Цзян И - Молчаливый странник в Лондоне

• Название: Молчаливый странник в Лондоне
• Автор: Цзян И
• Жанр: Современная проза

Цзян И – китайский писатель, художник и путешественник.

Долгое время пределами мира для него были границы родной усадьбы, но однажды судьба привела его в Лондон. На улицах и площадях, в парках и пабах – повсюду автор внимательно "подглядывал" за жизнью лондонцев. Из его слов и образов, поражающих остроумием и свежестью восприятия, складывается настолько неожиданная картина вроде бы всем известного города, что знакомство с Лондоном по экзотичности и силе впечатлений становится сродни путешествию в джунгли Амазонки.

Выйдя за ворота родного дома, автор расширил границы собственной вселенной и поделился своим открытием с нами. Любуясь нежными ростками двух столь не похожих друг на друга миров в собственном сердце, автор расширил и само представление о жанре книг, посвященных путешествиям. Перед нами не просто эссе или путевой дневник, а книга о диалоге культур, о том, что "нет Востока и Запада нет…". А есть лишь человек, который при желании может вместить в себя весь мир.

Вам еще только предстоит проделать вместе с автором этот удивительный по своей красоте путь. Завидуем.

---

Граф и графиня были приблизительно одного возраста со мной, и это навело меня на мысль, что в сравнении с ними я сделал в этой жизни очень мало. Эти люди своей непохожестью на других поразили меня с первого взгляда, а теперь я просто очарован ими – их неутомимым трудолюбием, изобретательностью, добротой, интересом к людям. Они доказали несостоятельность моей давней мысли о том, что люди склонны терять свои лучшие качества, если занимают высокое положение в обществе. После того как я узнал лорда и леди Лонгфорд мое неприятие соотечественников, которые злоупотребляют своим высоким статусом в Китае, усилилось. Мне кажется, страдания, которые многие годы переживает моя страна, проистекают именно из-за людей такого рода. Мы не столько боимся вражеского вторжения, сколько предчувствуем опасность изнутри. Она таится среди тех, кто, пытаясь защитить свою собственность, помогает врагу. И все-таки хочется верить, что это всего лишь капля в море нашего огромного населения и волны времени смоют этот позор с лица нашей земли. У меня есть двоюродный брат, который не принадлежит к прямой ветви моей семьи и поэтому живет в другом доме. Он очень богат, владеет многими домами и магазинами в моем родном городе. Один раз в месяц он наносил визит вежливости моим дедушке и бабушке. Впервые я увидел его, когда мне было восемь лет. В тот раз родственник дал мне несколько банкнот, «на игрушки и сладости», как сказал он. Но я тотчас у него на глазах с остервенением разорвал их, поскольку слышал много рассказов о его лени, себялюбии и жестокости по отношению к слугам и домашним и успел заочно возненавидеть двоюродного брата. Бабушка, естественно, меня сурово наказала за такую неслыханную бестактность, но заметила, что вместо того, чтобы демонстративно рвать деньги, я мог бы просто отказаться принять дар. «С деньгами ты можешь тронуть богов, без них и людей оставишь равнодушными», – гласит китайская пословица. Но упрямый ребенок, я, видимо, еще не понимал этого. А вот лорда и леди Лонгфорд я искренне благодарю за урок достоинства, который они преподали мне своей ежедневной жизнью.

Граф Лонгфорд (верхний рисунок) и сэр Уильям Милнер

Был в моей лондонской саге еще один человек, который поразил мое воображение своим интересом к людям, – Уильям Милнер. Прошло немало времени после выставки моих картин в галерее Бэтти Джоэль. И вдруг я получаю от него письмо с просьбой дать ему возможность посмотреть мои работы. Дело в том, что его не было в Лондоне в то время, и он познакомился лишь с четырьмя репродукциями моих картин, которые опубликовал журнал «Иллюстрайтед Лондон ньюс». В конце концов он отыскал мой адрес. Его настойчивость покорила меня, и мы встретились. Не скрою, поначалу я воспринимал его лишь как любителя китайского искусства. Но с тех пор много раз обедал в его лондонском доме на Чейни-роу наслаждался багровыми тутовыми ягодами в его саду которые, оказывается, были посажены еще в эпоху королевы Анны – сотни лет назад. Затем провел несколько безмятежных дней в его йоркширском доме Парсевал-Холл. Отношения с этим человеком еще раз подтверждают мою веру в то, что настоящая дружба возникает вдруг, стихийно, а не в результате какой-то формальной процедуры. Он хороший архитектор и, кроме того, преуспел в садоводстве. И, сколько его знаю, всегда был готов сделать все возможное для других. Но разве не для этого появился человек в этом мире и не лучший ли это путь к счастью? Когда в моей стране вспыхнула война, сэр Уильям почувствовал мое угнетенное состояние и пригласил меня в свой йоркширский дом, выразил огромную симпатию моей стране, всячески поощрял мою профессиональную работу, видя в ней единственный выход для меня, коль скоро нет возможности оказывать прямую помощь отечеству. Но контраст между безмятежной благостной жизнью сельской Англии и ужасами войны на моей земле был невыносим, и мной овладело непреодолимое желание вернуться в Лондон. Сэр Уильям всегда готов был помочь мне преодолеть любые трудности. Иностранцы вдали от родины неизбежно сталкиваются с неприятностями разного рода, но насколько легче их переносить, когда есть настоящие друзья.

