Шейла Ранн - Цена любви

• Название: Цена любви
• Автор: Шейла Ранн
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-697-00091-Х

Известная танцовщица Элизабет, прилетевшая на съемки в Барселону, избегает отвечать на вопросы репортеров о личной жизни. Красавицу-блондинку мучают демоны прошлого — она не может забыть о том, что сделал с ней когда-то ее сладострастный отец.

Элизабет сторонится многочисленых блестящих поклонников до тех пор, пока в городе своей юности не встречает человека, заставившего ее вновь поверить в любовь.

---

Конечно, это «исключительно благотворно» сказывалось на моей карьере, весьма убедительно заверял позже Ив; по его словам, я должна была испытывать благодарность за то, что получила возможность реализовать свой творческий потенциал; впрочем, он признался, что все мы далеко не ангелы.

Но главное заключалось в другом. Эта участь постигла не кого-то постороннего, а именно меня, женщину, на несгибаемые плечи которой выплескивались слезы подруг. Тех, которые закрывали глаза на то, что обожаемые ими мужчины используют их в своих целях. К тому же Ив оказался женат.

Но я до сих пор благодарна Иву и шлю ему воздушные поцелуи за то, что сбросила розовые очки и смогла сосредоточиться на фильме, как прежде — на балете. Дисциплина — это тот инструмент, который всегда под рукой; вовремя воспользовавшись им, можно спасти себя. Забавно, что именно тогда я изгнала из своей души остатки Бетти.

После Ива работа стала для меня буквально всем; я овладевала искусством создавать собственные сценарии на основе первоначального замысла. День за днем проводила в своем пент-хаусе, заказывая еду, не позволяя себе отвлекаться на приготовление пищи. Затем перерабатывала сценарии в съемочный план. День уходил на проработку кадров, в которых появлялся пустой автомобильный салон. Назавтра я думала о съемке ноги человека, садящегося за руль; лицо его при этом отсутствовало. Я работала до одури, пока не добивалась совершенства.

Заставляя себя сделать передышку в воскресенье, с нетерпением ждала понедельника. Изредка выходила в свет, но лишь для того, чтобы появиться во взятом напрокат вечернем платье на торжественном обеде, где присутствовали люди, способные финансировать «Фирензе». Набрав минимальную сумму, я приступила к съемкам, которые вынули меня из моего кокона. В Италии мне не удавалось избежать общества красивых мужчин, но как только отношения заходили слишком далеко, я немедленно брала ситуацию под контроль. Нельзя было позволить себе такую роскошь, как боль любви. Шесть лет без единого романа — большой срок для молодой женщины. Но мои первые деньги и власть, обретенные благодаря «Фирензе», стоили такой жертвы. Все во мне изменилось, слух и зрение обострились. Никто не мог бы меня упрекнуть, что своим успехом я обязана мужу, влиятельному другу или покровителю. В ликовании принимая «Оскара», я благодарила одного только Господа.

Стряхнув с себя прошлое, я отбросила цветы. Приближался полдень. Для сегодняшней встречи подойдет свободный деловой костюм с юбкой до колен и бежевая блузка; маленький кожаный портфель — непременная деталь Уолл-стрит. Я прыгнула под душ, чтобы разработать стратегию. Идеи всегда осеняли меня под душем, особенно при мытье волос.

Надо все тщательно продумать. Успех этого фильма необходим, чтобы закрепить свои позиции в киноиндустрии; в противном случае не заметишь, как вернешься в прежнюю безвестность… Что касается самого фильма, то тут интересны только творческие аспекты, никакие деньги не заставят взяться за него, если он не соответствует в художественном плане… Все это выяснится на сегодняшнем совещании… Возможно, черные цветы Джорджа Химинеса — всего лишь романтическая игра.

«Играй, играй, играй, — подстегивал тихий внутренний голос. — Разве не этого ты хочешь на самом деле? Ты помнишь меня?.. Помнишь балет? Помнишь ощущение полета?»

Я завернулась в махровое полотенце и глотнула кофе — еще не остыл. Немного подумав, решила, что облегающий белый костюм покороче будет выглядеть куда эффектнее коричневого, но деловую блузку можно оставить. Наконец вышла из отеля «Колон», поднялась по забитой машинами Рамблас, обогнула большой парк и фонтаны Плаза де Каталуна и направилась по Пасео де Грасиа туда, где начинался голубой мозаичный тротуар.

Никаких отличий от Мэдисон или Парк-авеню: я шагала мимо зданий со знакомыми стеклянными фасадами, за которыми размещались гигантские международные банки, и мое утреннее волнение стихало. Проходила мимо роскошных итальянских и французских салонов, минуя магазин «Бенетон» с модными аксессуарами для подростков. Среди плотного транспортного потока, помимо традиционных испанских «фиатов» и интернациональных «фордов», было немало новых «мерседесов» и «БМВ». Наряду с подтянутыми, коротко постриженными «яппи», из-под английских и итальянских костюмов которых выглядывали модельные подтяжки, на улицах встречались пожилые серьезные бизнесмены в темных костюмах. Японские и немецкие туристы возились со своими фотоаппаратами, вездесущие студенты университета сновали по Пасео де Грасиа, то появляясь, то исчезая в изящных мраморных подъездах зданий, роясь вокруг изогнутых спиралевидных архитектурных шедевров известного барселонского архитектора Гауди. Никто меня здесь не замечал — а если и замечал, то не располагал временем, чтобы уделить внимание.

