Редьярд Киплинг - Наулака: История о Западе и Востоке

• Название: Наулака: История о Западе и Востоке
• Автор: Редьярд Киплинг
• Издательство: Прибой, Вокруг света
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-87260-008-7

Герои романа — девушка-врач и молодой предприниматель из маленького американского городка. Их пребывание в Индии — это цепь приключений, в которых есть место и поискам драгоценного ожерелья, и стрельбе, и погоне…

---

— Я могла бы всю жизнь, не отрываясь, смотреть на прекрасный камень, и, если он действительно хорош, мне не важно, что он из себя представляет и откуда взялся. Па знал, как я люблю драгоценные камни, и всегда покупал их у своих постояльцев. Коммивояжёры очень любят бриллианты, но не всегда могут отличить хороший камень от плохого. Па удавалось выгодно покупать их, — сказала она задумчиво, сжимая свои хорошенькие губки, — но он всегда брал только самые лучшие, а потом обменивал их, если была возможность, на те, что были ещё прекраснее. Иногда за один камень он мог отдать два-три, если в них был хоть малейший дефект, но зато получал взамен по-настоящему прекрасный бриллиант. Он знал, что я люблю только очень хорошие камни. Ах, как я люблю их! Они лучше людей. Они всегда при тебе и всегда прекрасны!

— Мне кажется, я знаю одно ожерелье, которое понравилось бы вам, если вы действительно любите такие вещи, — произнёс Тарвин спокойно.

— Правда? — Её лицо засветилось от радости. — А где же оно?

— Очень далеко отсюда.

— А, знаю, у Тиффани![2] — воскликнула она. — Знаю я вас! — добавила она, возвращаясь к привычной, несколько искусственной интонации.

— Нет. Намного дальше.

— Где же тогда?

— В Индии.

На мгновение она с интересом уставилась на него.

— Расскажите же мне, какое оно, — попросила она. И снова её отношение к Тарвину и манера речи изменились. Был лишь один предмет, заставлявший её быть серьёзной. — Оно и в самом деле прекрасно?

— Оно не просто прекрасно — оно прекраснее всего на свете, — сказал Тарвин и остановился.

— Ну же! Не мучайте меня! — воскликнула она. — Из чего оно?

— Из бриллиантов, жемчужин, рубинов, опалов, бирюзы, аметистов, сапфиров — их не счесть. Рубины величиной с ваш кулак, алмазы размером с куриное яйцо — им цены нет, это целое состояние.

Она затаила дыхание. Потом, после длинной паузы, вздохнула: «О!» и, наконец, прошептала томно, рассеянно, страстно: «О!»

— И где же оно все-таки? — вдруг резко спросила она.

— Висит на шее идола где-то в Раджпутане. Вы хотите, чтобы оно было вашим? — спросил он тоном жёстким и неумолимым.

— Да, — ответила она, засмеявшись.

— Я достану его для вас, — сказал Тарвин просто.

— Да, достанете! — Она надула губки.

— Достану, — повторил Тарвин.

IV

В Топазе президент «Трех К» занял комнаты в отеле, что стоял у железной дороги, и задержался ещё на день. Тарвин и Шерифф завладели им, показывая ему город и его, как они говорили, «природные богатства». Тарвин отправился с президентом за город и под открытым небом, посреди широкой равнины, в виду покрытых снежными шапками гор пустился в рассуждения о том, что Топаз было бы целесообразно и даже необходимо сделать конечным пунктом новой железнодорожной ветви и назначить здесь управляющего, построить мастерские и паровозное депо.

Тарвин обещал президенту, что, если он даст шанс его родному городу, Топаз окажется достойным и не подведёт. Президент должен был ответить лишь на один вопрос: какой город более достоин такого уникального шанса — Топаз или соседний Растлер, по мнению же Тарвина, тут и выбирать было нечего. Главное, с чем приходится считаться, говорил он, это характер жителей города. Обитатели Растлера — словно сонные мухи, и все это знают: там нет ни торговли, ни промышленности, там нет энергии, нет денег, нет жизни. А теперь взгляните на Топаз! Характер его жителей виден сразу, стоит лишь пройтись по его улицам. Вот уж кто давным-давно пробудился, не то что спящий мёртвым сном Растлер. Жители Топаза живут ради бизнеса, ради дела, они верят в свой город и готовы все свои деньги поставить на эту лошадку.

И, несмотря на все эти пропагандистские речи, внутренний голос подсказывал, что ему не удастся убедить президента, и сейчас, в преддверии грядущей неудачи, горечь поражения, которое он потерпел от Кейт, стала ещё острее. Он виделся с Кейт после возвращения из Кэнон-Сити и знал, что разве только чудо смогло бы удержать её от отъезда в Индию через три дня.

Он смог забыть о существовании Кейт на то время, пока боролся за Топаз, но после прощания с Матри внезапная острая боль напомнила ему о ней. Он взял с неё обещание отправиться вечером к Горячим Ключам вместе с компанией приглашённых. Он ждал этой поездки, потому что это была его последняя надежда. Он хотел в последний раз объясниться с ней.

