Пенелопа Томас - Тайна

• Название: Тайна
• Автор: Пенелопа Томас
• Издательство: Русич
• Жанр: Исторические любовные романы
• ISBN: 5-88590-128-7

---

В прихожей я задержалась, боясь подняться по лестнице. Она извивалась, как змея, длинная и черная, тоже окутанная молчанием. Я вспомнила первые минуты в Холле, любопытное личико Клариссы, с опаской подглядывавшей за мной сквозь решетку перил. В ту минуту я сама почти верила в привидения.

Я поставила ногу на первую ступеньку. В этот самый момент залаяли собаки, где-то совсем рядом с порогом. Они лаяли громко, с завыванием; мне стало еще более жутко. Казалось странным, что обычные собаки могут издавать такие звуки. В них было что-то человеческое.

Мне подумалось, что вернулся лорд Вульфберн. Я решила открыть дверь и выглянуть во двор, чтобы впустить Его Светлость, если это он. Твердым шагом я направилась к двери, хотя в душе меня сковывал страх, повернула ключ в замке и взялась за ручку. Медная ручка стала влажной от моих пальцев, но повернулась легко. Я распахнула дверь.

Кастор и Поллукс находились у ступенек крыльца. Они стояли ощетинившись, шерсть на шее вздыбилась, и издавали невообразимые звуки, из раскрытых пастей капала слюна.

Я побоялась выходить, в таком состоянии они могли наброситься и разорвать на куски. Но на меня они не обратили ни малейшего внимания. Их морды и глаза были устремлены вперед. Я сделала шаг в темноту.

— Кастор, Поллукс, сидеть смирно, — скомандовала я твердо.

К моему удивлению, лай тотчас прекратился, но они не повернулись, а все еще смотрели перед собой, издавая угрожающее рычание.

— Лорд Вульфберн, это Вы? — позвала я в темноту. Ответа не последовало, но где-то вблизи раздался хруст гравия, словно кто-то ступал по аллее. Кто бы там ни был, он находился достаточно близко, чтобы расслышать мой вопрос. Я подняла лампу, пытаясь рассмотреть, кто скрывался там, в тумане, потом спустилась с крыльца. Дойдя до подъездной аллеи, я остановилась. Послышалось невнятное бормотание. Затем наступила зловещая тишина. Моментом позже до меня долетел звук чьих-то удалявшихся тяжелых шагов, вскоре они затихли вдали. Этот кто-то ушел. Мне оставалось только гадать, не померещилось ли все это моему воспаленному воображению. Но даже если не доверять своему слуху, то нельзя было сомневаться в собаках. Их испугало реальное существо, не воображаемое. Они затихли, когда оно удалилось. Теперь, глядя на меня, они виляли хвостами и дружелюбно скалились.

Все же я боялась снова подойти к крыльцу, не было уверенности, что они пропустят меня так же легко, как выпустили.

В это время дверь открылась, появился Уилкинс с фонарем в руке. Выходя из дома, я совсем забыла, что ему поручено успокаивать собак. Он был одет, в пальто и башмаках. Я подумала, что он мог бы выйти раньше, если бы не потратил время на то, чтобы тепло одеться. Мне, правда, тоже не мешало бы об этом подумать — ночь стояла холодная и сырая.

Я не стала дожидаться, когда он меня заметит, и направилась к портику, смело прошла мимо собак, — они даже не зарычали, только проводили меня глазами. Уилкинс смотрел на меня с нескрываемым изумлением, словно видел перед собой призрак.

— Добрый вечер! — сказала я, словно это была обычная встреча. — Я подумала, что вернулся лорд Вульфберн, но, видимо, ошиблась.

Не будучи в состоянии ответить, управляющий продолжал сверлить меня взглядом. Внезапно схватил меня за плечо и втолкнул в дом. Заперев дверь, он спрятал ключ в карман.

— Лорд Вульфберн может вернуться, — попыталась протестовать я. — Кто-то должен впустить его. Где искать ключ тогда? Ему не понравится, если его заставят ждать у дверей собственного дома.

Вместо ответа Уилкинс сделал знак рукой, чтобы я шла наверх. Не осмелясь ослушаться, я пожелала доброй ночи и стала подниматься по лестнице.

На следующее утро я проснулась рано. Мне снились чудовища с острыми клыками, они выскакивали из темноты, чтобы напасть на меня. Когда я стояла одна в тумане, подобные страхи не приходили мне в голову, но, видимо, подсознательно я чувствовала, что опасность близка, а ночью переживания приобрели более четкие очертания. И вылились в кошмары.

Позавтракав, я с облегчением встала из-за стола. Кларисса, должно быть, уже была в учебной комнате.

Она могла начать волноваться, если я задержусь, и пойти на поиски. Стоило мне об этом подумать, как раздался стук в дверь.

— Войдите, — отозвалась я весело, в душе удивляясь раннему визиту.

