Александр Афанасьев - Народные русские сказки А. Н. Афанасьева в трех томах. Том 2

• Название: Народные русские сказки А. Н. Афанасьева в трех томах. Том 2
• Автор: Александр Афанасьев
• Жанр: Сказка
• Год: 1984

В издании афанасьевских сказок, вышедшем в академической серии «Литературные памятники», сохраняются текстологические принципы издания 1957 г. Тексты сверены с изданием 1873 г. По сохранившимся рукописям из архива Всесоюзного географического общества уточнены паспортные сведения о записях сказок, имевшиеся в прежних изданиях сборника А. Н. Афанасьева. В «Дополнениях» к третьему тому печатаются предисловия Афанасьева к 1-му, 2-му и 4-му выпускам первого издания. К основному корпусу сказок присоединены тексты лубочных сказок из примечаний Афанасьева, напечатанные в IV книге издания 1873 г., а в «Дополнениях» — «Заметка о сказке „Еруслан Лазаревич”», сказки, изъятые цензурой, ряд текстов из сборника «Русские заветные сказки» и из рукописи «Народные русские сказки не для печати» с предисловием к женевскому изданию «Русских заветных сказок». Подстрочные пояснения Афанасьева к отдельным словам и выражениям в настоящем издании воспроизведены полностью. В примечаниях указан сюжетный тип каждой сказки по международному указателя Аарне — Томпсона (АТ); в тех случаях, когда сюжетный тип сказки не полностью соответствует номеру по AT, номер сопровождается пометой «отчасти».

Во второй том вошли сказки с №179 по №318, а также список сокращений.

Текст книги взят с сайта Фундаментальной электронной библиотеки «Русская литература и фольклор» (http://feb-web.ru/).

---

Между тем корабль плыл да плыл; вот и пристань. Загремели пушки, сбежались горожане, и купцы, и бояре, встречают царя хлебом-солью, поздравляют с законным браком. Царь начал пиры пировать, гостей созывать; а про Никиту и думать позабыл. Да недолго пришлось ему веселиться; Елена Прекрасная скоро лишила его царства, стала всем сама заправлять, а его заставила свиней пасти. Не уходилось и этим царевнино сердце: приказала по всем сторонам розыск учинить, не остались ли где у Никиты Колтомы родичи? Коли кто найдется, того во дворец представить. Поскакали гонцы, начали всюду разыскивать и нашли родного брата Никиты — Тимофея Колтому; взяли его, привезли во дворец.

Царевна Елена Прекрасная приказала выколоть ему глаза и потом выгнать вон из города. В ту ж минуту выкололи Тимофею глаза, вывели его за город и оставили в чистом поле. Потащился слепой ощупью: шел-шел и пришел на взморье; ступил еще шаг-другой и чует — под ногами вода; остановился, стоит на одном месте — ни взад, ни вперед — боится идти. Вдруг принесло к берегу шлюпку с Никитою. Увидал Никита человека, обрадовался и подает ему голос: «Эй, добрый человек! Помоги мне на землю выйти». Отвечает слепой: «Рад бы тебе пособить, да не могу; я сам без глаз — ничего не вижу». — «Да ты откудова, и как тебя по имени зовут?» — «Я — Тимофей Колтома; выколола мне глаза новая царица, Елена Прекрасная, и выгнала из своего царства». — «Ах, да ведь ты мне брат родной; я — Никита Колтома. Ступай же ты, Тимоша, в правую сторону — там растет высокий дуб; вывороти этот дуб, притащи сюда и брось с берега на́ воду: я по нем к тебе вылезу».

Тимофей Колтома повернул направо, сделал несколько шагов, нащупал высокий старый дуб, обхватил его обеими руками и сразу выворотил с корнем, приволок тот дуб и бросил в воду; одним концом на земле легло дерево, а другим возле шлюпки угодило. Никита выкарабкался кое-как на берег, поцеловался с своим братом и говорит: «Как-то теперь наш грозный царь поживает?» — «Эх, брат, — отвечает Тимофей Колтома, — наш грозный царь теперь в великом бессчастье: пасет свиней в поле, каждое утро получает фунт хлеба, кружку воды да три розги в спину». После того стали они разговаривать, как им жить и чем кормиться?

