Руслан Белов - Муха в розовом алмазе

• Название: Муха в розовом алмазе
• Автор: Руслан Белов
• Жанр: Юмористическая фантастика

---

– Прикажите выпустить нас, – дождавшись паузы, обратился ко мне гражданин, очень похожий на потомственного чекиста.

– Выпустить? – удивился я. – У вас, что, руки чешутся? Или Баклажану хочется мне по глазам надавать? Нет уж, увольте. Сначала проведем следствие, по его результатам и определим, что с вами делать. Сейчас, в частности, меня интересует, как в вашу компанию затесался гражданин Кучкин Александр Сергеевич и каким образом эта компания угодила за решетку.

– Они меня геологом наняли, алмазы искать, – начал рассказывать Сашка. – А в клетку мы попали очень просто – этот хрен моржовый нас позавчера интернировал. Выскочил из разминовки, когда на-гора шли обедать, и в один момент всех вырубил.

– Как, сразу четверых!? – удивился я.

– Нет, троих сначала. Вольдемар Владимирович на поверхности на стреме стоял. Его этот сукин сын потом пленил... – смялся Кучкин, с сочувствием взглянув на гражданина в добротном синем свитере. Тот оскорблено поджал губы.

– Когда потом?

– Когда Вольдемар Владимирович искать нас под землю пошел.

– Понятно, против лома нет приема... Зомбер – есть зомбер... – закивал я, с уважением посмотрев на Али-Бабая. Тот заулыбался и я, похлопав его по плечу, продолжил допрос:

– Эта ваша палатка на второй штольне стояла?

– Почему стояла? – обеспокоился Кучкин.

– Пару часов назад ее чабаны реквизировали, поздравляю. Ну а с алмазами как? Нашли что-нибудь?

– Да нет, куда там, – вздохнул Сашка. – Мы ведь всего часа три по рассечкам лазали.

Кучкин еще что-то хотел сказать, но его остановил выступивший вперед Баклажан.

– А другого выхода из штольни нет? – спросил он, стараясь смотреть на меня по-товарищески. Видимо, на этот вопрос его подвигнула мысль, что мой явно не трагический вид обусловлен наличием в одном из моих карманов ключика от тайной калитки, через которую можно беспрепятственно смыться на задний двор.

– Нет, гражданин подследственный, – покачал я головой. – Запасные выходы на разведочных штольнях, как правило, не предусматриваются. И поэтому господа авантюристы, нам остается рассчитывать только лишь на чудо. А чудес, как вы уже, наверное, поняли, на этой штольне выше крыши. И это меня обнадеживает.

В камере воцарилась тягучая тишина.

Синичкина думала об алмазах: "Стоит их найти и все образуется".

Кучкин вспоминал маму и парализованного отца.

Али-Бабай рассматривал Синичкину.

Баклажан с Полковником, прикидывали, как покинуть подземную темницу.

Веретенников чувствовал дыханье своей Смерти, неожиданно возникшей во мраке в одном из дальних уголков подземелья. "Каждый день, нет, каждый час, нет, каждую секунду, она будет приближаться ко мне на шаг", – думал он, представив себе нечто бестелесное, бесформенное и заразительно безжизненное, неумолимо надвигающееся на него и только на него.

Увидев, как побледнел Веретенников, Баклажан подтолкнул его плечом. Это побудительное движение отвлекло Валеру от панических мыслей, и он сказал то, что хотел озвучить бандит:

– Может все-таки выпустишь нас?

– Тебя и Сашку выпустим, – подумав, ответил я. – А остальные пусть пока посидят. Потом решим, что с ними делать.

Валерий виновато посмотрел на упомянутые мною личности, и те ушли вглубь тюремной рассечки. Баклажан свой уход предварил ни к кому не обращенными, но весьма проникновенными словами "Твою мать!"

Проводив их глазами, я обернулся к Али-Бабаю, указал рукой на Веретенникова с Кучкиным и приказал:

– Let them out![19]

Подземный араб недовольно замотал головой, но после моего решительного "Now!!!" нехотя подошел к своему КПЗ, вынул из кармана замысловатый ключ и открыл дверь.

* * *

...Перед тем, как направиться в ставку Али-Бабая, я решил посмотреть, насколько быстро скапливается вода перед завалом. Первым к подземному озеру подошли мы с Синичкиной. И увидели, что влага в смертельной своей ипостаси сантиметр за сантиметром подбирается к нашим ногам.

– Дней через пять, максимум через неделю, мы, скорее всего, задохнемся у забоя первого штрека... – проговорил я, наблюдая как медленно, но верно превращаюсь в остров.

– Почему именно там? – спросил Веретенников упавшим голосом.

– Забой этого штрека дальше других отстоит от устья и потому расположен гипсометрически выше других участков штольни, – ответил я. – Воздушная пробка там будет самая объемная...

