Лоретта Чейз - Рискованный флирт

• Название: Рискованный флирт
• Автор: Лоретта Чейз
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-056576-4, 978-5-403-00163-2

Себастьян Баллистер, маркиз Дейн, прослывший самым известным повесой Англии, умел развлекаться и обольщать хорошеньких женщин, не пропуская ни одной.

Джессика Трент привыкла идти к цели кратчайшим путем. И ради спасения любимого брата она готова на все – даже рискованно флиртовать и кокетничать с «позором рода Баллистеров».

Однако чем чаще Джессика встречается с Себастьяном, тем больше попадает под власть его неотразимого обаяния. Похоже, остановиться вовремя будет очень, очень нелегко…

---

– Ну смотри у меня, маленький…

Он замолчал, потому что мальчик посмотрел вверх.

Дейн посмотрел вниз… и увидел темное, хмурое лицо, сердитые черные глаза, узко посаженные над огромным носом-клювом.

Дейн отдернул руку.

Мальчик замер. Сердитые глаза расширились, хмурым рот открылся.

– Да, миленький, это твой папа, – донесся до него скрипучий женский голос из ночного кошмара – как я тебе и говорила. Видишь, как похож? Правда, милорд? Он очень похож на вас.

Отвратительно похож. Как будто расстояние между ними – не воздух, а двадцать пять лет, и лицо внизу – его собственное, он глядится в какое-то дьявольское зеркало.

А голос, который он слышит, – голос самого сатаны, Дейн это знал раньше, чем встретил злорадный взгляд Черити Грейвз, знал так же уверенно, как то, что она подстроила это нарочно, как все, что делала, включая рождение этого чудовищного ребенка.

Он открыл рот, чтобы засмеяться, потому что так было нужно, потому что только это ему и оставалось. Потом он вспомнил, что они не одни на этом острове кошмаров, они на сцене, разыгрывают позорный фарс перед публикой. И в числе зрителей – его жена.

Кажется, прошла целая жизнь, но это был один момент, и Дейн уже инстинктивно сдвинулся, чтобы закрыть мальчика от глаз Джессики. При этом упустил из виду мальчишку, и он в тот же миг скрылся в толпе.

– Доминик! – завизжала ненавистная мамаша. – Вернись, миленький!

Дейн стрельнул взглядом в жену; та стояла в шести метрах от него, глядя то на него, то на женщину, потом дальше, в толпу, где исчез мальчишка. Дейн шагнул к ней кинув взгляд в сторону Эйнсвуда.

Как ни был тот пьян, но понял послание.

– Господи, Черити, ты ли это, мой цветочек? – воскликнул он.

Черити побежала к карете, к Джессике, но Эйнсвуд оказался проворнее, он схватил стерву за руку и дернул на себя.

– Ну точно, ты, – громко заявил он. – А я думал, ты еще в психушке.

– Пусти! – взвизгнула она. – Я должна кое-что сказать ее светлости.

К этому времени Дейн был возле жены.

– В карету, – велел он.

У нее были очень большие, очень серьезные глаза. Она бросила взгляд на Черити, которую уводил Эйнсвуд с помощью нескольких друзей.

– Она не в своем уме, – сказал Дейн. – Не важно. В карету, дорогая.

Джессика села в карету, сложила руки на коленях, прямая как палка. Она осталась такой, когда карета тронулась, и после не произнесла ни звука, не изменила положение.

Через двадцать минут езды рядом с мраморной статуей Дейн не выдержал.

– Прошу прощения, – натянуто сказал он. – Понимаю, я обещал, что не буду смущать тебя на публике, но я не нарочно. По-моему, это очевидно.

– Я хорошо знаю, что ты произвел ребенка не нарочно. Мужчина редко об этом думает, когда трахает проститутку.

Значит, конец надеждам, что она не видела лицо мальчишки.

Мог бы догадаться, что ее острый взгляд ничего не упускает. Если она смогла разглядеть бесценную икону под слоем грязи, она легко поймет с расстояния в двадцать шагов чей это внебрачный ребенок.

Без сомнения, она видела. Джессика не придала бы значения одним лишь словам проститутки. Если бы она не видела, у Дейна был бы шанс защититься. Тогда он отверг бы обвинения Черити.

Но отвергнуть негритянскую кожу и чудовищный нос не удастся, их видно за версту. Тем более что Джессика видела его мать – белокурую и зеленоглазую.

– И не притворяйся, что не понял, что это твой ребенок, – продолжала Джессика. – Твой друг Эйнсвуд понял и быстро убрал с дороги эту женщину – как будто я полоумная и не вижу, кто передо мной. Действительно, пациентка психушки. Всем вам место в Бедламе. Забегали, как возбужденные куры, а мальчик тем временем удрал. Он был с тобой, – она укоризненно посмотрела на него, – но ты дал ему уйти. Как ты мог, Дейн?

Он уставился на нее.

Она отвернулась к окну.

– Теперь мы его потеряли, и Бог знает сколько пройдет времени, пока отыщем. Я могла бы просто крикнуть. Если бы я не ходила с тобой на церковный двор, я догнала бы его, но я не могла не то что бегать – ходила с трудом, к тому же нельзя было противоречить тебе на людях, я не смела при твоих друзьях крикнуть: «Догони его, идиот!» Никогда не видела таких шустрых мальчишек. Вот он здесь – и вот его уже нет.

