Хамза Есенжанов - Яик – светлая река

• Название: Яик – светлая река
• Автор: Хамза Есенжанов
• Издательство: Жазушы
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1971

Хамза Есенжанов – автор многих рассказов, повестей и романов. Его наиболее значительным произведением является роман «Яик – светлая река». Это большое эпическое полотно о становлении советской власти в Казахстане. Есенжанов, современник этих событий, использовал в романе много исторических документов и фактов. Прототипы героев его романа – реальные лица. Автор прослеживает зарождение революционного движения в самых низах народа – казахских аулах, кочевьях, зимовьях; показывает рост самосознания бывших кочевников и влияние на них передовых русских и казахских рабочих-большевиков.

Роман «Яик – светлая река» в 1968 году получил Государственную республиканскую премию имени Абая.

---

– Не шумите! – приказал Жоламанов джигитам. – Ну, а дальше?

– А дальше… дальше я надеялся встретиться с вами. Отряд большой, думал я, не может быть, чтобы я его не заметил. Как видите, надежда моя оправдалась.

– Пятьдесят, говорите? А где же остальные юнкера? – спросил Жоламанов.

– Остальные в Уиле, – ответил прапорщик.

– А что они там делают, в Уиле?

– Ждут, пока мы вернемся с вестью о вас.

– А почему вас пятьдесят? Для переговоров хватило бы двух-трех?

Прапорщик ответил не сразу, улыбнулся:

– Вижу, вы опять засомневались. И опять скажу: это справедливо и естественно. Воин должен быть особенно бдительным и осторожным. Лишь все обдумав, тщательно взвесив, следует принять решение. Вы, собрат, мне очень нравитесь…

– Слушайте, прапорщик! Я, кажется, уже говорил, что мы наслушались и хвалы и хулы!

– Нет, нет, извините, это я говорю искренне то, что думаю.

– Ну, хорошо! – сказал Жоламанов и повернулся к Нурыму: – Поезжай вместе с господином прапорщиком и узнай, что там за офицеры. Посмотри, сколько их, пятьдесят или больше, меньше. Мы будем ждать вон в том ауле. Туда и возвращайся, до вечера должен успеть.

Нурым увлек Жоламанова в сторонку.

– Одному ехать? – спросил он.

– Езжай один. Посмотри, где они, сколько их. А потом привези сюда прапорщика, потолкуем вместе с Ораком и Мамбетом.

Нурым и прапорщик поскакали.

– Джигиты! – крикнул Жоламанов, обращаясь к столпившимся дружинникам. – Этот офицер приехал сюда с вестью, будто офицеры в Уиле решили примкнуть к нам. Многие из вас слышали это своими ушами, а те, кто не слышал, слушайте. Всего их будто бы пятьдесят человек. Чтобы выяснить все, я послал к ним певца Нурыма. Моя к вам просьба: соблюдайте порядок, на привалах и ночлегах далеко не расходитесь, в аулах, среди народа, не роняйте солдатской чести, будьте осторожны. Куда ехать завтра, объявим вечером, после решения комитета дружинников. О том, как нам быть с офицером, тоже поговорим вечером. Не волнуйтесь, не беспокойтесь! Без лишних разговоров, без паники продолжайте путь!

Отряд двинулся дальше.

2

По тому, как прапорщик держался среди дружинников, по волевой осанке и ладной речи Нурым сразу решил: «Видать, бывалый джигит и образованный, как наши Хаким и Ораз. И мой ровесник примерно». Прапорщик ему понравился, но подозрительность Жоламанова перешла и к Нурыму. Почти всю дорогу джигиты молчали.

– Видать, похолодает… Чувствуете, какой колючий ветер, – начал было прапорщик, но Нурым сухо ответил:

– Что ж, время подошло.

– Жел токсан – месяц ветра, оправдывает свое название.

– Жел токсан – начало зимы, говорили казахи в старину.

– Старики, кажется, еще говорили: в эту пору сиди дома?

– Старики иногда наоборот говорят: глубокая осень – собирайся в путь…

Дальше погоды разговор не пошел. Даже из этих осторожных фраз Нурым понял, что его спутник – человек общительный.

Вскоре встретились с пятьюдесятью офицерами. Прапорщик радостно сообщил о встрече с дружинниками, однако командир офицерского отряда – серолицый, хмурый человек – выслушал его холодно.

– Выезд мой оказался удачным. Дружинники тоже, оказывается, искали встречи с нами. Господин старшина, если вы согласны, можно устроить общий привал и обо всем переговорить, – доложил прапорщик серолицему.

Лицо командира осталось непроницаемым. Он не обмолвился ни словом, лишь кивнул головой, как бы говоря: «Посмотрим».

Люди по два в ряд стояли позади командира, никто не вырывался вперед, все застыли, сохраняя равнение. Нурым незаметно для серолицего кинул взгляд вдоль стройного ряда офицеров. Всего было двадцать четыре пары, вместе с командиром и прапорщиком ровно пятьдесят всадников. Шинели у всех новые, с иголочки, и не серые, как у дружинников, а светло-голубые; совершенно новыми, блестящими были и погоны; у всех – сабли, на боку – наган, рядом с седлом висят маленькие японские винтовки. Нурым с восхищением смотрел на подтянутый, внушительный отряд.

Прапорщик слез с коня, подтянул подпругу, снова поднялся в седло и сказал командиру:

– Я поеду, старшина, выбрать место привала.