– Всем в ней издыхать нет смысла, и потому прямо сегодня предлагаю разыграть эти самые воздушные пробки, – преложил Кучкин вполне серьезно. – Штреков и квершлагов тут полно, каждому достанется по отдельной...

– Могиле... – добавил Валерий, мрачнея все больше и больше...

– Неужели ничего нельзя сделать? – обернувшись ко мне, растерянно спросила Синичкина.

– Нет... Даже верить не во что, – вздохнул я и обратился к Али-Бабаю по-русски:

– Что, финиш, папаша?

– Иншалла! – взметнул руки к кровле Али-Бабай. Весь вид его выражал спокойствие и уверенность в завтрашнем дне.

– Что он сказал? – встрепенулась девушка, почувствовав оптимизм в голосе подземного араба.

– Он сказал, что на все есть воля Аллаха, – скривил я лицо в скептической улыбке. – Пошлите, что ли, пир во время потопа устроим? Не пропадать же вину и продуктам?

– Точно! – обрадовался Кучкин, до этого шевеля губами, считавший что-то в уме. – И первый тост я предложу за двоечника Чернова. Или нет, к черту ложную скромность – за выдающегося математика и человека Александра Сергеевича Кучкина.

– Не понял? – уставился я в его довольное лицо.

– А что тут понимать? Ты сказал, на умишко свой положившись, что мы сдохнем через неделю, а я вот, великодушно дарю всем по две тысячи полновесных дней.

– Две тысячи дней? – удивился Веретенников.

– Ага! Это легко просчитать. Прикинь, длина всех выработок штольни составляет около пяти километров, ты сам мне об этом как-то говорил. Сечение выработок в среднем пять целых восемь десятых квадратных метра, значит, объем штольни составляет где-то около тридцати тысяч кубических метров. Или для простоты вычислений – около тридцати миллионов литров. Дебет сточных вод – сами видите – около 10 литров в минуту. Значит, для того, чтобы наполнить все выработки штольни понадобится три миллиона минут или около шести лет. А за шесть лет мы по всей вероятности что-нибудь придумаем!

– Шести лет не получится... – покачал я головой. – Тридцать миллионов литров воздуха мы обескислородим дней за двести... Так что всего через пару месяцем мы будем драться друг с другом за место под скважиной...

– Ты просто паникер... – поморщилась Синичкина.

– Посмотрим, – ответил я. И движением рук предложил Али-Бабаю возглавить шествие к его апартаментам.

Через пятнадцать минут все мы, за исключением, конечно, Вольдемара Владимировича и Баклажана, оставшихся в КПЗ, сидели в совершенно сухой рассечке четвертого штрека, как раз под отверстием скважины, пробуренной из пятой камеры второй штольни.

Да, да, сидели в рассечке, обитой приятно пахнущей сосновой вагонкой и с полами из толстых досок, освещенной несколькими настенными керосиновыми лампами под расшитыми крестиком шелковыми абажурами. Сидели, обложившись мягчайшими подушками, на помосте, покрытом пушистыми персидскими коврами, ели рыбные консервы и тушенку, запивая их великолепными винами из чудесных фаянсовых пиал. И думали над предложением хозяина подземелья: Али-Бабай, явно обрадованный моим с Синичкиной появлением в его подземных чертогах, предложил нам сделать праздничный плов.

Но я убедил товарищей отказаться от этого заманчивого предложения – на мой взгляд разведение открытого огня в условиях острого дефицита кислорода было делом не благоразумным.

Подкрепившись (и подогревшись), я укрыл байковым одеялом скоропостижно заснувшую Анастасию и попросил хозяина подземелья рассказать, как он дошел до такой беспросветной жизни. И Али-Бабай начал с грехом пополам рассказывать (если и есть у зомберов ахиллесова пята, так это область мозга, ответственная за устную речь). Слушали его мы с Веретенниковым, остальные разговорного английского практически не разумели. Передам рассказ подземного араба вкратце.

После того, как мы с друзьями улетели с Кумарха в Душанбе на правительственном вертолете, некоторое время дела у Али-Бабая шли хорошо. Бывшая его зомберская гвардия строила дороги и восстанавливала заброшенные кишлаки.

Но строители, а также чабаны и земледельцы из них получились неважные: менталитет был явно не тот. Нет, они добросовестно выполняли приказы, но дороги ими прокладывались совсем не туда, куда было нужно, бараны не плодились и не размножались, а рожь выгорала или вовсе не родилась.

И, главное, местные жители не приняли их за своих. И в результате перекованные зомберы один за другим покинули пределы высокогорной долины. Оставшись без подчиненных, жена Али-Бабая, несравненная мадам Ява (бывшая трудолюбивая работница Сергея Кивелиди, в свое время необдуманно согласившаяся стать шахиней Ягноба), в один прекрасный день также исчезла в неизвестном направлении.