Эдвард Элмер `Док` Смит - Первый Линзмен-3: Галактический патруль

• Название: Первый Линзмен-3: Галактический патруль
• Автор: Эдвард Элмер `Док` Смит
• Жанр: Научная Фантастика

«Трипланетие» и «Первый Ленсмен» являются соответственной первой и второй книгами знаменитого сериала Э. Э. `Дока` Смита о Ленсманах, стражах галактической безопасности и порядка, носителей Концентратора — Линзы, которая предназначена для усиления их ментальных способностей. Сериал включает семь романов, которые выйдут полностью в настоящем издании. В двух первых книгах эпопеи рассказывается история миллионолетнего противостояния двух древних и могучих рас: злобных и жестоких эддориан, которые пытаются создать гигантскую империю в космосе, и обитателей Аризии, мудрых покровителей молодых цивилизаций, нарождающихся в галактике. Неизмеримую бездну лет борется добро со злом, жестокость — с гуманизмом; но вот в эту схватку вступает Земля. Могучий флот ее Галактического Патруля выходит на звездные пути, карая зло и защищая слабых…

---

Эдвард Элмер `Док` Смит Галактический патруль Первый Линзмен-3 (Сага о Ленсменах-3)

Глава 1 ВЫПУСК

Величественно возвышаясь над учебным городком, раскинувшимся на добрые дне сотни квадратных миль, плацем для проведения парадов и построений, аэропортом и космодромом, девяносто этажное здание из нержавеющей стали и стекла ослепительно сверкало под утренними лучами июньского солнца. Эта громада называлась Вентворт Холлом. Там занимались, переходили с курса на курс и жили земные кандидаты в Линзмены — Носители Линзы — пилоты Галактического Патруля. В то утро особое оживление царило в одном крыле верхнего этажа, где обитали гордые пятикурсники. Сегодня — день их выпуска, и через несколько минут пятый курс должен строиться для торжественного рапорта в зале А.

Зал А находился в личных апартаментах самого начальника Учебного центра. Для кадетов это было логовищем ужасного чудовища, в которое они попадали только для того, чтобы навсегда исчезнуть из Вентворт Холла и учебною корпуса; для выпускников — парадный зал, в который ежегодно строем входила группа для последнего построения. И когда они выходили оттуда, каждый ощущал какую-то едва уловимую, но глубокую перемену.

В своих спальнях выпускники еще и еще раз придирчиво осматривали дру! друга, удостоверяясь, что ни одна морщинка или пылинка не нарушает великолепия черною, как космическое небо, с серебром мундира линзмена из Галактического Патруля, что ни одно тусклое пятнышко не скрадывает блеск золотых комет на воротниках или зеркально отполированных лучевых пистолетов и прочей амуниции, подвешенной к поясам. Но вот придирчивый взаимный осмотр закончен, принадлежности для чистки, шитья и глажки сложены в футляры, те в свою очередь запрятаны в тумбочки, и кандидаты в Галактический Патруль направились в зал для построения.

В гардеробе Кимболл Киннисон, капитан курса по праву первого по успеваемости кадета, и три его лейтенантаКлиффорд Мейтланд, Рауль Ла Форж и Видель Холмберт — еще раз тщательно осмотрели друг друга и теперь ожидали со все возрастающим напряжением «момента ноль».

— Не забудьте о спуске, коллеги! — отрывисто заметил капитан. — Мы спускаемся в люк на большей скорости и в более плотном строю, чем наши предшественники. Стоит кому-нибудь нарушить строй, и… Хороши мы будем на своем последнем построении, да еще на глазах у всех младших курсов!

— Не беспокойся о спуске, Ким, — посоветовал Мейтланд. — Все три взвода хорошо отрепетировали маневр. Вот от чего меня действительно бросает в дрожь, так это мысль, что произойдет в зале А.

— Угу, — в один голос откликнулись Ла Форж и Холмберт.

— Думаю, вы справитесь со спуском, — согласился Киннисон. — Впрочем, скоро узнаем. Пора!

Все четверо офицеров вошли в зал, где уже выстроились выпускники. При их появлении курс замер по стойке «смирно».

Киннисон, строгий и подтянутый, живое воплощение безупречного исполнения служебного долга, как и подобает капитану курса, оглядел безукоризненно прямые шеренги и коротко бросил:

— Рапорт!

— Пятый курс в полном составе построен, сэр! — сержант-майор прикоснулся к кнопке на своем поясе, и громада Вентворт Холла вздрогнула от звуков всепроникающей торжественной мелодии марша «Наш Патруль», исполняемой лучшим в мире военным духовым оркестром.

— Нале-во! Шагом марш!

Человеческий голос было невозможно различить в громе берущего за душу марша, но хотя губы Киннисона лишь едва шевельнулись, отданная им команда прозвучала в теле каждого, кому она предназначалась (ни один посторонний ничего бы не услышал), благодаря прикрепленным на груди курсантов лучевым ультракоммуникаторам.

— Сократить дистанцию! Плотнее строй!