Я остановилась на углу отеля «Авенида Палас», где поселился Стивен Брендон, и вынула из сумки карточку с телефонным номером. Вчерашняя встреча в кафе оказалась весьма неудачной. Не зайти ли мне на пару минут, чтобы, позвонив по местному телефону, узнать, можно ли собрать осколки?

«Конечно, действуй», — не раздумывая, подсказала Бетти. И тотчас в голове возник ее образ — она шла по этой самой улице на репетицию в «Лисео», уже опаздывала, но тем не менее искала, где бы выпить кофе. Размахивала сумкой, где лежали тапочки и трико, длинные светлые волосы болтались из стороны в сторону. «Ты немного опоздаешь на деловую встречу, — лукаво произнесла девушка. — Велика беда. Любовь важнее. Ты уже нуждаешься в любви. И можешь полюбить Стивена, а он тебя. Помнишь, что такое любовь? Помнишь сияние солнца?» Но на этот раз женщина Элизабет быстро пошла дальше.

На Пасео де Грасиа расположена дюжина новых барселонских кафетериев и баров, в витринах которых наряду с испанской талой выставлены списки всевозможных разновидностей пиццы. В новом «Макдоналдсе» подавали вино и бренди. Еда в Барселоне недорогая и хорошая, народ, кажется, постоянно что-то ест или пьет кофе, бренди, содовую, минеральную воду. Миновав еще несколько зданий, я оказалась в тихой части Пасео Де Грасиа, где высокие современные здания чередовались со старинными жилыми домами. На стене впечатляющего особняка висела медная табличка, где значилось, что здесь находится штаб-квартира кинокомпании «Гойя и Химинес».

В подъезде я оказалась перед маленьким европейским лифтом с ажурной дверью; меня всегда пугало, что американец может задохнуться в такой тесной кабине. Пустой лифт зловеще ждал; откуда-то сверху спускались толстые тросы; в темную бесконечность уходили резные лестничные перила из красного дерева. «Окей, — сдалась Элизабет этому враждебному старинному кораблю. — Я боюсь. Я — американка, которая испытывает страх даже в наших современных стальных лифтах. Поэтому, пожалуйста, обойдись со мной бережно».

Лифт доставил меня на четвертый этаж в салон, напомнивший об Испании времен Веласкеса. Мне навстречу, как истинные рыцари, встали четверо и тщательно осмотрели меня с головы до пят. Эх, надо было надеть свободный коричневый костюм, прикрывающий колени.

Джордж Химинес отделился от остальных мужчин; великолепный темный костюм и рубашка ручной работы напомнили мне об Иве Боланье. Видеозаписи не передавали со всей полнотой красоты его миндалевидных глаз, абсолютно прямого носа и полных губ.

Джордж склонил голову, точно принц из романтического балета. Простолюдины всегда кланяются всем корпусом.

Я овладела собой и сдержанно протянула руку для крепкого делового пожатия.

Джордж Химинес поднес ее к губам, как настоящий европейский джентльмен, здороваясь с дамой, и едва ощутимо коснулся.

Пришлось ответить самой обезоруживающей улыбкой, на какую только способна Элизабет, с тщательно выверенной долей непосредственности.

— Senor Ximinez, mucho gusto, — произнесла я, приказав себе не говорить ничего лишнего. За обедом еще успею разузнать о Джордже. Или вместо этого следует позвонить Стивену? Откуда всплыли эти слова?.. «Ты уже нуждаешься в любви, — уговаривал меня чей-то голос… — И можешь полюбить Стивена… А он тебя… » Я на мгновение поддалась панике, испугалась — не дай Бог джентльмены догадаются, что происходит в моей душе, но они, похоже, ничего не заметили. Я невозмутимо подала руку следующему.

— Элизабет, — сказал Джордж Химинес, — рад представить вам, mi buen amigo, режиссера вашего будущего фильма, талантливого Жозе Алонсо.

Прекрасно. Всем известно, что Жозе гомик. Значит, ничто не угрожает моему душевному равновесию.

В этой официальной обстановке режиссер держался приветливо и просто; на нем была клетчатая рубашка с короткими рукавами.

— Знакомьтесь, Свен Янсен, — представил он спокойного, худощавого, весьма уважаемого шведского кинематографиста.

Знатоки киномира называли их половинками одной личности. Жозе был мозгом и душой этой пары, изобретателем блестящих новшеств, а Свен — расчетливым реализатором идей. Они везде появлялись вместе. Если они и были любовниками, то тут пахло нарциссизмом.