смотрит мне вслед. Дошёл до остановки автобусов и сел на ближайший сухумский.

Несколько дней я пробыл в Сухуме без Тамары в компании мамы и старшего сына с женой. У них к тому времени уже был трёхлетний сын - мой внук. Внука назвали в мою честь Нурбеем и был он мне полной тёзкой - имя, отчество, и естественно, фамилия у нас были одинаковы. Упреждая события, скажу, что у этого моего полного тезки уже есть дочь - моя правнучка - по имени Кинга, и живут они в Польше. Как, кстати, и сестра Нурбея-младшего, моя внучка Маргарита.

В маленькой Абхазии сплетни расходятся чрезвычайно быстро, и к моему прибытию в Сухум семья уже была наслышана о моей молодой жене. Зная, что от Тамары это не утаить, я во всём ей признался уже по дороге от поезда домой. Сказал, что чёрт попутал, и что всё вышло по-пьянке. А как протрезвел, мол, бросил всё и бежал в Сухум.

Скажу заранее, что Ира уже в сентябре позвонила мне из Киева, покаялась, и мы помирились. А вскоре она заявилась в Москву и пришла к нам в гости. Как всегда, у нас был и Саша, почти ровесник Иры - года на три старше. Я их познакомил, они очень смотрелись вместе, и мы оставили их у нас на ночь, причём в отдельной комнате.

Но, как оказалось, зря. Он заявил потом, что она ему не понравилась, а она - что он ей. Но это было после, а весь вечер мы провели весело - выпили и вспомнили наши гудаутские подвиги. Ира в лицах рассказала про соревнования по стрельбе с милиционерами и свою решающую фразу из кухни: 'А мой Нурбей не только сильнее ваших мужей, но и метче стреляет!'. Рассказала и про то, как старик Ризабей передал мне мою пинетку, которую отец носил на шнурке на шее, как амулет.

Уж лучше бы он уж не снимал её и не передавал той женщине - может, остался бы жив!

Ира поинтересовалась, что это такое есть у меня в Москве, про что, все как один, гости на съезде гулиевцев говорили: 'У тебя в Москве есть всё!'. И я указал Ире на Тамару и Сашу:

- Вот это всё, что у меня есть в Москве - любимая женщина и талантливый ученик - моя надежда! Разве этого мало?

Но почему-то мой талантливый ученик не произвёл впечатления на Иру. А может это она на него? Назавтра Ира уехала к себе в Киев, приглашала нас к себе в гости. Хотя и жила она в общежитии, но всё-таки пригласила. Правда, на приглашения откликнулся я один, да и то останавливался не у Иры, а у моего друга Юры. Туда же переселялась на время моего приезда и Ира.

Тамара прощала мне эти маленькие шалости с Ирой - она ей понравилась своей прямотой, отсутствием комплексов, да и молодостью. Тамара тоже понравилась Ире, по-видимому, только первыми двумя качественными, потому, что была она на четырнадцать лет старше Иры.

Мы с Тамарой из Сухума съездили в Тбилиси к моим родственникам в гости. Я показал ей дом, где я жил в детстве, двор, где произошло столько далёких событий. Двор весь порос бурьяном, ужасный туалет был снесён. Меня поразило то, что все окна в доме были закрыты, и никто из соседей из них даже не выглянул. Немыслимая ранее ситуация! Более того, за полчаса, что мы гуляли по двору, и я рассказывал о прожитых здесь годах, никто не прошёл в дом и во двор, а также и обратно! Как повымерли все!

Показал я Тамаре и место расстрела демонстрации, памятник Эгнатэ Ниношвили, который защитил меня от пуль своей каменной грудью. Тамара поскребла пальцем дырки на этой груди, замазанные цементом. Мы побывали везде, что представляло хоть какой-нибудь для нас интерес - на горе святого Давида, у памятника моему деду в Ортачала, в пантеонах, церквах, ботаническом саду и зоопарке. Гуляли по моей любимой улице Плеханова, переименованной теперь на какое-то грузинское название.

Но весь Тбилиси напоминал мне мой старый дом - окна закрыты, соседей нет, 'все ушли на фронт'. Видимо это был знак к последующему упадку Грузии, и Тбилиси, в частности, наступившему после развала СССР, распрей и внутренних войн в этой стране.

Из Тбилиси мы все уже в конце августа вернулись в Москву. Купе наше было переполнено стеклянными 'четвертями' с восьмидесятиградусной чачей. Мы тщательно скрывали от проводника эти бутыли, которых было не менее десяти. Ведь в них был практически чистый спирт, который горит как бензин. Коварство спирта в том, что он для своего горения требует почти втрое меньше кислорода, чем бензин и может сгорать даже в очень спёртых помещениях. Известны случаи, когда 'проспиртованные' люди, пытаясь закурить, сгорали изнутри. Пары спирта, смешивались даже с небольшим количеством кислорода, находившимся в лёгких, сгорали там, и человек 'выгорал' изнутри. Не балуйтесь спиртом и сигаретами одновременно! Это я, как бывший 'химик' вам говорю!

Изобретательские шуточки

Но отдых - отдыхом, а работа продолжалась. Конечно же, 'мы, большевики' кроме работы, любили и пошутить. Как происходили кафедральные розыгрыши и шуточки, я уже рассказывал. Но я ведь работал, ещё и в Контрольном Совете по изобретениям, и тут уже 'шутить' приходилось с изобретателями. А они и сами были нередко большими шутниками.

У нас поменялся куратор от Контрольного Совета - теперь им стала очаровательная женщина-'дюймовочка' Галя Вронская. Кстати - классный специалист-эксперт, державший в ежовых рукавицах своих внештатников - меня и кандидата наук Забегалина. Коллегии под предводительством Вронской были долгими и невыносимыми для нас, внештатников - больших 'сачков', по правде говоря.

Больше всех допекали нас изобретатели с Украины и Белоруссии, особенно, если среди них были евреи. Они боролись до последнего, сидели часами, выискивая малейшую зацепку, чтобы выиграть процесс. Для чего им были эти авторские свидетельства - 'филькины грамоты', ума не приложу!

Правда, и я сам их имел до трёх сотен, в основном, чтобы 'застолбить' свой приоритет. Крупных вознаграждений за изобретения почти никто, кроме директоров и министерских работников, не получал, а премию в полсотни рублей государство платило сразу же, авансом. Худо-бедно, а я за свои триста изобретений в сумме получил-таки около пятнадцати тысяч рублей. А это тогда была стоимость кооперативной квартиры или трёх автомобилей 'Волга'.

Пользуясь своими знаниями патентных законов, я вынудил комитет по изобретениям отыскать в хранилище (расположенном где-то за Уралом) мою отказную заявку на первый супермаховик и рассмотреть её снова. Ведь отказали-то мне по полезности, а уже лет пятнадцать весь мир пользуется супермаховиками и не жалуется. Даже всемирные симпозиумы по супермаховикам созывают, в Италии, например. Благодаря полковнику Ротенбергу (царство ему небесное - умер в Израиле), до своей эмиграции успевшему отказать мне в изобретении по полезности, авторского свидетельства на супермаховик тогда я не получил. Мол, глупость это - мотать маховики из нитей и волокон, когда их нужно лить или ковать! Вот теперь мы и увидели, что весь цивилизованный мир их мотает, а не льёт или куёт, что я и предлагал ещё в 1964 году.