Хамза Есенжанов - Яик – светлая река

• Название: Яик – светлая река
• Автор: Хамза Есенжанов
• Издательство: Жазушы
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1971

Хамза Есенжанов – автор многих рассказов, повестей и романов. Его наиболее значительным произведением является роман «Яик – светлая река». Это большое эпическое полотно о становлении советской власти в Казахстане. Есенжанов, современник этих событий, использовал в романе много исторических документов и фактов. Прототипы героев его романа – реальные лица. Автор прослеживает зарождение революционного движения в самых низах народа – казахских аулах, кочевьях, зимовьях; показывает рост самосознания бывших кочевников и влияние на них передовых русских и казахских рабочих-большевиков.

Роман «Яик – светлая река» в 1968 году получил Государственную республиканскую премию имени Абая.

---

Девушка потянула его за рукав. Она и не подумала о том, что этот человек может то же самое, если не похуже, сделать и с ее отцом.

– …Апыр-ай, ужас! Жуть! Никто бы на это не решился… Только вам… только такому богатырю, как вы… могло прийти такое в голову! Связать казачьего офицера, как ягненка, нет, это невиданная, неслыханная дерзость! Казака, главу войска, начальника штаба, подполковника!! Ужас!

Мамбет немного помолчал, потом снова глухо, как из-под земли, протянул:

– Нет, красавица, я не сказки сказывать сюда пришел… Я приехал рассчитаться с Кирилловым. Но если твой отец вместе с этим пройдохой не оставят меня в покое, то и ему перепадет…

Мамбет, не договорив, решительно направился к двери.

– Нет, Мамбет-ага, вы все-таки расскажите!.. Ну ладно, если сейчас не хотите, расскажете в следующий раз. Приходите, Мамбет-ага, завтра. Придете?

Мамбет не обернулся, переступая через порог, покачал головой.

Девушка застыла на месте, проводив взглядом Мамбета: ей были непонятны и неожиданный приезд, и странные его слова. С тем же удивлением на лице она кинулась в другую комнату к татарке-служанке.

– Вы видали когда-нибудь Мамбета? Того самого, который связал подполковника Кириллова? – воскликнула она возбужденно.

– Нет. Что это за Мамбет такой?

– Неужто не слыхали, тетя? Мамбет! Бесстрашный Мамбет! Громадина Мамбет! Только что вышел отсюда. Наверное, еще во дворе.

Девушка схватила служанку за руку и потащила ее к выходу. Но на улице уже было темно, ничего нельзя было разглядеть вокруг, лишь донесся удаляющийся конский топот.

– Он еще к нам придет, тетя. Такие люди ничего не боятся. Только я скажу папе, чтобы он не трогал Мамбета, и он не тронет. Нельзя же из-за какого-то Кириллова судить такого смельчака хорунжего, – как бы утешая себя и служанку, говорила девушка.

Но служанка не проявила интереса к пришельцу, ей было все равно.

– Придет – посмотрим, – равнодушно сказала она.

А через полчаса вернулся домой полковник Арун и, выслушав рассказ дочери, ужаснулся. Стараясь ничем не выдать смятения, он велел дочери ложиться спать и вызвал к себе дежурного офицера.

– Он что-то задумал. Немедленно отправьтесь к Кириллову. Возьмите с собой двоих-троих солдат и зорко следите за домом. Возможно, там и задержите смутьяна. Предупредите тюремную охрану, пусть смотрят в оба, от Мамбета всего можно ожидать. Если что, действуйте быстро и решительно! – распорядился Арун.

Мамбет немедленно приступил к осуществлению своего плана. Первым делом он решил вывести товарищей из казармы. Из дома Аруна он сразу направился к казарме в северной части города.

Мамбет вошел в казарму, где только что объявили отбой, и приказал дневальному:

– Разбуди Ажигали и Жапалака! Да поживей, чего заморгал, не узнаешь, что ли?

– Сейчас, Мамбет-ага. Сейчас Жапалака разбужу, а Ажигали в конюшне, дежурит, – забормотал дневальный, услужливо направляясь в угол казармы.

Дневальный, конечно, не знал, что задумал Мамбет, хотя краешком уха слышал о вчерашнем событии. Он бы не осмелился возразить необузданному забияке.

– Жапалак, Мамбет-ага приехал! Проснись, Жапалак! – затормошил дневальный спящего в углу парня.

Тот быстро проснулся, вскочил.

– А? Что? Где Маке? Когда приехал? – закрутился он волчком.

Жапалак лежал под серым суконным одеялом одетый и обутый, словно заранее подготовился к тревоге. Он кинулся к выходу, но дневальный все же успел раньше его.

– Разбудил, Мамбет-ага! Вот! – радостно доложил он. – Ажигали в конюшне, Маке. Нас двоих достаточно?

– Недостаточно, – буркнул Мамбет. – Подними жаугаштинца и букейца, жиена своего и растяпу рыжего. Чтоб с оружием были. Я буду ждать у Ажигали.

Мамбет не стал объяснять подробности. Кроме нескольких солдат в углу Жапалака, никто не поднял головы: после утомительных дневных учений аульные джигиты с непривычки спали ночь как убитые. А те, что проснулись, увидев Мамбета, недоуменно перекинулись спросонья:

– А говорили, что сбежал.