Сердце превратилось в безжалостный кулак, бьющий в грудь.

Найди его. Поймай его.

Она хотела, чтобы он побежал за этим страшилищем, которое сотворил вместе с жадной и мстительной грязнулей. Она хотела смотреть на него, гладить…

– Нет! – Слово вырвалось, как ревущий запрет, рассудок Дейна стал черным и холодным.

Маленькое темное лицо, в которое он посмотрел, превратило внутренности в бурлящую яму чувств, которые он всеми силами старался удержать. Слова жены спустили лавину через эти трещины.

Но, как всегда, на защиту пришла холодная чернота и успокоила чувства.

– Нет, – повторил он уже негромко, хорошо контролируемым голосом. – Никаких поисков. Прежде всего, нечего было его рожать. Черити Грейвз хорошо знает, как избавляться от подобных «нечаянностей». Она делала это тысячу раз до меня и тысячу раз после, не сомневаюсь.

Жена побледнела и смотрела на него так же, как когда он говорил о матери.

– Но Черити редко попадались богатые аристократы, – продолжал он с той же холодной жестокостью, с какой рассказывал о матери. – Когда она обнаружила, что беременна, она знала, что ребенок либо мой, либо Эйнсвуда. В любом случае она вообразила, что пощиплет жирного голубя. Когда выяснилось, что ребенок от меня, она, не теряя ни минуты, узнала имя моего нотариуса, написала ему и предложила выдавать ей отступные в размере пятисот фунтов в год.

– Пятисот? – Лицо Джессики обрело прежний цвет. – Профессионалке? Даже не любовнице, а обычной потаскухе, которой ты пользовался на пару с приятелем? – возмущенно добавила она. – Которая для того и родила ребенка? Не респектабельной девушке…

– Респектабельной? Ты вообразила, что я – Господи! – соблазнил невинную девушку и оставил ее беременной?

Он заметил, что повысил голос, и, сжав кулаки, сдержанно добавил:

– Ты прекрасно знаешь, что я избегал связей с респектабельными феминами, пока ты не ворвалась в мою жизнь.

– Конечно, я и подумать не могла, что ты соблазнил девственницу, – решительно сказала Джессика. – Мне бы и в голову не пришло, что проститутка может завести ребенка из жадности. Даже сейчас я с трудом верю, что у женщины может быть такое извращенное мышление. Пятьсот фунтов! – Она покачала головой. – Даже герцоги не так роскошно откупаются от случайных отпрысков. Неудивительно, что ты возмущаешься. Также неудивительно, что у тебя плохое отношение к матери мальчика. Подозреваю, она из кожи вон лезла, чтобы смутить тебя. Наверное, слышала или видела, что ты пришел на матч с женой.

– Если попытается еще раз, – угрюмо сказал Дейн, – я добьюсь, что ее и ее уличное отродье вышлют отсюда.

– Дейн, одно дело – женщина, другое – ребенок, – сказала Джессика. – Он не просил ее себе в матери, как не просил, чтобы его родили. С ее стороны было очень недобрым поступком так его использовать, как она это сделала сегодня. Ребенка нельзя вовлекать в такие сцены. Но я сомневаюсь, что она думает о чьих-то чувствах, кроме собственных. Она была гораздо лучше одета, чем ее «миленький». Грязь – пустяки, мальчишки не могут оставаться чистыми дольше двух минут, но нет никакого оправдания тому, что мальчик ходит в отрепьях, когда его мать разодета, как лондонская модница. – Она подняла глаза на Дейна. – Кстати, сколько ты ей даешь?

– Пятьдесят. Более чем достаточно, чтобы кормить его и одевать, и пусть тратит на себя все, что заработает, лежа па спине. Но я уверен, что отрепья были частью представления: изобразить меня величайшим в мире негодяем. Ее беда в том, что я привык к этой роли и мнение дураков меня не задевает.

– Пятьдесят фунтов в год – это очень щедро. Сколько ему лет? Шесть, семь?

– Восемь, но…

– Достаточно большой, чтобы понимать, как он выглядит, – сказала Джессика. – Не могу простить его матери, что он так убого одет. Деньги у нее есть, а она должна знать, как себя чувствует мальчик его возраста. Не сомневаюсь, ужасно, вот почему он так разозлил Джозефа. Но она не считается с ребенком, а все, что ты мне рассказал, только убеждает меня, что она негодная мать. Дейн, я должна тебя попросить отставить в сторону чувства к ней и подумать о сыне. По закону он твой. Ты можешь отобрать его у матери.

– Нет. – Чувства успокоились, но заболела голова, и в парализованной руке пульсировала острая боль. Физическую боль Дейн не мог заморозить и успокоить. Он не мог думать. Даже если сможет рассуждать хладнокровно, он все равно не найдет такого объяснения своему поведению, которое ее удовлетворит.

Не надо и пытаться объяснять, сказал он себе. Он никогда не сможет заставить ее понять. К тому же Дейн не хотел, чтобы она догадалась, что он почувствовал, когда посмотрел на это лицо – как будто посмотрелся в дьявольское зеркало.