Александр Барков - Мои друзья

• Название: Мои друзья
• Автор: Александр Барков
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1976

Человек и Природа — главная тема произведений, составивших новый сборник писателя Александра Сергеевича Баркова. Еще в 1965 году в издательстве «Малыш» вышла его первая книга «Снег поет». С тех пор в разных издательствах он выпустил 16 книг для детей, а также подготовил десятки передач по Всесоюзному радио. Александру Баркову есть о чем рассказать. Он родился в Москве, его детство и юность прошли в пермском селе на берегу Камы. Писатель участвовал в геологических экспедициях; в качестве журналиста объездил дальние края Сибири, побывал во многих городах нашей страны. Его книги на Всероссийском конкурсе и Всероссийской выставке детских книг были удостоены дипломов.

---

Королек — самая маленькая птица в нашем лесу, он весит всего лишь пять граммов. А какой проворный! Ни секунды на месте не посидит: в каждую щелку в коре, в каждую трещину острый клюв сунет. На севере его прозвали «лесной гвоздик». Все-то «гвоздик» проверит: не спрятался ли где на зиму сонный жучок, не схоронилась ли куколка или личинка, а может, повезет, и откроется клад яиц бабочки-шелкопряда.

У моего друга, актера пермского театра, жили зимой четыре королька. Он сделал для них вольер, поместил там дуплянку и украсил свежими ветками пихты. Кормил он своих питомцев давлеными кедровыми орехами, творогом и яйцом; птицы чувствовали себя хорошо, были веселы и забавны. Друг называл их «мои проказники».

Однажды я заглянул к нему на огонек и застал необычную картину. Виталий Иванович репетировал новую роль, мерными шагами ходил из кухни в свой кабинет, а проказники следовали за ним по пятам. Когда он стал перед зеркалом примерять пышный парик, птицы бесстрашно опустились ему на голову и тут же потонули в седых волосах. Только мой громкий внезапный смех заставил их покинуть столь высокий и пышный трон. Но проказники не растерялись, тут же нашли себе новое дело — отыскали старую пуховую подушку на диване и начали вытаскивать перья и раскидывать их по комнате. Ведь «лесные гвоздики» жить не могут без дела!

ДИКОВИННЫЙ УЛОВ!

В наших краях рыбаков хватает. Чуть свободное время выпадет — на Амур. Амур — река большая, широкая, недаром в народе ее издавна величают «Амур-батюшка». И рыба в ней водится разная: сазан, кета, осетр, а еще амурский сом и амурская щука…

Зимой на заставу приехал служить узбек Хамза, Как-то воскресным утром пошли с ним на Амур рыбачить. Продолбили ледорубами лунки, сели…

Час, другой прошел. Я уже горку рыбы на лед накидал, а Хамзе все не везет. Вокруг лунки приплясывает да вздыхает тяжело. А потом вдруг как закричит: «Тянет, дорогой, тянет!»

Подбежал к нему, смотрю и глазам не верю: черный нос и крысиные уши из лунки лезут. Сроду не видывал такой рыбы!

А Хамза знай себе тянет. Вот уже и длинный хвост показался.

Тут я смекнул: да ведь это крыса такая водяная. Ондатрой зовется. Мех у нее густой, шелковистый и очень ценный. Из него шапки, воротники, шубы шьют. Вот ондатра обозналась да на железную рыбку и клюнула.

Диковинного зверя поймал Хамза. Поздравили его на заставе пограничники с богатым уловом и пошутили:

— А моржа выудить сможешь?

— У-гу…

— А бегемота?

Хамза густые брови насупил и с гордостью ответил:

— Чего зря болтать! Даже слона могу…

КАБАНЬЯ СПАЛЬНЯ

Октябрь на Амуре холодный. Вода темнеет, становится ледяной, свинцовой.

В такое время хорошо костры жечь: и передохнешь, и обогреешься.

Смеркалось. Пограничники возвращались с задания.

Вымокли, продрогли и решили костер развести. Маялись-маялись, а разжечь не могут никак. Сучья сырые — шипят, фыркают, стреляют. Я огляделся по сторонам и приметил в поле стог соломы.

— Сейчас полыхнет! — потер руки от радости и двинулся в путь.

Стал подходить к стогу и замер в недоумении: из соломы парок идет, будто стог дышит… Верхние соломинки даже инеем покрылись.

Неужто там кто спрятался?!

Осторожно разрыл верхний слой — и в сторону. Вместо лица — свиной пятачок.

Пригнулся и назад к костру, за ружьем. А пока бегал, кабан проснулся: то ли холодком его хватило, то ли учуял кого…

Только видим: стог вверх взлетел, будто вулкан. А оттуда здоровенный матерый секач выскочил и скрылся в подлеске.

С той поры, как наши ребята стог соломы приметят, шутят:

— Кабанья спальня!

ПРЯТКИ ЩУРКОВ

Недавно отшумел дождь, и в осенней тайге стоял крепкий грибной запах.

Я шел глухой тропой. На западе сквозь редину проглянуло солнце, и все вокруг: и старые замшелые кедры, и гроздья черемух, и островки красной брусники — все как бы преобразилось и ослепительно засияло.

На калине я увидел стайку алых щурков. Они рассыпались по ветвям и мелодично, с грустинкой, словно прощаясь с летом, посвистывали.

