Николай Атаров - МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ № 3. 1957 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов)

• Название: МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ № 3. 1957 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов)
• Автор: Николай Атаров
• Издательство: Государственное издательство «Детская литература» министерства просвещения РСФСР
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1957

Ежегодные сборники приключенческих и научно-фантастических повестей и рассказов советских и зарубежных писателей выпускались издательством «Детская литература» с 1955 г.

Для старшего возраста.

СОДЕРЖАНИЕ:

Николай Атаров.Смерть под псевдонимом. Роман. Рисунки В.Трубковича… 3.

Е. Рысс и Л. Рахманов.Домик на болоте. Повесть. Рисунки А.Волкова и Е.Гавринкевича… 109.

Г. Гребнев.Пропавшие сокровища. Повесть. Рисунки Н.Поливанова… 187.

Н. Рощин.Между Нигером и Сенегалом. Повесть. Рисунки И.Архипова… 265.

Илья Зверев.Чрезвычайные обстоятельства. Повесть. Рисунки И.Вусковича… 316.

И. Ефремов.«Катти Сарк». Рисунки П.Павлинова… 331.

О. Эрберг.Слониха Ситора. Рассказ. Рисунки В.Юрлова… 363.

Н. Гернет и Г. Ягдфельд.Катя и крокодил. Киноповесть. Рисунки А.Иткина… 392.

Ф. Зигель.Обитаем ли Марс? Рисунки С.Монахова… 422.

---

Наконец подошел и назвал себя в качестве понятого истопник чиновничьего клуба, за ним подбежала смуглая студентка-медичка с комсомольским значком на вязаной шапочке.

— Вот и все в сборе, люблю точность, — пошутил Цаголов, поглядев на часы. — Товарищи, задерживать никого не будем, только обыск, вернее — осмотр квартиры. Прошу за мной.

Дверь была раскрыта настежь. Сквозняк по-летнему продувал все комнаты второго этажа, когда Цаголов вошел, оставив автоматчиков у подъезда. Болгары окликнули хозяев, и в двери появилась заспанная, по-вечернему сильно загримированная женщина с немного опухшими щеками и мерцающими черными глазами. Она встретила вошедших как добрых знакомых и даже попросила называть себя Милочкой. Когда же, немного задержавшись у машины, показался Шустов, хозяйка просто расцвела от удовольствия.

— Вот как хорошо! Хоть бы вы, Слава, помогли мне найти Марину Юрьевну, — сказала она с медленной улыбкой женщины, совершенно уверенной в том впечатлении, какое она производит на мужчин.

Капитан Цаголов показал свои ослепительные зубы. Он был несколько озадачен тем, что Шустов уже встречался с подругой Ордынцевой, но виду не подал: предъявил ордер народной прокуратуры и попросил разрешения произвести осмотр квартиры. Понятых он попросил разойтись по комнатам. И нужно было видеть, с какой непримиримостью взглянула смуглая медичка своими большими глазами на хозяйку, проходя мимо нее в соседнюю комнату.

— Если вы ищете какой-нибудь сейф, то его нету. Уверяю вас! Марина — голоштанная девка, — сказала Милочка Костенко.

— Домнишора! — по-румынски воскликнул Цаголов. — Почему вы думаете, что я имею что-либо личное против вашей подруги?

— Потому что, когда я играю в бридж, я знаю, что король бьет даму.

Трудно было что-нибудь возразить. Цаголов молча показал зубы и присел к столу: начал протокол. Полковник был прав, послав его, — подруга Марины красива и глупа.

— Есть у вас вечное перо? — спросил капитан, пытаясь наладить свою старенькую самописку.

— На свете нет ничего вечного.

— А любовь? — быстро сказал Шустов.

Костенко оживилась:

— Вы разговариваете со мной, Слава, так фамильярно. А между тем мой старший брат состоял в личном конвое его величества…

— Скажите, а кем вам приходится генерал Гудериан? — перебил ее Цаголов, чтобы войти в тон разговора.

— Гудериан? — она красиво задумалась. — Какого он был полка? Кажется, припоминаю, из кавалергардов.

— А вы галушки помните? — спросил еще Цаголов, после чего уверенно перешел к обыску.

Комната являла собой зрелище чудовищного беспорядка. Повсюду валялись шелковые комбинации, подвязки, туфельки. Перед шикарной бархатной шляпкой капитан остановился с нескрываемым восхищением. Милочка Костенко улыбнулась, сунула в зубы сигарету. Славка поднес ей спичку.

— Говорят, что у вас в Болгарии налог даже на зажигалки, — спросил он неестественным голосом, явно подражая Сослану.

— Не говорите при мне о зажигалках! — содрогнулась Милочка. — Я до сих пор не могу прийти в себя от ужаса. Эти противные америкэн сбрасывали тысячи зажигалок… Тысячи! Мы выбегали в одних рубашонках!..

В тазу, в мыльной воде, плавали тонкие дольки оранжевых дынных корок, точно кораблики, освещенные солнцем. Оттопырив пальцы побрезгливее, Цаголов осторожно слил воду в раковину на кухне. Это рассмешило Милочку.

— Пожалуйста, ищите…

— О, что вы, домнишора, домнишора. — насмешливо и лениво возразил капитан, изучая стены.

— В Болгарии говорят — госпожица. Сразу видно, что вы приехали из Румынии: здесь так не называют девушек… Не правда ли. Слава?

Медичка, сидевшая в соседней комнате, прыснула со смеху и задвигала стулом. Истопник не подавал признаков жизни. Еще в штабе народной милиции Цаголова предупредили, что этот человек очень серьезно относится к своим общественным обязанностям.

