Кристоф Виланд - История абдеритов

• Название: История абдеритов
• Автор: Кристоф Виланд
• Издательство: Наука
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1978

Древнегреческий город Абдера, расположенный во Фракии, прославился в истории человечества глупостью своих жителей, так же как немецкий город Шильда или швейцарский город Лаленбург. Единственный здравомыслящий человек в Абдере – философ Демокрит. Абдериты обвиняют заезжего Еврипида в том, что он на себя много берет, критикуя постановку своей же пьесы, судятся из-за тени осла, испытывают лягушачьими языками своих жен на верность и разводят квакающих «священных животных» до тех пор, пока из-за расплодившихся лягушек всем жителям приходится перебраться в другое место.

«Все человеческие расы изменяются от переселения, и две различные расы, смешиваясь, создают третью. Но в абдеритах, куда бы их ни переселяли и как бы они ни смешивались с другими народами, не заметно было ни малейшей существенной перемены. Они повсюду все те же самые дураки, какими были и две тысячи лет тому назад в Абдере».

---

И поскольку в таких обстоятельствах он был в состоянии сделать для абдеритов очень мало или совсем ничего, то философ считал себя вправе позаботиться, по крайней мере, о своей собственной безопасности и большую часть времени сохранить для исполнения обязанностей гражданина вселенной.

Так как его прежнее убежище было недалеко от Абдеры, и, видимо, из-за своего местоположения или прочих удобств обладало для абдеритов такой притягательной силой, что он, живя в деревне, все же постоянно находился среди них, то Демокрит переселился несколько дальше в лес, принадлежавший ему. В дикой местности он построил себе небольшой домик, где в покое и уединении – истинной стихии философов и поэтов – посвящал почти все свое время изучению природы и размышлениям. Некоторые из новейших ученых – неизвестно, абдериты или нет, – составили себе об уединенных занятиях этого греческого Бэкона[121] удивительные, хотя с их точки зрения вполне естественные представления.

– Он стремился отыскать философский камень, – утверждал Борри-хий2, и он открыл его и получил золото.

Для доказательства этого Боррихий ссылался на то, что Демокрит написал книгу «О камнях и металлах».

Абдериты, его современники и сограждане, шли в своих догадках еще дальше. И их предположения, моментально становившиеся в абдеритских головах уверенностью, основывались на таких же прочных доводах, как и довод Боррихия.[122] Демокрита воспитали персидские маги.[123] Он путешествовал двадцать лет в восточных странах, общался с египетскими жрецами, халдеями, браминами[124] и гимнософистами и был посвящен во все их мистерии. Он привез с собой из путешествий тысячи тайн и знал десятки тысяч вещей, о которых никогда не догадывался ни один абдеритский ум… И разве все это в совокупности не доказывало самым убедительным образом, что он является искуснейшим мастером магии и всех связанных с ней наук?… Преподобный патер Дельрио[125] сжег бы Испанию, Португалию и Альгарвию5лишь на основании половины таких неопровержимых доказательств.

Но славные абдериты располагали еще более точными доказательствами того, что их ученый земляк… может немного колдовать. Он предсказывал солнечные и лунные затмения, неурожай, эпидемии и прочие будущие явления. Одной распутной девке он предсказал по руке, что она родит; а одному абдеритскому советнику, вся жизнь которого распределялась между сном и пиршествами, что он умрет… от несварения желудка. И представьте, оба пророчества сбылись точно! Помимо этого, в его кабинете видели книги со странными знаками. Его заставали за всякими, по-видимому, магическими операциями с кровью птиц и животных, замечали, как он кипятит подозрительные травы. А некоторые молодые люди глубокой ночью при бледном свете луны даже хотели напасть на него на кладбище, устроив засаду между могил.

– Чтобы его испугать, мы нацепили на себя самые отвратительные личины, – рассказывали они. – Рога, козьи копыта, драконьи хвосты – всего было достаточно, чтобы изображать полевых чертей и ночные привидения. Из наших носов и ушей даже шел дым, и мы так страшно бесновались вокруг него, что и Геркулес мог бы превратиться от страха в бабу. Но Демокрит не обратил на нас внимания.[126] И когда мы уже порядочно надоели ему, он только промолвил: «Скоро ли вы кончите эту детскую игру?…»[127]

Ясно, говорили абдериты, что с ним дело не чисто, духи для него не в новинку, он, безусловно, знает, как с ними обходиться!

– Он – волшебник, это точно! – заявил жрец Стробил. – Нужно получше следить за ним!

Следует признать, что Демокрит или по неосторожности, или же потому, что мало считался с мнением своих земляков, (вероятней всего!) сам дал повод к разным злым слухам. И, вправду, трудно было, живя долго среди абдеритов, не впасть в искушение, не попытаться разыграть их и не придумать какую-нибудь небылицу. Их любопытство и легковерие, с одной стороны, и их преувеличенные представления о собственной проницательности, с другой, словно бы сами толкали на это. И притом, не было никакого иного средства хоть как-то вознаградить себя за ту скуку, которую испытываешь с ними. Демокрит нередко находился в таком положении. И так как абдериты были достаточно глупы и все, что он говорил им с иронией, воспринимали буквально, то поэтому возникли многочисленные вздорные мнения и сказки на его счет. Они распространялись по всему свету и принимались за чистую монету другими абдеритами еще много столетий спустя после его смерти или несправедливо приписывались ему самому.

Демокрит занимался, между прочим, также и физиогномикой,[128] и, исходя отчасти из своих собственных наблюдений, а отчасти из наблюдений других людей, создал теорию физиогномики и считал (весьма разумно, как нам кажется), что с физиогномикой дело обстоит точно так же, как с теорией поэзии или какого-нибудь иного искусства. Подобно тому, как еще никто и никогда не становился хорошим поэтом или художником благодаря лишь одному знанию правил, – ведь только прирожденный талант в соединении с усердным учением, упорным прилежанием и длительными упражнениями дают возможность правильно понимать и применять правила, – так и теория о характере человека в зависимости от его внешности доступна лишь людям весьма наблюдательным, а для прочих, напротив, является весьма сомнительным и обманчивым делом. И поэтому как одна из тайных наук или великих мистерий философии она должна быть доступна лишь небольшому числу эпоптов.[129]

Подобная точка зрения свидетельствует, что Демокрит не был шарлатаном, но для абдеритов она являлась лишь доказательством, что философ делает из своей науки тайну. Поэтому всякий раз, едва об ртом заходила речь, они приставали к нему, чтобы он показал им что-нибудь из своего таинственного искусства. Любопытство особенно мучило абдериток. Они желали узнать, по каким внешним признакам угадывается верный любовник, действительно ли Милон Кротонский[130] имел очень большой нос,[131] и правда ли, что бледность – непременный признак влюбленности; они задавали сотни других вопросов подобного рода, настолько истощавших терпение Демокрита, что, желая, наконец, избавиться от них, он решил их немного попугать.

– Вы, наверное, не представляете себе, – начал Демокрит, – что о невинности девицы можно с неопровержимостью судить по ее глазам.

– По глазам? – воскликнули абдеритки. – Быть не может! Почему же именно по глазам?

– Именно так, – ответил Демокрит. – Поверьте, что по этому признаку я узнавал об интимных тайнах юных и зрелых красавиц больше, чем им бы хотелось.

Уверенный тон утверждений Демокрита заставил абдериток несколько побледнеть.[132] Тем не менее они (обычно всегда поддерживающие друг друга во всех случаях, касающихся защиты секретов их пола) с жаром настаивали, что его мнимая тайна является выдумкой.

– Своим неверием вы вынуждаете меня сказать вам еще больше, – продолжал философ. – Природа полна подобных тайн, мои прекрасные дамы. И для чего же я совершал бы путешествия в Эфиопию и Индию, не будь в Этом смысла? Жены гимнософистов, расхаживающие, как вы знаете, обнаженными, открыли мне весьма тонкие вещи.

– Например? – спросили абдеритки.

– Ну, например, тайну, которую я не "желал бы узнать, будь я мужем.

– Ах, так вот почему Демокрит не хочет жениться! – воскликнула прекрасная Триаллида.

– Словно мы давно не знаем, что эфиопская Венера сделала его нечувствительным к нашей греческой красоте! – сказала Салабанда. – Однако откройте вашу тайну, Демокрит, если ее только можно доверить целомудренным ушам.

– В доказательство, что это возможно, я доверю ее всем присутствующим дамам, – отвечал естествоиспытатель. – Я знаю верное средство, как добиться, чтобы женщина во сне отчетливым голосом поведала все, что у нее на сердце.

– Да полноте! – воскликнули абдеритки. – Вы хотите нас напугать: но мы не пугаемся так легко.

– И кому же придет в голову вас пугать, – сказал Демокрит, – если речь идет о средстве, благодаря которому любая женщина имеет возможность показать мужу, что у нее нет никаких тайн от него?

– А ваше средство действует и на незамужних? – спросила одна из абдериток, которая не была ни достаточно юной, ни достаточно очаровательной, чтобы задавать такие вопросы.

– Оно действует на всех женщин от десяти до восьмидесяти лет, – объяснил Демокрит.

Дело начинало принимать серьезный оборот.

– Но вы же только шутите, Демокрит? – спросила супруга одного из тесмотетов,[133] не без тайного опасения услышать противоположное.

– Вы хотите это испытать, Лисистрата?

– Испытать?… А почему бы и нет?… Но заранее условимся, что ничего магического применено не будет. Ведь с помощью ваших талисманов и духов вы могли бы заставить бедную женщину сказать все, что вы пожелаете.