Юрий Крымов - Танкер «Дербент»

• Название: Танкер «Дербент»
• Автор: Юрий Крымов
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1986

Однажды ночью на борт танкера «Дербент» радио приносит весть о загорании нефти на танкере «Агамали». Несмотря на пожар, грозящий перекинуться на их судно, команда «Дербента» спешит на помощь.

Юрий Крымов погиб в сентябре 1941 года в бою у села Богодуховка на Полтавщине. Ему было тридцать три года. Жизнь писателя оборвалась в самом начале его творческого пути. В памяти советских читателей Юрий Крымов остался как автор прекрасных повестей «Танкер „Дербент“ и „Инженеры“.

В 1939 году за повесть «Танкер „Дербент“ писатель был награжден орденом Трудового Красного Знамени.

---

Гусейн не удивился ни печальному лицу Володи, ни его словам. Что хорошего может произойти при таком тумане? Он вдыхал густой, удушливый воздух и сплевывал за борт сладковатую слюну.

– Отправили, слышь, телеграмму, – говорил Володя, – «на основе соревнования и ударничества…» Спекулируют, подлецы!

– Черт с ними, – промолвил Гусейн равнодушно, – туман идет лавой. Вот и скорость убавили, я слышу.

– Обидно, – сказал Володя, – на чем спекулируют! Ну, пойду я…

Гусейн остался один. Вокруг все двигалось медленно и бесшумно. Серые клочья тумана ползли по палубе, цепляясь за люки, взбираясь по ступенькам трапов, и от них пахло затхлой сыростью и еще чем-то удушливым, напоминающим отработанный газ.

Рявкнула сирена «Дербента» коротким, простуженным гудком, и ей откликнулось тонким воем встречное судно, мигнув в тумане зеленым глазом. Гусейн присел на корточки и обхватил руками колени.

– Плохо, – сказал он тихонько, и голос его прозвучал слабо и глухо, – испохабили соревнование своими телеграммами… подлецы, подлецы! И на берегу такие же… – Он нетерпеливо перебирал в уме все случившееся за последние дни, надеясь найти еще что-то, самое плохое, что переполнит его и разрешит предаться отчаянию,

«Туман задержит, здорово задержит…. и Женя на бульвар не придет. Туман и позднее время – ни за что не придет! Сколько уж мы не виделись? Да и на что я ей сдался? А Басов агитирует. На что он надеется, когда на берегу лавочка и все покрывают друг друга и не найдешь концов?.. Отписки, фальшивые донесения. А может быть, Басов ни на что не надеется, и он такой же, как астраханский диспетчер, такой же, как Касацкий и Алявдин, только гораздо хитрее?.. Порт близко. Там остров, теперь огни пойдут, огни… Пивка бы хлебнуть теперь! Самое время…»

Он подошел к борту и, положив руки на перила, повернул лицо навстречу плывущему из тумана зареву портовых огней. Так стоял он, поминутно сплевывая сладкую слюну и вздрагивая от сырости, пока не загремели брошенные сходни. Тогда он сбежал на пристань и пошел не оглядываясь, облегченно размахивая руками, словно покидал танкер навсегда.

Вахтенные сновали по палубе, перекликаясь в тумане, и им было не до Гусейна. Его увидели час спустя моряки с «Дербента», зашедшие в пивную погреться. Среди них был и слесарь Якубов, тот самый, которого Гусейн научил обращаться с подъемным краном, – тихий, незаметный человек, бросивший курить только потому, что, покупая папиросы, раздавал их другим. Он ахнул, заметив Гусейна за соседним столом, и все порывался подойти к нему, чтобы увести на пристань. Но палубный матрос Хрулев крепко держал слесаря за рукав.

– Не лезь, пожалуйста. Сейчас этот ударник себя покажет! – шептал он злорадно. – Да сиди, говорю!

Гусейн поводил вокруг светлыми бешеными глазами, стараясь поймать ускользавшие взгляды соседей. Он развалился на стуле перед батареей пустых бутылок, и к нижней губе его, отвисшей и покрытой пеной, прилип погасший окурок. Вокруг столика давно уж беспокойно кружили официанты, а напротив случайный собутыльник – маленький потрепанный человек, испуганный и ослабевший, – покорно жмурил пьяные глазки, собираясь улизнуть.

Внезапно Гусейн поднялся и стряхнул со стола бутылки. Пошатываясь и шагая по цветным осколкам, он пошел к двери, и навстречу ему двинулась белая армия официантов, угрожающе помахивая салфетками, но у выхода он толкнул одного ладонью, и тот ахнул, ударившись головой о косяк. Гусейн выскочил на улицу и побежал, слыша позади свистки. В пивной Хрулев качался от смеха, хлопая себя по коленкам, Якубов протягивал деньги официантам, упрашивая не делать скандала.

Гусейн уже не мурлыкал тоненько и нежно, как на море в предзакатные часы. Захлебываясь от пьяной одышки и помахивая над головой кулаком, он ревел, как паровая сирена. Прохожие сворачивали на мостовую, у подъезда кино под фонарями оглушительно визжали подростки:

– Бичкомер!.. Бандюга!.. Галах!..

На перекрестке Гусейн расставил руки, преграждая дорогу заметавшейся в испуге женской фигуре.