Соблюдая идеальное равнение, четко печатая шаг, команда замаршировала по залу туда, где на пути ее зиял провал — люк площадью в двадцать квадратных футов, верхний срез шахты, простиравшейся по вертикали от первого этажа до самой крыши Вентворт Холла более чем на тысячу футов. Всякое перемещение в шахте было приостановлено сиявшими красными огнями. Пять левых каблуков одновременно стукнули о самый край бездонной пропасти. Пять правых ног шагнули в пустоту. Пять правых рук крепко ухватились за поясные ремни, и пять тел, сохраняя строго вертикальное положение, устремились вниз с такой быстротой, что непривычному человеку могло бы показаться, будто шеренга просто исчезла.

Через шесть десятых секунды, не сбившись с ритма сотрясавшего здание бодрого марша, десять каблуков одновременно коснулись пола первого этажа Вентворт Холла — коснулись совершенно беззвучно. Развив к моменту приземления скорость почти в две тысячи футов в секунду, пять тренированных тел погасили скорость мгновенно, не испытав никакого удара, ибо падение совершалось при полной нейтрализации инерции, или, как выражались профессиональные астронавты, «свободно». При соприкосновении с полом инерция восстанавливалась, и движение строем возобновилось или, лучше сказать, продолжалось в точном соответствии с ритмом гремевшего оркестра. Пять левых ног шагнули вперед, и в тот самый момент, когда пять носков правых ног оторвались от пола, вторая шеренга с зазором всего лишь в один дюйм уже появилась на том месте, где за секунду до этого стояли их предшественники.

Шеренга приземлялась за шеренгой и устремлялась в марше с точностью часового механизма. При подходе кадетов к страшной двери зала А она автоматически отворилась и, пропустив шеренги, снова закрылась.

— Правое плечо вперед! — неслышно скомандовал Киннисон, и курс мгновенно повиновался. — Прямо! Стой!

Перед строем в огромном квадратном помещении без какой бы то ни было мебели стоял сам Людоед лейтенант-маршал Фриц фон Хоэндорф, начальник Учебного центра. Солдафон, тиран, диктатор., он был известен по всей системе как воплощение бездушия, а поскольку он ни разу не проявил ни перед кем никаких чувств или эмоций, родилось убеждение, что фон Хоэндорф больше всего на свете гордится и дорожит репутацией самого безжалостного и свирепого служаки, которого когда-либо знала Земля. Его густые седые волосы, постриженные ежиком, казалось, стояли дыбом. Левый глаз искусственный, а лицо иссечено множеством шрамов: даже чудеса пластической хирургии той эпохи оказались неспособны полностью убрать следы былых космических сражений. Правая нога и левая рука, выглядевшие внешне вполне нормальными, в действительности представляли собой чудо науки и искусства, а не творение природы.

Приблизившись на уставную дистанцию к самодержцу Учебного центра, Киннисон, четко отсалютовав, доложил:

— Сэр! Пятый курс в полном составе прибыл на Церемонию выпуска!

— Вольно! Встаньте в строй, сэр! — Космический ветеран церемонно отдал честь, и пока он делал это, вокруг него прямо из пола поднялась полукруглая кафедра.

— Номер первый: Кимболл Киннисон! — отрывисто пролаял фон Хоэндорф. — Выйдите из строя! Ко мне шагом марш!… Присягу, сэр!

— Перед Всемогущим Свидетелем всего Сущего клянусь никогда не снижать высокие требования и стандарты Галактического Патруля, — благоговейно произнес Киннисон и, обнажив вытянутую руку, вложил ее в специальное углубление, сделанное в кафедре.

Из небольшого футляра с надписью «№ I. Кимболл Киннисон» начальник извлек нечто похожее на ювелирное украшение — чечевицеобразную линзу, изготовленную из сотен крохотных камешков тускло-белого цвета. Взяв линзу специальными щипцами с изолированными ручками, фон Хоэндорф на мгновение прикоснулся ею к бронзовой коже на руке Киннисона, и в тот же миг тусклые камни линзы сверкнули вспышкой многоцветных огней. Удовлетворенный, начальник опустил драгоценную линзу в углубление, и механизм сразу заработал.

Предплечье Киннисона покрыл толстый слой изоляции, поверх которого легли шины и защитные экраны; на миг вспыхнуло и тут же погасло нестерпимо яркое сияние. Отошли шины и экраны, снята изоляция, и глазам всех присутствующих открылась ЛИНЗА. Прикрепленная к загорелому запястью Киннисона браслетом из прочного, почти не поддающегося разрушению металла, в который она была вделана, линза сверкала и переливалась во веем своем великолепии. Это было уже не ювелирное изделие из неприметных тускло-белых камешков, а сверкающая всеми цветами радуги, испускающая переливающееся сияние драгоценная Линза, неопровержимо свидетельствующая всем, что перед ними Носитель Линзы из Галактического Патруля.

Такие же знаки своего нового достоинства получили и все остальные выпускники. Затем начальник Учебного центра с непроницаемым лицом нажал кнопку, и из гладкого металлического пола выросли глубокие мягкие кресла — по числу выпускников.

— Располагайтесь со всеми удобствами, — скомандовал начальник и почти по-мальчишески улыбнулся. Это было первым проявлением чего-то человеческого со стороны свирепого старого тирана: никто из пятикурсников даже не подозревал, что начальник Учебного центра умеет улыбаться. Между тем фон Хоэндорф продолжал странно изменившимся голосом: