Брайан Олдисс - Галактики как песчинки

• Название: Галактики как песчинки
• Автор: Брайан Олдисс
• Издательство: КИЦ “Сварог”
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1992
• ISBN: 5-7768-0156-7

---

Жизнь, Смерть и Солнце — постоянные величины.

Мы называем данный период “Мрачным Тысячелетием” и проходим мимо, ибо не на чём задержать взгляд.

Не находим мы значительных изменений на Земле и в конце Мрачного Тысячелетия. Константы — те же. Правда, появляется новый слой осадочных пород; ещё один Ледниковый период наступил и отступил; изменения в строении нижней челюсти и кишечнике человека едва уловимы; несколько современных городов захламили другие планеты Солнечной системы; изменились контуры континентов; новые виды животных заселили саванны, радуясь своей силе; ну и, конечно же, многие обитатели других планет установили связь с Землёй, как это обычно делают все народы Галактики…

У главного причала стоял корабль “Сибирквин” — корабль умственной реабилитации. В одном из его многочисленных отсеков в одиночестве сидел Дэви Дэл. Улыбка блуждала по его лицу. Синий лютик в петлице туники начал увядать. Дэви казалось, что этот поблекший цветок — единственное, что связывало его с большим корабельным терминалом Берхара, который он покинул сегодня утром; он сорвал цветок прежде, чем отправиться на Новый Союз. Ничто другое, как внутри, так и вне, не было так насыщено красками, как этот маленький лютик.

Выкрашенный в серое и зелёное отсек ожидания. Ионная система, слегка оживляющая комнату.

Вечер окрасил площадку причала в серое и чёрное. Река Хорбин бормотала все те же сонные песни.

Тишина.

Тишина на многие парсеки вокруг; та ненадёжная тишина, в которой ничего не происходило. Только тревога внутри тебя.

Дэви размышлял о том, что обычные тревоги делового человека заслонили более важные заботы, которых становилось все больше и больше, будто питала их сама тишина. Он напряжённо ждал, а заботы эти, словно ураган, проносились в его голове. Ничего хорошего: тяжеловесные тревоги, как слоны, своими толстыми, неуклюжими ногами, топтали мозги, выдавливая слова и фразы: парсеки, галактическая федерация, гиперпространство, взаимопроникновения. Слова, которые раздражали Дэви. Временами его неторопливо срабатывающие мозги начинали перебирать их, в надежде выискать за названиями что-то нужное. В свои пятьдесят он знал почти все слова, которые существовали; но это были просто слова, без всякого приложения, обыкновенные слова из обычного словаря. Только в последнее время они словно пробуравили его жизнь, вызвав чувство тревоги и беспокойства.

Осторожные, быстрые шаги послышались за дверями. Дэви резко вскочил — внутри все оборвалось. Какой приговор вынесут они Ишраилю? Родился ли он на Земле или нет? Или, — что то же самое — нормальный он или сумасшедший?

Дэви трясло; он сел, понемногу осознавая, что шаги не касались его. И снова он попытался сконцентрироваться на причальной площадке; для него — жителя глубинки, все здесь ново. Важность этого приморского города скрывала его удалённость.

Основным жизненным интересен Дэви было разведение скота. Его никогда не привлекали зрелища; сейчас его слегка заинтересовало увиденное, да и то только потому, что он смотрел теперь на все глазами Ишраиля, чьё появление перевернуло всю жизнь заурядного скотовода.

По мнению Ишраиля, все эти бесчисленные мили пути до отдалённых планет обусловлены несовершенством транспортной системы. То, что простиралось вокруг планеты — нет, не небо, как когда-то, не особенно задумываясь, считал Дэви, — а огромная сложная трасса, называемая пространством. Не просто ничего, а непостижимая взаимосвязь сил, полей и уровней. Ишраиль рассмеялся, когда услышал это земное слово “космос”. Он называл это не “космосом”, а лабиринтом напряжений. Может быть, Ишраиль и сумасшедший. Никто в Берхаре не говорил тёк, как он.

А через лабиринты полей напряжений, рассказывал Ишраиль, движутся проникатели. Дэви представлял их как космические корабли, но почему-то называл их проникателями. И сделаны они не из металла, а из мощных щитов, созданных разумом и берущие питание от полей напряжения и преображающихся по мере изменения полей; поэтому люди Галактики совершают свои межпланетные путешествия в относительной безопасности… По крайней мере, так утверждал Ишраиль.

Планеты воюют между собой. Но даже этот термин “война” Дэви, как выяснилось, понимал неточно. Войну нужно представлять в виде игры в шахматы. Благородная, как скорая помощь, безжалостная, как гильотина. Гуманные её цели выходили за рамки материалистического понимания землян, По крайней мере, так говорил Ишраиль, а он мог быть сумасшедшим. Но даже, если это и так, оно никак не повлияло на Дэви, который продолжал обожать Ишраиля.