Зрители на комедийном шоу

Заключение

В предыдущих главах я описывал то, что видел в Лондоне, делился с читателями мыслями, которые приходили на ум за эти пять лет. Мне хотелось бы написать и о таких вещах, как привидения, гербы, кошки и собаки, – все это интересует меня, но я не имею права злоупотреблять доверием читателей, иначе их терпение иссякнет. Поэтому я хочу сделать продолжительную паузу, может быть, на несколько лет, чтобы затем рассказать о том, что наблюдал, о чем думал. Чем больше я созерцаю типичные картины лондонской жизни, тем сильнее привязываюсь к этому городу. Чем больше узнаю о разных сторонах жизни Лондона, тем глубже моя вера в человечность, любовь и красоту. Почему людей должны разделять расовые или национальные предубеждения?

Лондон стал для меня вторым домом. С тех пор как я закончил колледж, ни в одном городе моей страны не жил более трех лет. Я люблю странствия и надеюсь путешествовать всю оставшуюся жизнь. Но Лондон будет моей штаб-квартирой во время скитаний по Европе. Все эти пять лет город демонстрировал свое гостеприимство и радушие. И это навсегда останется в моей благодарной памяти. Мне кажется, что эта книга напоминает мои следы, оставленные невзначай на талом лондонском снегу, как я писал в главе о снеге. Но, может быть, они не будут столь мимолетны, как большинство следов, и, как знать, может быть, их увидят люди.

Странная вещь – жизнь, и каким удивительным порой бывает человек! Если б я не родился в эпоху прогресса и разрушения, которые противостоят друг другу, то, может быть, не увидел жизнь, в которой проявились необъятные глубины человеческой натуры, и не сохранил веру в неотвратимую добродетель. Я не верю, что ненависть действительно присуща человечеству, хотя многое ставит под сомнение такой взгляд на вещи. И все-таки между индивидуумами нет ненависти. Почему же люди наконец не раскроют шире глаза и не попытаются понять Другого? У меня моральный долг перед Лондоном за его дружбу, доброту, правдивость и верность. Надеюсь, я найду способ вернуть его.

Как знать, возможно, читатели уже начали сомневаться в достоверности моего литературного имени – Молчаливый Странник. Не таким уж молчаливым я оказался. Но воздержусь от дальнейших объяснений. И не подумайте, что пытаюсь сравнить себя с нашим великим философом Лао-цзы, который написал канон «Даодэцзин», где изложена доктрина китайского даосизма. Но я хотел бы все-таки закончить строфами, которые принадлежат поэту Бо Цзюйи, жившему в эпоху Тан (618-907), в них он вспоминает Лао-цзы.

ЧИТАЯ ЛАО-ЦЗЫ

Кто говорит – ничего не знает,
знающий – тот молчит.
Эти слова, известные людям,
Лао принадлежат
Но если так, и почтенный Лао
именно тот, кто знал, -
Как получилось, что он оставил
книгу в пять тысяч слов? [36]

***

[1]Могу себе представить, сколько же англичан удивились, почему я не ношу косу - непременной принадлежностью китайца во времена маньчжурского господства (1644-1911) была коса. Передняя часть головы выбривалась, а волосы на задней части заплетались в косу, доходившую до пояса и ниже. Длинная коса считалась признаком верности маньчжурскому императору. Напротив, традиционная мужская прическа (длинные волосы на затылке скручивались в пучок и закреплялись шнурком) была символом открытого сопротивления завоевателям. Это каралось отсечением головы. Китайские революционеры призывали народ не соблюдать обычаи, навязанные завоевателями. Сунь Ятсен, первый президент Китайской республики, основанной на обломках маньчжурской императорской династии в 1911 году, в знак непокорности маньчжурам в 1895 году в японском порту Кобэ остриг себе косу и переоделся в европейское платье.

[2]А кто-то наверняка видел во мне персонаж, напоминающий мистера Чарли Чана – сержант Чарли Чан, сыщик из полицейского департамента Гонолулу – герой серии детективных историй американского писателя Эрла Дерр Биггерса, популярных в конце двадцатых – начале тридцатых годов («Дом без ключа», «Китайский попугай», «За занавесом», «Черный верблюд», «Чарли Чан продолжает действовать», «Хранитель ключей»). Он путешествует по миру, раскрывает преступления и в конце концов получает ранг инспектора полиции. Прототипом послужил реальный сыщик китаец Чан Алана в Гонолулу, своеобразный метод которого вдохновил писателя.