Генрих Альтов - Золотой лотос. Сборник научно-фантастических повестей и рассказов

• Название: Золотой лотос. Сборник научно-фантастических повестей и рассказов
• Автор: Генрих Альтов
• Издательство: ИЗДАТЕЛЬСТВО ЦК ВЛКСМ “МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ”
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1961

СОДЕРЖАНИЕ:

Г. Альтов, В. Журавлева. Баллада о звездах… 3.

А. Днепров. Мир, в котором я исчез… 120.

М. Грешнов. Золотой лотос… 135.

A. Стругацкий, Б.Стругацкий. Великий КРИ… 153.

М. Дунтау. Жертвы биоэлектроники… 172.

B. Сапарин. Суд над танталусом… 177.

Ю. Сафронов. Ничего особенного… 203.

А. Стругацкий, Б. Стругацкий. Белый конус Алаида… 218.

---

Но здесь ломалась вторая гипотеза, по которой обитатели этой планеты отстали в развитии от людей.

Ни один человек, вооруженный самыми совершенными электронными машинами, не смог бы так быстро разобраться в чужой речи. Для этого — обстоятельство совершенно бесспорное! — требовался очень развитый мыслительный аппарат.

Конечно, я просто решал неразрешимую задачу.

Нельзя сравнивать несравнимое. Что больше — квадратный метр или секунда? Бессмысленный вопрос.

Обитатели этой планеты были иными. Такая мысль уже мелькнула у меня. Но одно дело теоретически допустить какое-то положение, а другое — принять все вытекающие отсюда следствия. Теоретически я допускал, что здесь чужой мир, со своими, совершенно отличными от земных законами. Но просто по-человечески меня мучила навязчивая мысль: выше или ниже нас по развитию эти существа?

Я вспомнил, что призрак — мой призрак! — обещал прийти. Я поднялся в рубку, настроил телеэкран.

Да, он сидел на прежнем месте.

Были сумерки. Большой Сириус скрылся за горизонтом. Спиральные деревья выпрямились: листва их стала сине-зеленой. Призрак сидел, закутавшись в голубую накидку. Красные глаза светились как угольки. Он смотрел на люк.

Я быстро спустился вниз. У трапа лежали другие плоды — серые, дискообразные.

Так началась вторая встреча. И на этот раз первым заговорил призрак.

Тут мне придется кое-что объяснить. Как вы помните, призрак (мне все еще приходится так его называть) со всей точностью повторил третий квартет Чайковского. Человеческий голос просто не в состоянии воспроизвести одновременную игру четырех инструментов. Но дело не в этом. Я хотел только напомнить, что призрак повторил все, сохранив самые тончайшие оттенки, даже легкий скрип кристалла перед началом игры… И вот эта особенность сказалась в разговоре. Призрак говорил моими словами, то есть он употреблял те же слова, которые до этого употреблял я, причем именно в таком значении, какое имел в виду я. И самое характерное: он говорил моим голосом.

Это довольно неприятное ощущение, когда с тобой разговаривают твоим же голосом.

Итак, я подошел к нему, и он спросил:

— Откуда…

Я начал объяснять (согласитесь, что это было нелегко), но призрак довольно решительно перебил:

— Много говоришь. Мало показываешь.

И улыбнулся.

Он вообще часто улыбался. Из двух гипотез, о которых я вам говорил, сам призрак, видимо, выбрал бы первую. Пожалуй, он считал меня дикарем.

Я не понял, что он подразумевает под словом «показываешь». На кораблях, как вы знаете, есть стереоПроекторы. Был такой проектор и на «Поиске». Я давно им не пользовался, не хотелось. Но призрак просил показать…

Страха он все-таки не знал. Когда я пригласил его на корабль, он пошел за мной. Спокойно, без колебаний. Я привел его в кают-компанию, показал на кресло. Он сел. Было что-то невероятное в этом зрелище. Как бы вам объяснить… Ну, так выглядел бы древнеримский воин за электронным микроскопом.

Или индийский жрец у радиолокатора.

И опять меня удивило безразличие этого существа ко всему окружающему. Он не смотрел по сторонам, не задавал вопросов, ничему не удивлялся. Дикарь, попав в лабораторию, удивился бы. Современный человек, оказавшись в хижине дикаря, тоже был бы удивлен и заинтересован. Но этот призрак не удивлялся ничему.

Знаете, мне не хочется вас интриговать. Дело не в тайнах и не в приключениях. Поэтому я забегу вперед и кое-что объясню.

Так вот, теоретически допуская, что эти существа иные, совершенно отличные от людей, я, однако, невольно применял к ним человеческие понятия, мерки, масштабы. Начнем хотя бы с речи. По земным понятиям, они говорили очень мало. На самом деле — это я узнал позже — они говорили нисколько не меньше людей. И то, что я принял за отдельные слова, оказалось целыми фразами, если хотите — целыми монологами. Чтобы произнести какое-нибудь слово, например «атомоход», нам надо довольно значительное время, что-то около секунды. Значит, на каждый звук — в данном случае их восемь — мы тратим по одной восьмой секунды. Частота звуковых колебаний составляет, скажем, четыре тысячи в секунду. Следовательно, на каждый звук мы расходуем около пятисот колебаний. А они, призраки, улавливают намного менее продолжительные звуковые импульсы. Звуки в их языке короче, а потому короче слова и фразы.