В небе скользнула стремительная тень. Это парил сокол. Он так же, как и я, приметил беззаботных щурков. Сокол всегда появляется неожиданно. В бледно-серое стальное перо спрятаны острые когти. Без промаха бьет добычу крючковатый клюв. Сокол сделал вираж и молнией скользнул вниз. Но чуткие щурки опередили его. Мелодичная песня разом оборвалась, в один миг они попадали с веток и схоронились в траве.

Тем временем пернатый разбойник еще раз просвистел крыльями над моей головой, но, так и не найдя птиц, взмыл в небо.

Порыв ветра сорвал с дерева гроздь калины. Березовый лист упал на рукав моего пальто — он был весь в легкой позолоте.

Я оглянулся назад: щурки снова облепили калину и засвистели по-прежнему мелодично и беззаботно, словно не было никакой опасности, а они просто играли в прятки.

ДИСЦИПЛИНА

Пограничники возвращались на заставу. Дорога шла через болото, заросшее камышом, осокой, редким осинником, и спускалась на широкий луг. Недавно на нем, словно маленькие полевые солнца, пестрели ромашки, пряно и свежо пахло клевером и, опутанные повиликой, позванивали на ветру колокольчики. Но теперь на лугу пусто и голо: поутру здесь на славу поработали косцы. Лишь кое-где мелькают зелеными островками заросли чертополоха.

Мы обходим эти островки и идем дальше по колючей стерне.

— Стой! — закричал мой товарищ и схватил меня! за плечо. — Раздавишь…

Я взглянул под ноги и заметил перевернутое гнездо, а рядом крохотного перепеленка. Птенец замер, прижался к земле, только голубой пушок на его голове едва вздрагивал.

Я поднял птенца и осторожно положил на ладонь. Он был похож на маленькую серую варежку. Лишь по временам живая варежка тихо попискивала. Птенец звал мать.

Мы посмотрели кругом, но поблизости никого не было.

И тут я предложил:

— Отпустим его…

— Да разве не видишь, — возразил мой товарищ. В небе-то…

Я поднял голову. Там в синей дымке медленно парил ястреб.

Так вот почему не видно матери птенца. Луговая курочка увела своих детей в заросли, подальше от опасности. Ну, а этот был, наверное, ротозей — вот и отстал.

Пока мы раздумывали, как поступить, ястреб сделал последний круг и скрылся из виду.

Я положил птенца на землю, и мы затаились в кустах: а вдруг перепеленку еще понадобится наша помощь!

Минуту спустя на зов птенца из зарослей выпорхнула перепелка, Видно, она давно заметила нас, и теперь прикинулась больной, раненой: то падала на землю и кралась, как мышь, то вновь поднималась, вытягивала шею и, прихрамывая, бежала вперед. Она пыталась увести нас от детеныша.

Мы поняли это и отошли подальше. Луговая курочка громко, призывно вскрикнула. И откуда ни возьмись — из-под кочек, из-под листков, лопушков выкатились серые комочки. Они построились гуськом, один за другим, девять сестер и братцев. А последним, десятым, стал в строй наш. Перепелка, как командир, впереди. И шеренга двинулась в заросли.

— Порядок! — сказал я.

— А ты как думал! — ответил мой товарищ. — Дисциплина! И птице без нее нельзя. Не то к ястребу в когти угодишь!

КОТ В САПОГАХ

В дозор пограничники обычно со служебными собаками ходят. А у нас на заставе такой случай вышел — кот стал в дозор ходить.

Было это так. Однажды кто-то из пограничников принес на заставу сибирского котенка тигровой масти. Пушистого, с кисточками на концах ушей. Котенок как котенок. Вначале мы ничего особенного за ним не замечали. А он смекалистым оказался.

Только пограничники в строй станут — и он на левый фланг. Последним, значит. При команде «смирно!» — с места не сойдет.

Когда котенок подрос, в дозор с пограничниками отправился. Чуть что в кустах зашуршит — у него сразу шерсть дыбом.

Все лето кот на границе служил, а как-то зимой пошел он на пост и лапы отморозил.

Тогда наш командир приказал:

— Обуть кота!

Задумались пограничники; где взять сапоги? На складе готовых ему не нашлось. И тут старшина Гвоздев не растерялся: снял мерку с его лапы и сшил коту меховые пимы.

И вручил как положено, перед строем не линейке.

Так появился на нашей заставе кот в сапогах!

НОЧНОЙ ЧАСОВОЙ

Лимонный ломтик месяца стынет в темном небе. Молодой снег опушил сосны и ели. Мерцают и горят холодные звезды. А на голом суку дуба между звездами и поляной замер филин. Навострил чуткие уши, полуприкрыл веки и, точно сказочный часовой, сторожит тишину ночного леса.

Скрипнула от мороза старая ель, филин поднял тяжелые веки, зеленым кошачьим взглядом обвел поляну… И вдруг из кустов с легким шорохом выкатился косой. Филин резко повернул голову, неслышно снялся с дерева. Камнем упал на спину зайца, и помчал косой ушастого по лесу, стал отчаянно петлять, пытаясь сбросить страшного седока. Теперь спасение зайца только в прыжке, Чтобы удержать русака, филин одной лапой когтит его спину, другой — за деревья цепляется, точно якорь бросает. Выдержит якорь — пропал косой. Но случилось, по-иному, собрал русак последние силенки, сделал отчаянный прыжок в сторону — филин кубарем скатился в сугроб. Что поделаешь! Не всегда в лесу везет хищнику. Бывает и у него осечка!