Жанна Монтегю - Укрощенная любовью

• Название: Укрощенная любовью
• Автор: Жанна Монтегю
• Издательство: Русич
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-88590-181-3

Леди Беренис вынуждена была выйти замуж за незнакомца, с которым помолвлена с детства. Искра любви вспыхивает с первой встречи, но оба слишком горды и надменны, чтобы признаться в своих чувствах. Но сколько бы ни воздвигали они вокруг себя запретные барьеры ненависти, презрения и недоверия, их сердца предают их и навсегда бросают в объятия друг друга.

---

Снаружи господствовала капризная английская погода. Солнце уступало место черным тучам, тяжелым и угрожающим. Далси накинула меховую пелерину на плечи хозяйки, когда толпа доброжелателей окружила молодоженов, посыпая их рисом – первое из тех длительных и нелепых действ, без которых, по общепринятому мнению, брачные узы не будут достаточно крепкими. На мгновение Беренис запаниковала, непонимающе глядя в улыбающиеся лица, встречая знакомые глаза. Она знала, о чем они думают – представляют ее и Себастьяна одних в спальне… Затем молодожены и их окружение сели в экипажи, чтобы отправиться в Элсвуд-Хаус на свадебное торжество.

За все время пути Беренис и Себастьян не обменялись ни единым словом. Она краешком глаза поглядывала на него, но Себастьян был погружен в себя, не пытаясь заговорить с ней или коснуться ее. Словно тело его было здесь, а душа унеслась за мили отсюда. «Прекрасное начало супружеской жизни, – думала она, – мой муж такой мрачный и чужой». Но о чем, или, лучше сказать, о ком, он мечтал? Хотел, чтобы на ее месте сидела миссис Жермен или какая-то другая женщина? Она гораздо больше знала об обязанностях своих слуг, чем о нем. И вот она уже связана с ним брачными узами!

Беренис вспыхнула при воспоминании о том, как он вел себя в первый вечер их знакомства, о том, что он говорил, почти открыто назвав ее проституткой. И как он держал ее, заставляя почувствовать свое желание, давая знать, как хотел ее. Кожа ее загорелась, словно от его прикосновения. Он обращался с ней не как с женщиной, а как с инструментом для получения удовольствия, который можно грубо использовать, а потом выбросить.

Огромная городская резиденция буквально гудела от возбуждения. Музыканты исполняли танцы, в то время как лакеи в ливреях ловко двигались среди гостей, разнося на серебряных подносах освежающие напитки. Перегрин тоже был там, и Беренис почувствовала ревность, когда увидела, как вокруг него увивались толпами шикарно разодетые дамы, которые налетали на него с приветственными возгласами. На них были изумительные платья всех оттенков, шляпы всех форм и видов и все мыслимые сверкающие драгоценности. Мужчины тоже были похожи на павлинов, демонстрируя плюмажи на шляпах, расхаживая с важным, напыщенным видом по огромному залу под высоким оштукатуренным потолком, с которого свисали канделябры из граненого стекла, чьи кристаллические подвески отбрасывали мириады радужных бликов.

Наблюдая за Перегрином, Беренис видела, как он ходит по залу, непринужденно болтает и смеется. Этот смех отдавался в ее душе острой болью. Как он мог так беззаботно вести себя, ведь в то же время, если верить содержанию его писем, он ужасно страдал? Интересно, получил ли он ее последнее любовное послание? Возможности узнать об этом не было: она не могла улучить минутки, чтобы поговорить с ним, осажденная гостями, произносящими поздравления, желающими поцеловать ее, пожать ей руку. Она двигалась, словно заведенная кукла, делая грациозные реверансы и включая ослепительную, фальшивую улыбку каждый раз, когда к ней обращались, называя новый ненавистный титул – «мадам графиня».

Маркиз, молчаливо внушив себе, что все идет хорошо, удалился с несколькими закадычными друзьями, и Беренис, проходя мимо, уловила обрывки разговора, касающегося политики или строительства. Леди Чард была в своей стихии, представляя Джейн и Сару каждому мало-мальски приличному холостяку, планируя дальнейшие свадьбы. Себастьян непринужденно вращался в толпе – очаровательный, спокойный и грациозный.

Беренис видела, что ей откровенно завидуют, и она вынуждена была признать, что он выглядел необыкновенно изысканно в черном бархатном фраке и гармонирующих с ним бриджах. Шелковые чулки, кожаные туфли с металлическими пряжками и шпага, висящая на левом бедре, довершали этот официальный наряд. Белоснежная рубашка у горла контрастировала с его по-цыгански смуглой кожей, и ни один присутствующий на приеме джентльмен не мог соперничать с ним.