Но дело не только в этом. Сам язык построен иначе.

Он насыщен понятиями, за каждым из которых стоят целые фразы. Нечто подобное — в очень слабой степени — наблюдается и в нашей речи. Фразу: «Величина, которая нам неизвестна и которую следует определить, исходя из условий задачи» — мы часто заменяем двумя словами «неизвестная величина». Или еще короче — «икс». И речь от этой замены не проигрывает, напротив, она становится более динамичной, я бы сказал, более собранной, упругой.

Такой была и речь призраков. Мне казалось, что они лениво перекидываются отдельными словами, я упрекал их в непонятном безразличии и терялся в догадках. Но все объяснялось просто. Они говорили «икс» и только, а я хотел, чтобы они обязательно сказали всю громоздкую фразу: «Величина, которая…».

Когда призрак вошел в кают-компанию, я с раздражением подумал, что он совершенно не интересуется окружающим. Интересоваться в земном понимании — означает прежде всего осматривать. А осматривать, грубо говоря, — значит вертеть головой.

Призрак головой не вертел и, следовательно, не интересовался. Таков был мой вывод, и вывод совершенно ошибочный. У нас, у людей, угол зрения сравнительно невелик. Более того, в пределах узкого угла зрения мы хорошо видим только часть предметов, а именно те предметы, изображения которых попадают на так называемое желтое пятно на сетчатке глаза. Мы можем хорошенько разглядеть предмет лишь в том случае, если он находится прямо перед нами.

И, попав в незнакомую обстановку, мы вертим головой, направляя взгляд… А призрак видел иначе. Угол его зрения был почти круговым. Не поворачивая головы, он сразу видел всю кают-компанию.

Разумеется, тогда я этого не знал. Не очень довольный безразличием призрака, я быстро установил экран и подобрал ленты. Я начал с коротких видовых картин. Море, леса, горы, реки… Призрак молчал.

После третьего фильма он сказал:

— Что раньше…

Я понял это так: надо показать историю Земли.

И обрадовался. Обрадовался потому, что среди лент была интересная, пожалуй даже талантливая, картина, снятая незадолго до моего отлета. Над ней работали выдающиеся историки, писатели и поэты, ее создавали блестящие артисты, режиссеры, операторы, художники. Она вместила весь путь человечества…

Впрочем, вы знаете эту картину.

Я отыскал ленту, настроил проектор, сел в кресло поодаль от призрака, чтобы видеть и его и экран. Не помню, наверное, я смотрел картину пятый или шестой раз. И все-таки увлекся. Начало захватывающее, с несколькими особенно яркими эпизодами: строительство пирамид, бой гладиаторов… Если бы я меньше смотрел на экран и больше на призрака, возможно, мне удалось бы заметить… Нет, вряд ли.

Просто не надо было показывать эту картину. Когда на экране возникла сцена сожжения Бруно, призрак встал. Я машинально зажег свет. Призрак обернулся ко мне и сказал:

— Люди… злые…

И пошел к трапу, не оглядываясь на экран, где уже мелькали другие кадры.

Я стоял как оплеванный.

Черт возьми, как я себя ругал! Мы, люди, без стыда смотрим на прошлое человечества, потому что свет победил тьму, добро победило зло, и победило навсегда. Мы можем сказать: да, в тысяча шестисотом году изуверы и фанатики сожгли Джордано Бруно, но люди пошли не по тому пути, на который их толкали эти изуверы и фанатики, а по пути Бруно. Мы знаем, что человечество (по историческим срокам удивительно быстро) пришло от дикости к справедливому коммунистическому обществу. Но он, этот призрак, не знал. Он увидел наше прошлое, сказал: «Люди злые», - и ушел. Нельзя было показывать картину…

Я оставил люк открытым, поднялся в рубку и попытался сосредоточиться на других мыслях. Это плохо удавалось. Я не мог не думать о происшедшем.

Издавна было два мнения о разумных существах, с которыми рано или поздно астронавтам придется встретиться на других звездных системах. Одно — очень осторожное — научное. Наука предупреждала, что условия существования на разных планетах весьма различны и, следовательно, различными могут быть и пути развития органического мира. Другому мнению, я 6bi сказал, другой традиции мы обязаны литературе. Почти всегда литература видела в других мирах нечто очень схожее с нашим миром и занимающее только иное положение на шкале времени.

Герои фантастических романов попадали в прошлое Земли: на планеты, населенные ящерами, птеродактилями, диплодоками. Или в будущее Земли: в сказочные города с хрустальными дворцами.