– Куда ему бежать-то? Вернулся, значит…

Мамбет не слышал их, не заметил даже, кто проснулся, кто говорил. Он взял одну из винтовок, составленных в козлы у входа, снял с дневального подсумок с патронами, нацепил на себя и как ни в чем не бывало вышел из казармы.

Жапалак мигом поднял названных Мамбетом джигитов, и все словно на пожар заспешили к конюшням.

– Бегите к коням, к Ажигали. Вас там дожидается Маке! – вот все, что сказал им Жапалак, и этого было достаточно: через мгновение все столпились вокруг Мамбета. Речь его была короткой и прозвучала как приказ:

– Я не хочу оставлять вас на произвол казачьих офицеров. Седлайте коней и – за мной. Пока я жив, никто вас пальцем не тронет. Отправимся в Акшатау. Захватите еще вот этих двух аргамаков и вороного жеребца. Ажигали, не оставляй ни одного хорошего коня! – распорядился Мамбет, указывая на рослых остроухих коней, с хрустом жевавших измельченное шашками сено.

– Не оставлю! – отозвался Ажигали.

Через четверть часа джигиты галопом помчались за город, в степь.

Небольшая, но дерзкая своими действиями группа бросила вызов всему ханскому войску. Их смелый уход заставил многих задуматься и понять, что это лишь начало больших событий.

На поводу девяти смельчаков мчались два аргамака и вороной жеребец, а перед ними – целый косяк отборных, быстроногих коней.

3

Джамбейтинское правительство считало себя самостоятельным и независимым: создавалась, росла своя армия, имелись свои административные органы и полицейское управление, охранники и тюрьма, свои прокуратура и суд. Однако руководителям степного валаята спалось неспокойно: народ был недоволен, возмущен жестокостью карательных отрядов, хаджи Жунус поднял джигитов и чуть не обрушился на волостное правление, отряд Абдрахмана Айтиева отбил караван, следовавший в Джамбейту с оружием. А теперь еще и Мамбет Уразбаев лишил их покоя. Два дня полиция рыскала всюду, пытаясь изловить бунтаря, а он вдруг неожиданно заявился в дом самого Аруна, да еще с угрозами, а потом увел джигитов из казармы, угнал лучших коней полка.

«И всему причиной красные за рекой да подпольные действия их приспешника Айтиева на этой стороне. У него свой метод: проводить тайные собрания, настраивать голодранцев против нас, собирать вооруженные отряды. Буйный сынок Уразбая, конечно, дубинка в руках Айтиева. Только такие головорезы-бандиты могут избить среди бела дня своего командира и отобрать оружие, – рассуждал полковник Арун, ломая голову над тем, как бы отомстить степному налетчику. – Куда мог направиться этот смутьян? После такого преступления он не сможет укрыться где-то в Уральской области. В аулах у нас немало надежных людей: волостные и старшины, судьи и сборщики; сыщики и агенты секретной службы сразу же нападут на след. Единственное для него спасение – податься к Айтиеву… Надо успеть задержать его до Богдановки».

Еще ночью полковник Арун спешно выслал нарочного в волость Кара-Оба, к Кабанбаю и в Кокпекты. «Во что бы то ни стало задержите известного бандита Мамбета Уразбаева и передайте его в руки правительства», – говорилось в предписании. Потом, ничего не утаив, более того, назвав это событие бунтом, Арун-тюре доложил обо всем главе Степного правительства юристу Жаханше Досмухамбетову.

Жаханша задумался. Обычно он не медлил с принятием решения, но на этот раз, казалось, усомнился в заверениях полицмейстера.

– Послал погоню. Хоть из-под земли найду! Перед всем строем накажу смутьяна и дезертира! – уверял Арун-тюре.

Жаханша лишь покачал головой.

«Что это означает?» – недоуменно подумал полковник.

– Ладно. Посмотрим, – проронил Жаханша.

Но едва Арун вышел, как Жаханша вызвал адъютанта капитана Каржауова.

– Наши работники совершенно не разбираются в людях. Не умеют их использовать. Найти лишь подход – и таких отчаянных и деятельных людей, как Мамбет, можно противопоставить тысячам наших врагов. Своей безрассудной храбростью он один обратит в бегство сотню. Именно такие смельчаки нам и нужны. А тюре оттолкнул его, словно псов натравил на строптивого коня. По-моему, Мамбет находится под влиянием уважаемых, авторитетных людей, если и не под влиянием, то, во всяком случае, опирается на них. Я слышал, что он всегда советуется с учителем Губайдуллой. Надо попытаться приветливыми словами уломать, вернуть Мамбета. Хорошо бы мне самому поговорить с Мамбетом, мы ведь с одной стороны даже родичи…

– Сейчас я доставлю этого старого волка, – встрепенулся адъютант, но Жаханша перебил:

– Нет, не вызывай. Сам поезжай к Губайдулле и скажи ему так: «Жаханша с салемом прислал меня к вам. Борьба мнений, борьба взглядов должна привести к дружбе и единению, а не к вражде и разобщению. Правительство намерено перебраться в Уил, об этом Жаханша просил сообщить вам. Глава правительства желает почтенному, уважаемому народом учителю здравия и многих лет жизни». Вот так и передай. Если между словом зайдет речь о Мамбете, скажи, что я, мол, говорил: «У народа всегда есть свои баловни. А заблуждения, баловство не в счет – лишь бы конь пристал к своему косяку. Мамбет – один из таких баловней».