Говорит Никита: «Слушай, брат, мой совет! Ты меня носить будешь, потому что я без ног; а я на тебе сидеть буду да сказывать, в какую сторону идти надо». — «Ладно! Быть по-твоему: хоть оба увечные, а двое за одного здорового сойдем».

Вот Никита Колтома сел своему брату на шею и стал дорогу показывать; Тимофей шел-шел и пришел в дремучий лес. В том лесу стоит избушка бабы-яги. Вошли братья в избушку — нет ни души. «А ну-ка, брат, — говорит Никита, — пощупай-ка в печке: нет ли еды какой?» Тимофей полез в печку, вытащил оттуда всяких кушаньев, поставил на стол, и начали они оба уписывать, с голоду все начисто приели. После того стал Никита избушку оглядывать; увидал на окошке небольшой свисток, взял его, приложил к губам и давай насвистывать. Смотрит: что за диво? Слепой брат пляшет, изба пляшет, и стол, и лавки, и посуда — все пляшет! Горшки вдребезги поразбивались! «Полно, Никита! Перестань играть, — просит слепой, — сил моих не хватает больше!» Никита перестал насвистывать и в ту ж минуту все приутихло.

Вдруг отворяется дверь, входит баба-яга и кричит громким голосом: «Ах вы, бродяги бездомные! Доселева тут птица не пролетывала, зверь не прорыскивал, а вы забрались, все кушанья приели, все горшки перебили. Хорошо же, вот я с вами разделаюсь!» Отвечает Никита: «Молчи, старое стерво! Мы и сами сумеем разделаться. Эй, брат Тимоха, подержи ее, ведьму, да покрепче!» Тимофей схватил бабу-ягу в охапку, стиснул крепко-накрепко, а Никита сейчас ее за косы и давай по избе возить. «Батюшки!

Не бейте, — просится баба-яга, — я вам сама в пригоде[103] буду: что хотите, все вам достану». — «А ну, старая, говори: можешь ли достать нам целющей и живущей воды? Коли достанешь, пущу живую на белый свет; а нет, так лютой смерти предам».

Баба-яга согласилась и привела их к двум родникам: «Вот вам целюшая, а вот и живущая вода!» Никита Колтома почерпнул целющей воды, облил себя — и выросли у него ноги: ноги совсем здоровые, а не двигаются. Почерпнул он живущей воды, помочил ноги — и стал владеть ими. То же было и с Тимофеем Колтомою; помазал он глазные ямки целющей водой — появились у него очи, совсем-таки невредимые, только ничего не видят; помазал их живущей водой — и стал видеть лучше прежнего. Поблагодарили братья старуху, отпустили ее домой и пошли выручать грозного царя из беды-напасти.

Приходят в столичный город и видят — грозный царь перед самым дворцом свиней пасет. Никита Колтома заиграл в свисток; и пастух и свиньи пошли плясать. Елена Прекрасная увидала это из окошечка, осердилась и тотчас приказала принести пуки розог и высечь и пастуха и музыканта. Прибежала стража, схватила их и повела во дворец угощать розгами. Никита Колтома как пришел во дворец к Елене Прекрасной, не захотел долго мешкать, схватил ее за белые руки и говорит: «Узнаешь ли меня, Елена Прекрасная? Ведь я — Никита Колтома. Теперь, грозный царь, она в твоей воле; что захочешь, то и сделаешь!» Грозный царь приказал ее расстрелять, а Никиту сделал своим первым министром, всегда его почитал и во всем слушался.

