Игорь Смирнов - Бухенвальдский набат

• Название: Бухенвальдский набат
• Автор: Игорь Смирнов
• Жанр: Историческая проза

Было в Тюрингии, в восьми километрах от Веймара, место, овеянное поэтической легендой, – поросшая дубами и буками гора Эттерсберг. Здесь любил бывать великий Гете, здесь он обдумывал свои произведения, оттуда смотрел на светлые пейзажи милого края, на живописные леса, холмы, долины.

Кончилось поэтическое очарование этого края, когда в 1936 году нацисты стали возводить на горе Эттерсберг концентрационный лагерь для противников фашизма, и назвали его Бухенвальд (Буковый лес)...

---

Захожу на 44-й блок, к Валентину Логунову.

– Как дела?

– Очень хорошо, Иван Иванович. Полный батальон в вашем распоряжении. Никто не унывает. А вам сюрприз: создана авторота.

– А машины? – спрашиваю я.

– Конечно, пока без машин, – Валентин победно ухмыляется. —Но и машины будут, как только захватим гараж эсэсовцев.

– Что же это за рота? Объясни!

– А очень просто. Разве среди нас мало шоферов или водителей танков? Почему бы им не изучить немецкие машины? У нас есть дока по этому делу – Генка Щелоков. Знает все марки автомобилей. Ему поручили создать роту и пока теоретически научить водить любую машину из тех, которые мы видим в лагере.

Молодцы! Действительно, это может в свое время нам очень пригодиться!

…Мне давно нравился врач Алексей Иванович Гурин-крупный красивый человек. Он жил на нашем 30-м блоке, и мы иногда разговаривали с ним на разные темы. Меня он знает с того дня, как избитый Вилли Длинным я попал в лазарет. Гурин и Суслов тогда латали и перевязывали меня. Мы с Алексеем Ивановичем нет-нет да вспомним этот случай. Только теперь нам обоим смешно.

Однажды я сказал ему как бы между прочим:

– Слышал, что тут некоторые собираются поднять восстание. Что вы думаете по этому поводу, Алексей Иванович?

Но от Алексея Ивановича не так-то легко добиться прямого ответа. Его лицо непроницаемо: ни удивления, ни радости.

– Ну, об этом можно только мечтать, —.раздумчиво произносит он,

–Поднять сейчас людей – это значит бросить их на уничтожение. А готовиться, пожалуй, надо…

Иду дальше, стараясь вызвать его на откровенность:

– А вы согласились бы принять участие в подготовке?

Опять он отвечает не сразу. И опять уклончиво:

– Да ведь я только врач. А восстание должны готовить люди военные…

Мне приходится первому открыть карты:

– Восстание готовится, Алексей Иванович. И давно. Уже созданы роты и батальоны. Есть и оружие. Лазарет тоже участвует в подготовке. Да вы ведь, конечно, об этом знаете…

Алексей Иванович улыбается.

– Кое-что знаю… Николай Тычков создает у нас санитарную группу.

– Николай Тычков энергично и умно действует, я знаю, но он нужен и на другой работе. А как вы, согласны вступить в русский боевой отряд? Только хорошенько подумайте.

Гурин оживился:

– Тут и думать нечего. Я давно считаю себя вступившим. Вместе с Николаем Тычковым мы навербовали на блоках санитаров. Нам хорошо помогают все наши врачи. У нас уже есть немало медикаментов. Да вы сами недавно видели, как работает наша санитарная группа.

– Когда?

– А после бомбежки. Для нас это была серьезная проверка. Теперь мы уверены, что справимся с любым количеством раненых.

Слушаю его, радуюсь и досадую. Радуюсь, потому что вижу реальные плоды деятельности подпольной организации. Досадую на конспирацию, хотя понимаю, что только она позволяет нам так развернуться под носом СС. И все-таки досадно, что даже приятель с приятелем не может быть до конца откровенен. О группе Тычкова я, разумеется знал, но не был уверен, что и Гурин так глубоко ушел в работу. И все-таки хорошо! Все симпатичные мне люди, на которых, как мне кажется, можно положиться, с нами.

Теперь наш разговор переходит на деловую почву.

– Алексей Иванович, что вас интересует там, за колючей проволокой, в военном городке эсэсовцев?

– Конечно, госпиталь. У нас люди мрут, как мухи. И бывает так, что помочь совсем нечем. А там все есть: и медикаменты, и инструменты.

– Обещаю вам при штурме городка СС выделить специальный отряд для захвата госпиталя. Все, что удастся добыть, поступит в ваше распоряжение как начальника санитарной службы русского отряда.

Алексей Иванович с довольным видом потирает руки:

– О, вот тогда мы развернемся. Всех больных из ревира перетащим в госпиталь, всех подкормим, вылечим…

Этот разговор происходил за полгода до освобождения. Мы мечтали и верили, что все то, ради чего рискуем жизнью, не спим по ночам, тревожимся и волнуемся, все это обязательно произойдет. Эти мечты и вера жили рядом с нами в тесных, холодных бараках и помогали нам!