– Попалась, Марусь!.. – И, взглянув в побледневшее молодое лицо, вдруг улыбнулся потерянно и печально. – Чего боишься, разве я трону! Эх ты, милая!..

Ярость его внезапно исчезла, сменилась слабостью и покорной тоской. На бульваре он рухнул на скамью и рванул ворот рубахи. Деревья медленно уплывали слева направо, и стволы их купались в осевшей массе тумана.

– Теперь уж, конечно, не поправишь… – сказал он, тяжело ворочая языком, – теперь будут судить… в красном уголке, как тогда… Басов будет судить, ясное дело. Кон-е-е-шно! Ну-к что ж, судите, разве я против? Пож-жалуйста! – Он поднял голову и прислушался к вою сирены. – «Дербент» кричит… Эх, голосистый! Выберут якоря и пойдут… без меня. Очень просто.

В левом кулаке чувствовал он ноющую боль и влажность, словно раздавил что-то живое и липкое. Он поднес к глазам черную от крови ладонь.

«Где это я?.. Бутылки…»

Болела голова, и тошнота подступала к горлу. Еще завыла далекая сирена, и ноги Гусейна похолодели.

«Что это я сижу? Вот и еще сижу… и еще, – считал он мгновения, мучительно вытягивая ноги. – Если подняться теперь же, то можно дойти… Эх, пропаду!»

Наконец он сполз со скамейки и, поднявшись, закачался на длинных ногах, стараясь подавить приступ тошноты.

– Надо дойти, – сказал он громко, – и к Басову… Пройти незаметно. Он же знает, болезнь у меня.

Возле продовольственной лавки под невесом стояли двое. У причала шипели волны в камнях.

– Ты говоришь, что он на бульвар побежал? – спрашивал Басов озабоченно и сердито. – И вы не могли остановить его? Герои липовые!

– Да мы не успели, он как бешеный, – оправдывался Якубов, – официанты и те отступились. Одного он ка-а-ак толканет! Сила у него…

– Смотрите, никому ни слова, – напомнил Басов. – Это не он ли идет, посмотри.

Человек двигался вдоль насосной станции, кидавшей на асфальт черный квадрат тени. Он шел как бы крадучись и в то же время спотыкаясь и загребая ногами. Издали слышалось его тяжелое, хриплое дыхание. Он увидел людей под навесом и остановился.

– Александр Иванович, – позвал он тихо, – мне нельзя на танкер?.. Поним-а-аю!

– Вам надо пройти в мою каюту, – сказал Басов резко, – старайтесь не начаться. Идите вперед.

Они шли гуськом та причалу. Якубов из деликатности отстал немного, сделав вид, что поправляет шнурок ботинка. Ему было жалко Гусейка. На палубе у сходней чернели фигуры вахтенных, крутился и вспыхивал огонек папиросы.

Гусейн выпрямился и пошел по сходням. На середине он потерял равновесие и охнул, схватившись за перила порезанной рукой. На палубе засмеялись.

– В доску! – произнес чей-то голос. – Видали, ребята?

Басов взошел на палубу и остановился,

– Хрулев, – позвал он, – подите сюда!

Матрос подошел, пряча за спиной руку.

– Чего хотели?

– Есть предписание за курение во время погрузки снимать с работы и отдавать под суд. С вами это не первый случай…

– Я потушил. – Хрулев торопливо поплевал на окурок, согнувшись и пряча лицо. – Кого преследуете, а кого покрываете через пьянку, – сказал он дрожащим голосом, – не по совести это!

– Зачем покрывать? – произнес Басов лениво. – Завтра я подам рапорт, и каждый получит свое. Понятно?

– Так я потушил уже…

– А он уже трезвый…

– Последний раз, Александр Иванович, честное слово…

В жилом коридоре было пусто, только снизу, из кают-компании, доносились голоса. Басов вошел в каюту. Гусейн сидел за столом, обхватив голову руками. Он слегка раскачивался, словно перенося нестерпимую боль. Его рубашка, покрытая липкой грязью, пристала к телу; на затылке торчали мокрые косицы волос.

– Вас видел кто-нибудь? – спросил Басов. – У вас кровь на лице. Откуда это?

Гусейн поднял голову и всхлипнул.

– Я подлец, Саша, – заговорил он тихим, трезвым голосом, – загубил свою жизнь и испачкал судно. Зачем ты привел меня сюда?

Он затрясся, перекосил рот и размазал по лицу слезы. Басов вздохнул и присел на койку.

– Слушай, брось ныть, – сказал он нетерпеливо, – у тебя повсюду кровь и еще… ты, верно, блевал? Иди умойся над раковиной.

Он встал, открыл шкаф и вытащил чистую рубашку. Гусейн подставил голову под кран, тер ладонями лицо, громко сопел и вздрагивал. По его голым локтям побежали струйки воды и забарабанили по полу. Он конфузливо подобрал локти и открыл один глаз.

– Рубашку эту долой, – командовал Басов, – наденешь мою пока. Ух, какая ты сволочь, просто удивительно! Пьяную истерику затеял. С чего бы это, интересно? В такое время, когда дисциплина вот как нужна!.. На полотенце… Разве ты товарищ? Дерьмо ты!

– Ругайся… Что ж, ругайся.

Гусейн вытер лицо и переменил рубашку. Уселся на стул и сложил руки на коленях. Чистая рубашка празднично коробилась на его спине, и лицо его медленно и робко светлело.