№200 [104]

Задумал царевич жениться, и невеста есть на примете — прекрасная царевна, да как достать ее? Много королей и королевичей и всяких богатырей ее сватали, да ничего не́ взяли, только буйные головы на плахе сложили; и теперь еще торчат их головы на ограде вокруг дворца гордой невесты. Закручинился, запечалился царевич; не ведает, кто бы помог ему? А тут и выискался Иван Голый — мужик был бедный, ни есть, ни пить нечего, одежда давно с плеч свалилася. Приходит он к царевичу и говорит: «Самому тебе не добыть невесты, и коли один поедешь свататься — буйну голову сложишь! А лучше поедем вместе; я тебя из беды выручу и все дело устрою; только обещай меня слушаться!» Царевич обещал ему исполнять все его советы, и на другой же день отправились они в путь-дорогу.

Вот и приехали в иное государство и стали свататься. Царевна говорит: «Надо наперед у жениха силы пытать». Позвала царевича на пир, угостила-употчевала; после обеда начали гости разными играми забавляться. «А принесите-ка мое ружье, с которым я на охоту езжу», — приказывает царевна. Растворились двери — и несут сорок человек ружье не ружье, а целую пушку. «Ну-ка, нареченный жених, выстрели из моего ружьеца». — «Иван Голый, — крикнул царевич, — посмотри, годится ли это ружье?» Иван Голый взял ружье, вынес на крылечко, пнул ногою — ружье полетело далеко-далеко и упало в сине море. «Нет, ваше высочество! Ружье ледащее, куда из него стрелять такому богатырю!» — докладывает Иван Голый. «Что ж это, царевна? Али ты надо мной смеешься? Приказала принести такое ружье, что мой слуга ногой пнул — оно в море упало!» Царевна велела принести свой лук и стрелу.

Опять растворились двери, сорок человек лук со стрелой принесли. «Попробуй, нареченный жених, пусти мою стрелку». — «Эй, Иван Голый! — закричал царевич. — Посмотри, годится ли лук для моей стрельбы?» Иван Голый натянул лук и пустил стрелу: полетела стрела за сто верст, попала в богатыря Марка Бегуна и отбила ему обе руки. Закричал Марко Бегун богатырским голосом: «Ах ты, Иван Голый! Отшиб ты мне обе руки; да и тебе беды не миновать!» Иван Голый взял лук на колено и переломил надвое: «Нет, царевич! Лук ледащий — не годится такому богатырю, как ты, пускать с него стрелы». — «Что же это, царевна? Али ты надо мной потешаешься? Какой лук дала — мой слуга стал натягивать да стрелу пускать, а он тут же пополам изломился?» Царевна приказала вывести из конюшни своего ретивого коня.

Ведут коня сорок человек, едва на цепях сдержать могут: столь зол, неукротим! «Ну-ка, нареченный жених, прогуляйся на моем коне; я сама на нем каждое утро катаюся». Царевич крикнул: «Эй, Иван Голый! Посмотри, годится ли конь под меня?» Иван Голый прибежал, начал коня поглаживать, гладил-гладил, взял за хвост, дернул — и всю шкуру содрал. «Нет, — говорит, — конь ледащий! Чуть-чуть за хвост пошевелил, а с него и шкура слетела». Царевич начал жаловаться: «Эх, царевна! Ты все надо мной насмешку творишь; вместо богатырского коня клячу вывела». Царевна не стала больше пытать царевича и на другой день вышла за него замуж. Обвенчались они и легли спать; царевна положила на царевича руку — он еле выдержать смог, совсем задыхаться стал. «А, — думает царевна, — так ты этакий богатырь! Хорошо же, будете меня помнить».

Через месяц времени собрался царевич с молодой женою в свое государство ехать. Ехали день, и два, и три, и остановились лошадям роздых дать. Вылезла царевна из кареты, увидала, что Иван Голый крепко спит, тотчас отыскала топор, отсекла ему обе ноги, потом велела закладывать лошадей, царевичу приказала на запятки стать и воротилась назад в свое царство; а Иван Голый остался в чистом поле.