Поездка на Горячие Ключи задумывалась для того, чтобы показать президенту и его жене, какой зимний курорт нужно построить в Топазе в будущем; гости согласились отправиться туда вместе с компанией, на скорую руку собранной Тарвином. В надежде улучить минутку для спокойного разговора с Кейт он пригласил ещё трех мужчин — почтмейстера Максима, Хеклера, издателя топазской газеты «Телеграмма» (оба были его коллегами по торговой палате), и одного симпатичного англичанина по имени Кармейтен. Он рассчитывал, что они займут беседой президента и тогда удастся выкроить полчаса на разговор с Кейт, не нанося ущерба делам города. Ему вдруг пришло в голову, что к этому моменту президент может захотеть обновить свои впечатления о городе, а Хеклер был именно тем человеком, который мог сослужить здесь хорошую службу.

Тарвин придержал свою лошадь и, приотстав немного от группы, оказался вровень с Кейт. Кармейтен, с которым он был в приятельских отношениях, сразу уступил ему своё место рядом с Кейт и помчался вперёд, догонять остальную компанию.

Она подняла на Тарвина свои выразительные глаза, лишь только он осадил лошадь рядом с нею, и безмолвно умоляла его избавить их обоих от продолжения безнадёжного спора, но лицо Тарвина окаменело, и даже голос ангела не тронул бы сейчас его сердца: он не стал бы слушать его.

— Я опять утомляю вас этим разговором, я знаю, Кейт. Но я должен поговорить с вами о вашей поездке. Я должен спасти вас.

— Не старайтесь больше, Ник, — ответила она мягко. — Пожалуйста, не надо. В этом — спасение моей души. Это единственное, чего я по-настоящему хочу. Мне иногда кажется, что, может быть, для этого я и родилась на свет. Ведь все мы для чего-то приходим в этот мир, Ник, разве не так, даже если дело, ради которого мы существуем, крохотное и скромное и другие его и вовсе не замечают? Я должна сделать это, Ник. Помогите мне в этом.

— Пусть меня… пусть меня поколотят, если я соглашусь на это! Вы хотите, чтобы я облегчил вашу задачу? Я же постараюсь осложнить её. Вот для чего я тут. Все здесь идут на поводу у каждого вашего желания, пусть даже оно и дурно. Ваши отец и мать позволяют вам делать все, что заблагорассудится. Они даже и не подозревают, на какую плаху вы кладёте свою драгоценную голову Я вам не сумею заменить её новой. А вы сумеете? Мысль об этом придаёт мне силы и решимость. Но похоже, что моя решимость вам отвратительна.

Кейт засмеялась.

— Да, Ник, вы стали просто отвратительны. Но я ничего не имею против. Мне даже, кажется, нравится ваше беспокойство обо мне. Если бы я вообще могла остаться здесь ради кого-то, то я бы сделала это ради вас. Вы ведь мне верите, Ник?

— О, верю и благодарю вас к тому же. Но что мне это даст? Мне нужна не вера. Мне нужны вы.

— Я знаю это, Ник. Знаю. Но Индии я нужна больше, чем вам — нет, не я сама, а то, что я смогу там сделать и что смогут сделать женщины вроде меня. Я слышу крик: «Приди и помоги нам!», и пока я его слышу, не будет мне радости ни в чем. Я могла бы стать вашей женой, Ник. Это нетрудно. Но пока этот крик звучит у меня в ушах, каждый миг превратится для меня в пытку.

— Это жестоко по отношению ко мне — говорить о пытке, — произнёс Ник, печально разглядывая скалы возвышавшиеся над ними.

— О нет. К вам мои слова не относятся.

— Да-да, вот именно, ко мне все это отношения уже не имеет, — ответил он и плотно сжал губы.

Она не утерпела и улыбнулась, глядя ему в лицо.

— Я никогда не выйду замуж ни за кого другого, Ник, если вам от этого будет легче, — сказала она с внезапной нежностью в голосе.

— Но за меня вы замуж не выйдете?

— Нет, — ответила она тихо и просто, но твёрдо.

Он с горечью выслушал этот ответ и некоторое время молча размышлял над ним. Они ехали шагом, и он, опустив поводья, сказал.

— Ну, ладно. Не во мне дело. Во мне говорит не один эгоизм, дорогая моя. Да, я хочу, чтобы вы остались здесь ради меня, единственно ради меня, я хочу, чтобы вы всегда были рядом со мной, я хочу вас, вы нужны мне. Но я прошу вас остаться вовсе не из-за этого. Я просто думать не могу о том, как вы бросаетесь в опасную пучину — беззащитная, одинокая, почти девчонка. Да я спать из-за этого по ночам не могу. Я и помыслить об этом никак не отважусь. Это чудовищно. Это страшно. Это нелепо, наконец. Вы не должны этого делать.

— Я не должна думать о себе, — ответила она дрожащим голосом. — Я должна думать о них.

— А я должен думать о вас. И вы меня не подкупите, не заманите ничем, не принудите думать о ком-нибудь другом. Вы все принимаете слишком близко к сердцу. Милая моя, — он умолял её, понизив голос, — вы что, несёте ответственность за все несчастья в мире? Со всех сторон нас окружают страдания и боль Разве вы можете уничтожить их? Где бы вы ни были, всю жизнь в ваших ушах будут звучать стоны миллионов несчастных, несмотря на все ваши усилия помочь им. И никому из нас от этого не уйти И никогда не избавиться Это та цена, которую мы платим за то, что осмеливаемся быть счастливыми хоть на мгновение.