Командир и на этот раз лишь кивнул головой.

«Что за порядки у них? Или они что-то скрывают? – удивился Нурым. – А командир-то? Первый раз такого вижу…» Говорить Нурыму было не о чем, отряд он увидел, пересчитал, однако молчком уехать было неловко. Командир с ним даже не поздоровался. Хмурые, молчаливые офицеры, особенно сурового вида командир удивляли Нурыма.

Чтобы успеть до сумерек догнать ушедших вперед дружинников и добраться до привала, Нурым и прапорщик пустили коней крупной рысью. Лишь пройдя несколько верст, всадники поехали шагом.

– Ты откуда родом, джигит? – снова первым заговорил прапорщик.

Вместо ответа Нурым спросил:

– Этот серолицый главный у вас?

– Он – командир военной части в Уиле, войсковой старшина Азмуратов. Умный, знает военное дело. А молчит от усталости. Долгий путь изматывает любого.

– Неужели и начальники против Жаханши? – спросил Нурым.

– Он – казах, – быстро ответил прапорщик. – Разве может настоящий казах покинуть молодых джигитов в трудный час?

Нурым промолчал. «Ведь Жаханша – тоже казах. Но ведь он не на стороне дружинников. Тот же султан Арун, те же толстопузые судьи, разве они не враги дружинников? А ведь все – казахи. И для защиты Уральска готовы отправить под пули всех нас». Но Нурым счел неприличным возразить спутнику. Немного помолчав, он сказал:

– Вы спросили, откуда я родом. Из Анхаты.

– Со мной в Уральском реальном училище учился один джигит из Анхаты, Хаким Жунусов. Не знаете его?

Нурым невольно натянул поводья, удивленно глянул на прапорщика. Но офицер неожиданно сконфузился, заерзал в седле. Вначале прапорщик говорил, что в шестнадцатом году его забрали на окопные работы и за безупречную службу присвоили звание младшего офицера, а теперь выпалил, что учился вместе с Хакимом. Но обо всем этом Нурым даже и не подумал.

– Если вы учились с Хакимом, то должны знать и его родных! – сказал Нурым и улыбнулся, протягивая офицеру руку.

– Он знает по рассказам о моей семье. Я – о его. Помню, что у Хакима был старший брат.

– Я и есть старший брат Хакима.

Только теперь догадался прапорщик, почему Нурым протянул руку.

– Значит, вы старший брат Хакима, певец, да?

– Тот самый. Нурым Жунусов.

– Да, да, Нурым, вспомнил, что ж, познакомимся…

Офицер, подъехав вплотную к Нурыму, энергично пожал ему руку. Потом оба улыбнулись, провели ладонями по лицам.

– Меня зовут Сальмен. Весной мы расстались с Хакимом, с тех пор я ничего о нем не знаю. Ну и ну! Кто бы мог подумать, что здесь, в степи, я встречу вдруг родного брата Хакима?! Вот уж действительно: гора с горой не сходится, а человек с человеком сойдется.

Нурым обрадовался: наконец нашел человека, с которым можно поговорить по душам.

– Вы на сколько старше Хакима?

– На три года.

– О, тогда мы с вами одногодки. А где сейчас Хаким? У него была возлюбленная в Уральске, татарка. Очень красивая девушка, Мукарама… Достойная пара.

Нурым не верил своим ушам.

– Хаким за Яиком, – только и смог ответить Нурым.

– Тогда он не хотел оставаться в Уральске. Где-то в земстве работал какой-то его родственник. Хаким говорил, что поступит к нему на службу.

– Мне кажется, он с теми смельчаками, которые против атаманов… Он, наверное, у кердеринцев…

Нурым гордо приосанился, ударил коня камчой, крикнул:

– Ну, понеслись!

Прапорщик пришпорил коня, помчался вслед за Нурымом. Породистая кобыла под ним летела легко, красиво и скоро обогнала мухортого скакуна Нурыма.

– Ну и кобылица у вас! – похвалил Нурым. – Ветер! В скачках участвовали?

– Первый раз на ней, еще плохо знаю повадки. Но рысь легкая, – ответил Сальмен.

Помолчав, Нурым сказал:

– Девушка Хакима едет с нами в обозе.

– Что ты говоришь! – воскликнул Сальмен. – А впрочем, ничего удивительного! Нынешняя весна, точно могучий разлив, все перевернула. Но как Мукарама у вас очутилась?

Нурым рассказал, что с весны она работает в Джамбейтинской больнице, а потом сама попросилась в отряд дружинников и сейчас стала «доктором».

Жоламанов не поверил прапорщику, а Нурым раскрыл ему свою душу, ничуть не сомневаясь в дружеских намерениях нового знакомого. Выросший среди песен, веселья, беззаботных вечеринок, добродушный и доверчивый, Нурым не мог относиться к человеку с холодным подозрением.

– Юная красавица едет навстречу своему счастью. Она на крыльях летит к Хакиму. «Путь суров, Мукарама, ты бы лучше осталась», – говорил я, а она стояла на своем. «Какая же я, говорит, медицинская сестра, если не смогу перевязывать раны воинам, помогать им в беде!» Чистая, невинная, как ангел… – рассказывал Нурым.

Сальмен помрачнел. Нурым ни за что бы не поверил в эту минуту, что где-то рядом их поджидает черная беда. Нет, в своем новом знакомом он не ошибся. Беда подкралась к Нурыму и его товарищам с другой стороны…