В гостиную вошел лорд Вульфберн. На нем был тот же костюм, что и вечером, но теперь одежда была забрызгана грязью и сильно измята. Он был не брит, волосы свисали клочьями на лоб. По зеленым пятнам на рукавах я заключила, что он провел ночь на болотах. Особенно меня поразил затравленный взгляд его темных глаз, в них была боль и мольба об участии.

— Что с Вами? — спросила я, слишком испуганная его видом, чтобы помнить о том, как глубоко он меня обидел накануне.

— Я хочу задать Вам один очень личный вопрос, — ответил он мягко. — Вы меня очень вините за вчерашнее? Я совсем низко пал в Ваших глазах?

Я не сразу ответила. Он был не в таком состоянии, чтобы сводить счеты. Но, с другой стороны, его настроения так часто менялись. Меня уже трудно было обмануть смиренным тоном. Тем не менее мое решение установить с ним мирные отношения было твердым. Я поставила посуду от завтрака обратно на поднос, тарелку на тарелку, чтобы выиграть время.

Отведя глаза в сторону, я сказала:

— Это я должна просить извинения, милорд. Я не имела права Вас осуждать.

— Тем не менее Вы это сделали, — тихо пробормотал он.

— Чепуха.

— И обвинили меня в тысяче грехов.

— Виновата.

— Можете Вы простить меня?

— Что Вы, милорд. Я уже все забыла.

Я заново сложила салфетку от завтрака, тщательно стараясь придать ей те складки, которые были первоначально. Лорд Вульфберн все еще стоял у двери, не проходя в комнату и не удаляясь.

— Мне безгранично стыдно за то, что я наговорил Вам вчера.

— Это» мне должно быть стыдно, я забыла, кто я и на что имею право, а на что не имею.

— Я вел себя как ребенок, который порезался и упрекает нож за то, что течет кровь.

— Вы зря вините себя.

Кончив складывать салфетку, я оглядела гостиную, чтобы занять свое внимание чем-нибудь другим. Это избавило бы меня от необходимости смотреть ему в глаза. Но Мэри уже выполнила свои обязанности с такой тщательностью, которая заслуживала наивысшей похвалы.

Он неловко кашлянул.

— В вазе некоторые розы уже начали увядать. Можете их вынуть. И если соблаговолите посмотреть в мою сторону, то увидите, что бахрома на ковре криво лежит.

— Надеюсь, миссис Пендавс заменит цветы, — пришлось заставить себя посмотреть на него. — Мне пора начать занятия с Клариссой.

Он облокотился рукой о косяк двери, загораживая проход.

— Я предупредил Клариссу, что немного задержу Вас.

— Но, как я поняла, разговор окончен.

— Вы еще не простили меня. Я нервно сглотнула.

— Вы были очень несправедливы ко мне вчера. Он кивнул, согласившись.

— И говорили со мной жестоко.

— Вы этого не заслуживали. Виноват.

— И это все, что Вы можете сказать? Никаких объяснений не будет?

Он помрачнел.

— Не думаю, что объяснения извинят мое поведение.

— Видимо, у Вас были свои причины.

— Вы хотите, чтобы я открыл их Вам?

— Хотела бы.

У меня появились слезы на глазах. Как я могла по-прежнему дружелюбно к нему относиться, если он в любую минуту был готов сорвать на мне настроение и обидеть?! Мне даже не была известна причина этих внезапных превращений.

Лорд Вульфберн почувствовал, как мне горько на душе. Он распрямил плечи и подошел ко мне, взял мою руку и крепко сжал. Меня бросило в дрожь от его прикосновения.

— Вы не понимаете, как глубоко Вы ранили меня, — произнес он.

— Я?

— Именно Вы. Вы думаете, что от меня укрылось, как Вы мною разочарованы? Или Ваше презрение, потому что Вы убедились, что соседи были правы, осуждая меня за плохое отношение к людям?

— Но это…

Он поднял палец и не дал мне договорить.

— Я привык к их неприязни, настолько привык, что меня не трогают их проклятия и оскорбления. Но Ваше отношение мне не безразлично. Вы единственный человек, который помнит меня таким, каким я был раньше. Я даже сам забыл, каким я был, а Вы не забыли. И, несмотря на все мои насмешки и нападки, мне приятно сознавать, что есть живая душа, которая меня не проклинает.

— К чему Вы это выдумываете? Кларисса Вас обожает.

— Кларисса ребенок и моя дочь. У нее нет другого выбора. У нее больше никого нет, кроме меня.

В том, что он говорил, была доля правды. И хотя он избежал объяснения своего поступка, он еще раз подтвердил, что я нужна в доме и необходима лично ему, каковы бы ни были его настроения. Было бы жестоко не принять это во внимание и отказать в прощении, которого он так ждал.

— Не могу сказать, что до конца поняла, что Вы сказали, но я прощаю Вас. Каждый из нас может иногда поддаться настроению.

Уголки его губ задрожали.