Эта вера особенно нужна была нашим товарищам, которые работали в карантинном лагере, – Пайковскому, Бердникову и другим.

Под ударами двух фронтов сжималась гитлеровская Германия. По стране метались эшелоны с узниками концлагерей. С запада и востока их свозили в центр, и многие тысячи их попадали в Бухенвальд. В других лагерях они прошли «селекцию», их отобрали как годных для работы. Но, Бухенвальд с 24 августа, когда были до основания разрушены его заводы, перестал быть рабочим лагерем. Под бомбежками перестали существовать и многие его филиалы. Оставалось одно

– уничтожать сотни, тысячи, десятки тысяч ставших ненужными рабов рейха. Да и что это были за рабочие! В своих полосатых костюмах на «рыбьем меху» они прошли или проехали пол-Германии. Часто по нескольку дней бывали без еды и пищи. У них уже совсем не оставалось сил, и их отправляли в крематорий десятками, сотнями. А там эсэсовцы оборудовали специальное помещение, из которого эти еще живые жертвы попадали прямо в горящие печи.

Каждую ночь сквозь открытые окна бараков слышался хруст гравия под тележками труповозов. А заключенных все гнали и гнали. И все эти многие тысячи проходили через карантинный лагерь. Бараки не вмещали всех узников. Рядом с блоками выстроился палаточный городок. И повсюду трупы, трупы, трупы…

В таких условиях работали наши товарищи. И не только помогали тем, кому еще не поздно помочь, не только старались поддержать в них моральный духи политически информировать их, но и приобщить к подпольной работе.

Как бы ни было трудно, но к началу зимы малая бригада все-таки существовала. В ней было три батальона, в каждой роте – по четыре взвода, а во взводе – по четыре отделения. Состав командиров и комиссаров очень сильный. А бойцов бригада насчитывала более 400.

Карантинцы не прибеднялись, за счет товарищей жить не хотели и даже оружие добывали сами. У них в бригаде был для этого незаменимый человек – Александр Филиппович Базилевский. Он словно был создан для того, чтобы командовать ротой управления и снабжения. Снабжал свою бригаду Александр Филиппович очень напористо, активно, но, конечно, не без осторожности. И ничто, годное для дела, не проходило мимо его рук. Работал Базилевский в эсэсовском гараже, ремонтировал машины и правильно рассуждал: если в кузовах или кабинах находилось оружие, неизвестно кем забытое, то зачем его оставлять там? А оружие нет-нет, да и попадалось и в деталях, и це ликом. Как его спрятать? Этому не надо было учить Александра Филипповича. Как его пронести в лагерь? Это он тоже умел.

А еще в карантинном лагере при штубендистах одного из блоков жил мальчишка Женька. Был он лет десяти, круглый сирота, верткий, сноровистый, хитрый. Эсэсовцы использовали его в тире, он подносил им оружие. Сергей Пайковский, разумеется, знал, что для Женьки это – большой риск, и все-таки поручил ему таскать из тира патроны. Он рассчитывал при этом: «Женька так мал, что эсэсовцы не заподозрят его и не станут обыскивать». А кроме того, надеялся на его смекалку и проворность. И правда, Женька ни разу не попадался.

Командиры подразделений ухитрялись даже проходить со своими бойцами боевой устав пехоты, методы партизанской борьбы. Комиссар Бердников заботился о политическом просвещении воинов. Это он получал из Центра сводки Информбюро и делал так, чтобы они доходили до всех. Он писал воззвания, проводил беседы, разъяснения.

Весь лагерь, понимая отчаянное положение узников карантинного отделения, старался помочь лишними порциями баланды и хлеба, посылая туда медиков, спасая людей от смерти, если оставалась хоть тень надежды.

Так Бухенвальд приближался к 1945 году…

Глава 13. Кто кого!

До сих пор удивительно: эсэсовцы так и не набрели на след подпольной организации. Конечно, они подозревали, что она существует, подозревали, что в лагере есть оружие, потому время от времени устраивали обыски, аресты, перемещение наиболее активных заключенных в другие лагеря или свои филиалы. Но все-таки на жилу они не напали. Не представляли ни размаха деятельности, ни количества спрятанного оружия, ни числа хитроумных ухищрений, направленных против них. В чем причина этого? Почему они подчас бывают столь беспечны и позволяют нам пользоваться их простотой? Или они уж так презирают нас, считают настолько ниже себя, что потеряли всякую бдительность? Но этого же не может быть. Они знают, что в лагере заключены многие функционеры Коммунистической партии Германии, прошедшие школу подполья. Общаясь с ними на работах и внутри лагеря, они видели, что это люди умные, твердые, дисциплинированные. Они знали, что в лагере много советских военнопленных и политических заключенных.

А решительность и храбрость русских были известны многим из них по фронту.