– Двуличный негодяй! – пробормотала Беренис, обращаясь к Далси, которая шла позади, неся ее веер и меховую пелерину. – Ты заметила, как он улыбается и кивает? Такой учтивый! Когда мы останемся одни, все будет совсем по-другому…

Далси издала какие-то успокаивающие звуки и принесла ей еще один бокал вина. Беренис понимала, что уже выпила несколько больше, чем обычно, радуясь любой возможности приглушить болезненную остроту ощущений. Дэмиан и Перегрин подошли к ней нетвердой походкой, опираясь на плечи друг друга.

Брат поднял бокал:

– За твое счастье, моя дорогая сестричка! Увидев мрачное и напряженное выражение ее лица, он успокаивающе обнял ее, добавив:

– Не расстраивайся так! Он не такой уж плохой парень, ты же знаешь. Наоборот, лучше многих. Хороший, веселый, настоящий друг… Эй, что такое?

Беренис нетерпеливо оттолкнула его, свирепо взглянув на них обоих:

– Конечно, не ты ведь замужем за этим подлецом!

Перегрин улыбался, его глаза блестели, речь была немного невнятной:

– Давайте выпьем за Америку! Земля изобилия, где мы разбогатеем!

Беренис страстно желала, чтобы он что-то предпринял: устроил сцену, вызвал Себастьяна на дуэль – что-нибудь! Столь спокойное признание факта ее замужества стало казаться ей глубоко оскорбительным. В конце концов, любит он ее или нет? Его письма были полны безумной страсти, но его действия доказывали обратное. Она уже больше не знала, чему верить, и хотела, чтобы он ушел. Она повернулась к Перегрину спиной, чтобы не видеть его, и обрадовалась, когда они с Дэмианом, наконец, заковыляли прочь.

Гости уже досыта наелись и напились, произнесли всевозможные речи и тосты, когда еще одна их веселая группа буквально набросилась на Беренис, подвела к Себастьяну и настояла, чтобы они были ведущей парой в танце. Расступившись, гости образовали круг. С насмешливым блеском в глазах Себастьян поклонился своей жене. Музыканты заиграли менуэт, и он повел ее в замысловатом танце. Возгласы восхищения послышались среди зрителей, когда они любовались этим красивым мужчиной и его очаровательной женой. Девушки тоскливо вздыхали, а пожилые женщины проливали сентиментальные слезы. Все только и говорили о том, какую прекрасную пару они составляют.

Высоко держа голову, Беренис не отрываясь смотрела в смеющиеся глаза Себастьяна, когда он прошептал:

– Venez m'amie – давай же, улыбайся, дорогая! Эта свадьба непременно должна стать свадьбой года! Чудесный любовный союз!

«Если бы только…» – печально подумала она. Определенно, это самые грустные слова на свете. Как бы она хотела любить человека, за которого вышла замуж! В детстве Беренис мечтала о том, как станет самой счастливой невестой, и, казалось, было несколько мгновений, когда Себастьян давал ей такую надежду… Но случайное замечание, недобрый жест, обманутое доверие разбивали вдребезги и без того слабую иллюзию-мечту, доказывая совершенно обратное…

Становилось уже поздно, и гости начали расходиться, за исключением стойкого ядра неизменных завсегдатаев вечеринок. В большом холле слуги помогали гостям одеваться, и, бросив последний взгляд на редеющую толпу, Беренис с неохотой позволила леди Чард и подружкам невесты увести себя наверх. Спальню для новобрачных устроили здесь же, посчитав необязательным для них спать в гостинице, так как утром они должны были отплыть в Америку. Элсвуд-Хаус казался достаточно большим, чтобы разместить в нем и дюжину пар, а Беренис была абсолютно равнодушна к тому, где пройдет первая брачная ночь. Все, что она хотела – это погрузиться в мягкое забвение и проснуться, когда все закончится. Или, возможно, больше никогда не просыпаться…

Далси раздевала ее, в то время как леди Чард и другие женщины порхали вокруг, издавая возбужденные возгласы и смешки, привязывая нелепые банты, символизирующие истинных влюбленных, к драпировке кровати, разбрасывая повсюду зерно и другие языческие символы плодородия. Беренис считала все это варварским и непристойным! Ей хотелось, чтобы они ушли, и в то же время – чтобы задержались, если это может отсрочить тот момент, когда она останется наедине с Себастьяном.

Ночная рубашка нежно-василькового цвета была сшита из прозрачного материала, облегающего грудь Беренис и мягкими волнами спускающегося к ногам. На плечах она завязывалась на два изящных банта: соблазнительное одеяние, предназначенное лишь для одной цели – быть дополнением к ночи страсти. Беренис взглянула в зеркало и едва не приказала Далси отыскать что-нибудь простое и более скромное – настолько поразил ее вид просвечивающего сквозь ткань собственного тела. Она торопливо вдела руки в широкие рукава такого же василькового пеньюара с длинным, плавно скользящим шлейфом. Но даже эти два слоя материи не могли полностью скрыть ее тела, и Беренис по-прежнему чувствовала себя обнаженной и абсолютно уязвимой.