Друнвало Мельхиседек - Светоносная Змея: Движение Кундалини Земли и восход священной женственности

• Название: Светоносная Змея: Движение Кундалини Земли и восход священной женственности
• Автор: Друнвало Мельхиседек
• Издательство: ООО Издательство «София»
• Жанр: Эзотерика
• Год: 2008

Друнвало Мельхиседек был послан на нашу планету с несколькими миссиями. Одна из них — помогать Матери Земле в процессе Великого Перехода, который случается каждые 13 ООО лет. Сейчас как раз наступило это время. В своей новой книге Друнвало рассказывает о том, как происходило смещение планетарной Кундалини от Белой Пирамиды в Тибете к ее новому «дому» в горах Чили. В результате этого грандиозного события в течение следующего 13000-летнего цикла на Земле будет править энергия священной женственности. Стараясь максимально облегчить процесс Великого Перехода для нашей планеты, Друнвало побывал во многих странах и проделал огромную, хотя и невидимую непосвященным, работу на внутренних планах.

Читая "Светоносную Змею», будьте готовы войти в мир, где чудеса в порядке вещей

---

Я прожил на побережье две недели и стал практически настоящим «пляжным бомжом». Но вот однажды, когда я медитировал на вершине горного хребта, созерцая оттуда Тихий океан, мне вдруг явился Тот. Сначала я подумал, что он просто пришел осведомиться, как дела, но у него были другие планы.

Впервые я видел Тота таким нерешительным. Я спросил его, в чем дело, и он ответил:

— Друнвало, мне очень жаль, но я вынужден попросить тебя сделать для нас еще кое-что.

Волосы у меня на затылке буквально вздыбились от такого известия. О нет, только не сейчас!

— Чего ты хочешь? — еле выдавил я из себя, ибо был не в силах говорить.

— Мне в самом деле очень жаль, — ответил Тот, — но ты должен немедленно вылететь на Гавайи, на остров Кауаи, и чем скорей, тем лучше.

— Тот, я думал, у нас есть время немного отдохнуть. Не может ли это дело подождать еще пару недель?

— Нет, — просто ответил он. — Это дело даже еще более важное, чем то, которым ты занимался на Муреа. Пожалуйста, постарайся понять.

Какое-то время я молчал, не зная, что сказать. Я знал только, что духовная работа была одной из главных причин, по которым я пересек Вселенную и оказался здесь, на Земле. И ставил эту работу превыше всех других аспектов своей жизни. Но я понимал, что моей подруге, которая предавалась праздному ничегонеделанью и вовсю наслаждалась отдыхом, эта идея вряд ли придется по душе.

Наконец я взглянул на своего наставника и сказал:

— Хороню, если ты говоришь, что это важно, пусть будет по-твоему. Чего ты хочешь от меня?

— Не сейчас, — ответил он. — Я все объясню, когда ты приедешь на Кауаи. Спасибо, Друнвало. Вели бы кто-то другой мог сделать эту работу, я не стал бы просить тебя.

И он исчез.

Я долго сидел, пытаясь придумать, как сказать об этом моей подруге, но в голову ничего стоящего не приходило. Так или иначе, но сказать все равно придется.

Она сидела у палатки и штопала порванную одежду. Когда я подошел, она взглянула на меня и вновь вернулась к своей работе.

— В чем дело, Друнвало?

Я рассказал все как есть, стараясь привести разумные доводы в пользу того, что пора покинуть Австралию и отправиться на Кауаи. Она посмотрела на меня (судя по ее виду, она была весьма разочарована) и сказала:

— Дорогой, я не уеду отсюда, пока не увижу Большой Барьерный риф. Если тебе нужно, то уезжай. Я тебя пойму, но сама не поеду. Понятно?

— Понятно. Собственно, я тоже не хочу уезжать, но должен. В этом смысл моей жизни.

— Ну, тогда встретимся в другом месте. Не знаю, где и когда, но встретимся. А это место мое так нравится, что я еще не скоро отсюда уеду.

Я обнял ее, сложил вещи и уехал рано утром — один. Было немного забавно оставлять ее одну в чужой стране, но, с другой стороны, она немало попутешествовала по миру, была взрослой девочкой и могла за себя постоять. А Австралия — действительно прекрасная и спокойная страна. Прошло почти шесть месяцев с момента расставания, а мы до сих пор не увиделись. Жизнь иногда может быть столь же странной, сколь и удивительной.

Я приземлился на Мауи и пересел на маленький пароходик, курсирующий между островами, доставляя с одного на другой местных жителей, и на нем добрался до Кауаи. Кауаи — самый древний в цепи островов, являющихся остатками затонувшей Лемурии. Поэтому и энергия здесь тоже древняя, какими стандартами ее ни измеряй.

Пока самолет заходил на посадку, я размышлял о том, что же именно мне предстоит здесь сделать. По этому поводу у меня не было ни малейшего представления. Как тут не удивляться?

Над островом висели густые дождевые тучи. Здесь почти всегда шел дождь. Это было самое влажное место на Земле. Если где-то выпадает 120–150 см осадков в год, это место считается очень влажным. А на Кауаи выпадает 12 метров (!) осадков в год, поэтому склоны почти всех гор на острове представляют собой сплошные водопады.