Сослан медленно подвигался от веши к вещи. Что мог узнать он в этой утомительной словесной дуэли? Что мог найти он в ворохе женских безделушек и сувениров, черепаховых гребней, янтарных пробок, парижских выставочных каталогов, нагрудных судейских цепей, вывезенных на Балканы откуда-то из глубин царской России, и груды шелковых чулок с румынскими этикетками? Среди игрушек, стоявших на полочке, лейтенанта заинтересовала маленькая фарфоровая лошадка; он с видом знатока разглядывал ее, ища фирменную марку.

— Хорошенькая, — согласилась хозяйка. — Это английский фарфор. Очень старинная, не правда ли?… Я хочу репатриироваться. Милый, помогите мне! — вдруг попросила она с капризным выражением ребенка.

Капитан в первый раз взглянул на нее без игры, со вниманием.

— Глупенький, ну, а если я дам кровь вашим раненым солдатикам! Будет это принято во внимание? Помогите мне! — уже с обидой в голосе сказала она. — В Болгарии, все говорят, будет амнистия. Теперь здесь такое доброе правительство. Так неужели только для бедной русской патриотки ничего не изменилось…

Отвращение Цаголова к этому разговору смешивалось в нем с сознанием выполняемого долга. Он молча перелистывал книги на полках. Они не представляли, интереса: ни пометок на полях, ни вложенных записок. Капитан на всякий случай отложил в сторону несколько тощих томиков Уоллеса, затрепанные, бархатно-толстые страницы Тэффи и Алданова, томик стихов Омар-Хаяма и под одним корешком переплетенные воспоминания Юсупова-Эльстона об убийстве Распутина и мемуары митрополита Макария. С безразличным видом Сослан на минуту задержался на воспоминаниях о Распутине.

Милочка с любопытством заглянула через плечо:

— Если бы вы познакомились с Мариной Юрьевной, вы были бы в восторге!

— Расскажите о ней, Милочка! — нестерпимо слащавым голос попросил Шустов.

— Это была необыкновенно экзальтированная женщина, не правда ли? Такой дворянский выродок.

Как бы ища доказательств, Милочка стала рыться в кипах номеров журнала «Сигнал», издававшегося в оккупированных странах на всех языках. Среди бесчисленных фотографий торжествующих фашистских триумфаторов в закатанных рукавах, снятых то на развалинах Акрополя, то у избушки, где начинается великая русская река Волга, Милочка разыскала Марину Ордынцеву.

— Это на пляже в Варне, — грассируя, произнесла Милочка. — Я думаю, номер журнала истрепался во всех госпиталях германской армии от Биаррица до Нарвика. Не правда ли, хороша?

Цаголов с журналом в руках задумался. Подруга Марины скользила мимо главного. Надо снова направить разговор…

— Все-таки немолода, немолода, — вздохнув, сказал он об Ордынцевой и бросил журнал на пол.

— Вы тоже так думаете? — хищно подхватила подруга Ордынцевой. — Да, конечно. Впрочем, что вы! Ее плечи, ноги. Призы за красоту… Во время оккупации она нашла новых ценителей среди немецкого офицерства. Вы знаете, в Болгарии на курортах околачивалось много шалопаев, не очень-то спешивших на Восточный фронт. На нее была даже мода.

Стоя на стуле, Цаголов медлил, стараясь затянуть обыск. Раскрыл какую-то шляпную коробку в пыли и хламе, среди старых чемоданов.

— Что за прелестная скляночка? — спросил Шустов, состязаясь с капитаном в неотразимости интонаций.

— От духов. Это были французские, чудо! Подарок графа.

— А та лошадка? — вернулся заодно Цаголов к заинтересовавшей его фарфоровой игрушке.

— В каком смысле вы спрашиваете?

— Тоже подарок графа?

— Разумеется: он был просто помешан на лошадях.

— Но, видимо, он увлекался немного и вашей подругой?

Милочка оценила остроумный поворот мысли, подарила улыбкой:

— Мужчин влекло к ней ее обаяние. Но что вы хотите от мужчин!.. Был только один человек в ее жизни, кому она принадлежала вечно: поручик Игнатий Леонтович…

— Ее муж? — поторопился Славка.

— О нет! И вообще вы не поверите, если я расскажу. Это история женской преданности.

— Расскажите! — дружно потребовали Цаголов и Шустов.

— В 1919 году, когда Мариша бежала из России, ей не было восемнадцати лет, но, вы знаете, смутное время, папа с мамой в Сибири, девочка одна в Крыму… Одним словом, у нее уже был жених, поручик Игнатий Леонтович из Павлоградского полка. В Ялте во время бегства врангелевцев была страшная паника у причалов. Мариша вбежала не на тот пароход, где ее ждал Леонтович. Получилось так, что Мариша больше его не видела. Говорили, что в море жених ее заболел, потерял память, a потом чего только не наплели: не то он в Смирне торговал маслинами, не то в Салониках его приютила бедная огородница. Все это ладно бы, но вот чему вы не поверите: Марина Юрьевна никогда — понимаете, никогда! — не теряла надежды найти его. Она срывалась с места и ехала куда угодно по любому слуху — искать объявившегося Игнатия Леонтовича. С его фотографиями она рыскала повсюду. Где она только не побывала, понятно — на Балканах. Она показывала фотографию встречному и — поперечному. Иногда, конечно, ей находили похожего, даже приводили ее к нему… И всегда — разочарование… — С внезапной грубостью, даже как-то по-мужски, Милочка выкрикнула: — Федот, да не тот! Психопатка! Это стало ее психозом. Самое непостижимое то, что она поработила Джорджа — холеного красавца, спортсмена, богача. Он повсюду разъезжал с ней, искал ее несчастного Игнатия Леонтовича. Хороши бы они были втроем, когда нашли бы его наконец!..