— Только не решите, что он сумасшедший! Только не решите, что он сумасшедший! Только не решите, что он сумасшедший! — как заклинание твердил Дэви в исступлении, взывая к серым стенам.

“А если вы все же решите, что он сумасшедший, вы должны принять это сумасшествие за реальность!”

После стольких часов ожидания двери отсека распахнулись, как гром среди ясного неба. Он вскочил, крепко сжав тунику, и тут же отпустил руки в смущении, увидев па пороге белого мужчину.

Брат Джо Шансфор — высокий и просто-таки вызывающе уродливый человек. Годы постарались немного сгладить его черты, сделав их чуть больше, чем просто грубые. Психиатр, который обследовал Ишраиля на “Сибирквине” — одном из специальных кораблей флота, который заменял обычную больницу. Здесь Дэви впервые попросил о помощи для Ишраиля.

Казалось, все в Дэви потянулось ему навстречу.

— Что Ишраиль? — выпалил он.

Шансфор отступил под напором его напряжённого, страстного взгляда.

— Мы пока ещё до конца не уверены, — начал он обычным официальным тоном. — Но некоторые факторы позволяют выдвинуть предположение…

— Уже месяц, как Ишраиль на борту, — прервал Шансфора Дэви. — Три недели, как вы отправили его на Новый Союз. Я познакомил его с вами ради его же блага, но ему не может нравиться находиться здесь под постоянным наблюдением и все такое… За все это время…

— Непродуманное заключение — это глупость, — теперь уже доктор перебил его. — Ишраиль абсолютно счастлив, и здесь он в полной безопасности; и все могут подтвердить, что к нему относятся не как к простому пациенту.

— Это вы мне и раньше говорили! — уже сквозь слезы гневно проговорил Дэви.

У него появилось чувство, что здесь, на корабле умственной реабилитации, все настроены против него.

— За то короткое время, что мы знакомы, я успел полюбить его. Вы здесь могли почувствовать его доброжелательность.

— Его характер не ставится под сомнение. Но мы исследуем его ум, — ответил Шансфор. — Извините, я присяду — трудный сегодня день.

Он присел на стул и ссутулился. Жизненный опыт подсказывал Дэви, что Шансфор действительно устал, и он почувствовал, что не может сердиться на доктора. Яо вместе с тем он не доверял психиатрам и не исключал, что поведение доктора — завуалированная попытка расположить к себе; вот почему Дэви сохранял холодный тон.

— И все же, Брат Шансфор, вы, должно быть, почувствовали его мягкую натуру. Ради Бога, это ваше личное мнение. Я — скотовод, а не дипломат. Разве Ишраиль не так же нормален, как мы?

— Нет. Если вы хотите знать моё мнение, — пожалуйста. Ваш протеже глубоко впал в шизофрению. Паранойя также налицо. Это, как принято говорить, — безнадёжный случай.

Кровь отхлынула от лица Дэви, Его взгляд бездумно блуждал по серо-зелёным стенам отсека, словно в поисках ответа.

— Я хочу видеть Ишраиля! — наконец выкрикнул он.

— К сожалению, это невозможно, мистер Дэл. Консилиум пришёл к выводу, что пациенту пойдёт на пользу уединение — подальше от внешних раздражителей,

— Но я должен увидеть его, — прошептал Дэви.

Он не верил в то, что говорил Шансфор; в какой-то момент Дэви даже подумалось, доктор имеет в виду кого-то другого, не Ишраиля.

— Я хочу его видеть! Я его друг, понимаете — друг Ишраиля! Вы не можете держать его здесь!

Шансфор поднялся. Лицо его побледнело” Он молча ждал, когда Дэви закончит говорить. В данной ситуации это благоразумнее слов.

— Послушайте, — продолжал, но уже спокойнее Дэви, не в силах удержаться от препирательств, хотя и понимая всю их бесполезность.

Но Шансфор не собирался его долго выслушивать и сам перешёл в атаку.

— Мистер Дэл… — и тут он осёкся, внезапно поняв, что Дэлу необходимо дать выговориться.

А Дэви, словно и не замечая, что Шансфор его перебил, продолжал:

— А рассказы Ишраиля об огромной Галактической цивилизации, полях напряжения пространства, проникателях, о жизни на других планетах, таинственных животных и цветах — неужели вы верите, что он все это выдумал? Некоторые из упоминаемых им планет, — Дрокси, Оулендж — это ведь не выдумка?

— Мистер Дэл, — произнёс доктор ломающимся голосом, — разрешите вас заверить, мы знаем, чем занимаемся. У пациента — богатое воображение; и в конце концов оно рухнуло под прессом обильного чтения — всеядного чтения, должен вам заметить, которое включало как полезное, так и всякого рода вздор.