Вскоре я стоял в аэропорту с тем чувством собственной неуместности и оторванности от места, которое вызывают у меня все аэропорты. Я решил взять напрокат машину — не только чтобы на ней передвигаться, но и чтобы вернуть себе чувство дома. Думаю, что я просто скучал по своей подруге.

Решение взять машину оказалось как нельзя кстати, поскольку, следуя указаниям Тота, мне пришлось колесить по всему острову. Его северо-западная часть настолько неровна, что власти давно отбросили мысль построить кольцевую дорогу, охватывающую все побережье; поэтому здесь имеется лишь одна основная дорога, в форме лошадиной подковы, протяженностью примерно в 50 километров. Куда бы я ни направлялся, мне всегда казалось, что я нахожусь на противоположном конце этой подковы. Каждый раз, когда я ехал в место, названное Тотом, он останавливал меня на полпути, отменял прежний пункт назначения и отправлял на другой конец острова. Никогда не забуду тот день, когда я возвращал машину в бюро проката. Если большинство людей, берущих машину напрокат, накатывают за столь короткий срок километров сто, то на моем счетчике значились тысяча двести. Приемщик не верил своим глазам, но я-то знал, что это правда!

Первую ночь я провел в палатке на берегу океана, на поросшем травой холмике. Впервые за все время я испытал умиротворение, а шум океанских волн баюкал меня, навевая глубокий сон.

Проснувшись утром, я вспомнил, что Тот все еще не сказал, с какой целью я здесь, но не сомневался, что вскоре это состояние сонной расслабленности сменится интенсивной работой. И оказался прав. Видимо, Тот прочел моим мысли, ибо не прошло и получаса, как он появился передо мной.

«Мне слишком сложно объяснить за один раз, что именно тебе предстоит сделать, — сказал он. — Так что я буду объяснять по частям. Проще говоря, здесь, на острове, ты должен принять участие в церемонии, цель которой — изменить ход истории. Но церемония эта совершится лишь тогда, когда некоторые вещи встанут на свое место. Так вот. Как я сказал, ты здесь для того, чтобы стать участником церемонии, связанной с историей Земли, однако прежде, чем будет проведена большая церемония, ты должен принять участие в малой церемонии, которая проводится здесь каждый год и связана с чакрой сердца этого острова. Это место находится под манговым деревом. Спрашивай — и ты его найдешь». И Тот неожиданно исчез.

Я начал опрашивать местных жителей, но кого бы я ни спрашивал о церемонии, связанной с чакрой сердца и совершаемой под манговым деревом, они тут же торопились уйти. Видимо, это было событие, знать о котором чужеземцам не положено.

В конце концов я наткнулся на молодого гавайца — он точно знал, о чем я спрашиваю:

— Если ты действительно должен участвовать в этой церемонии, то ступай к реке, — сказал он и указал на широкую реку с темно-зеленой водой, бравшую начало где-то в середине острова.

Помедлив секунду, он добавил:

— Но если тебе повезет и ты доберешься до этого места, то сразу после окончания церемонии уходи, не оглядываясь, а если оглянешься, твоя жизнь может оказаться в опасности.

Я спросил, что он хочет этим сказать, но он просто пожал плечами и пошел прочь.

— Как найти место, где происходит церемония чакры сердца? — спросил я вдогонку.

Не оборачиваясь, он сказал:

— Следуй своему сердцу. А как еще?

Когда он исчез в дверях старой бакалейной лавки, я подумал: «Неужели жизнь всегда должна быть столь таинственной?»

Река извивалась среди густой роскошной листвы и дорогих особняков. Я знал, что делать и куда ехать — к реке и вдоль нее, — но, кроме этой информации, у меня, как обычно, не было главного — ключа. Я завел свою маленькую «тойоту» и поехал, старясь держать направление к реке и следовать своему сердцу, но ехать, не зная куда, казалось бессмысленным. Кроме того, я устал, и единственное, чего мне хотелось, — остановиться и вздремнуть. Поэтому я так и сделал: съехал на обочину дороги и закрыл глаза. Став таким образом восприимчивым к вибрациям сердца, я сидел и ждал.

Минут через тридцать или сорок, когда я уже готов был тронуться с места, из-за деревьев появились две юные пары с цветами в руках, одетые в церемониальные одежды. Одна из пар несла глиняные горшки. Они сели в машину и через минуту скрылись из виду.

Повинуясь инстинкту, я вышел из машины и направился по той тропинке, по которой пришли они. Она уходила в чащу деревьев, и, следуя по ней, я вышел к берегу реки, на которую указывал гаваец. По пути я встретил еще нескольких человек, возвращавшихся с церемонии. Никто из них не то что не кивнул в знак приветствия, но даже не взглянул на меня. Я продолжал двигаться дальше.

Пройдя таким образом вдоль реки с полкилометра, я наткнулся на огромное манговое дерево, добрая половина которого нависала над водой, и у его основания обнаружил жертвенные подношения. Присмотревшись, я понял, что это церемониальные дары.

Неподалеку, погрузившись в медитацию, сидела молодая девушка лет восемнадцати, по внешности — чистокровная гавайка. Я сначала не заметил ее, так как ее скрывали от меня несколько небольших деревцев, а когда заметил, то сразу понял, что она первая увидела меня, хотя ее глаза были опущены и она делала вид, что не догадывается о моем присутствии.