Вэй Хой - Крошка из Шанхая

• Название: Крошка из Шанхая
• Автор: Вэй Хой
• Жанр: Современная проза

Полуавтобиографический роман Вэй Хой "Крошка из Шанхая", изданный в начале 1999 года, вызвал в Китае сенсацию – до того как книгу запретили в апреле того же года за "декаденство и раболепие перед западной культурой", было продано 110 000 книг. Официальная пропаганда отвела роману место между "Над пропастью во ржи" Сэлинджера и "Счастливой шлюхой" Холландер, также запрещенными в Китае. Еще не проданные 40 000 книг были сожжены, издательство закрыто. Книга продолжала расходиться по стране в пиратских копиях. Двадцатисемилетняя писательница обрела всемирную славу. Роман "Крошка из Шанхая" был переведен на 21 язык и издан во многих странах мира.

---

И словно из кошмарного сна раздался его ватный голос:

– Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю. Ты не заболел?

– Нет, я в… порядке.

Я прикусила губу, в полной растерянности уставившись в грязную пластиковую стенку будки. Народ постепенно расходился. Значит, дождь перестал.

– Когда же ты возвращаешься? – Я старалась говорить как можно громче, чтобы привлечь его внимание. Судя по его голосу, он мог впасть в забытье в любой момент и отключиться.

– Сделай мне одолжение. Пришли мне немного денег, – попросил он тихо.

– Что? У тебя уже нет денег на кредитной карточке? – Я не верила своим ушам. Перед поездкой у него на счете было около тридцати тысяч юаней. Даже при курортной дороговизне на Хайнане – хотя он и говорил мне, что там все очень дешево, – он не мог истратить столько денег на покупки или на женщин. По натуре он был как робкий младенец из индейского племени, испуганно прячущийся за мамину юбку. Наверное, что-то случилось. На этот раз моя интуиция не сработала, я терялась в догадках.

– В правом ящике комода лежит сберегательная книжка. Ее легко найти, – напомнил он мне.

Внезапно я рассердилась.

– Ты должен объяснить, на что ты истратил такую уйму денег. Не нужно ничего скрывать от меня. Доверься мне и все расскажи.

Молчание…

– Если ты ничего не объяснишь, я не вышлю деньги, – мой тон был преднамеренно угрожающим.

– Коко, я действительно очень соскучился по тебе, – прошептал он. Мне стало невыносимо грустно.

– Я тоже, – сказала я тихо.

– Ты от меня не уйдешь?

– Нет.

– Если у тебя есть другой, все равно, не покидай меня! – умолял он. По его голосу чувствовалось, что он совершенно обессилел и страшно растерян.

– Что случилось, Тиан-Тиан?

Сделав над собой усилие, дрожащим и слабым голосом он сообщил мне ужасную вещь. Новость была настолько чудовищной, что не оставалось никаких сомнений в ее правдивости: Тиан-Тиан пристрастился к морфию.

***

Это случилось приблизительно так: однажды вечером Тиан-Тиан сидел в придорожном ресторанчике и случайно столкнулся с Ли-Лэ из шанхайского Центра репродуктивного здоровья. Тот тоже приехал на Хайнань, остановился у родственников и подрабатывал в принадлежавшей им стоматологической клинике.

Они отметили встречу, и поскольку Тиан-Тиан уже довольно долгое время провел в одиночестве, он обрадовался, что ему есть с кем поговорить. Ли-Лэ поводил его по разным местам, о которых он даже не подозревал, а если бы и знал об их существовании, то вряд ли отважился бы пойти туда один. Нелегальные игорные дома, сомнительные косметические салоны, заброшенные склады, где устраивались гангстерские разборки. Тиан-Тиану все это было чуждо, но ему нравилось общество Ли-Лэ, его искушенность, раскованность и остроумие.

Ли-Лэ вел себя очень дружелюбно, но под покровом добродушия таилась отчужденность. Именно такое качество больше всего импонировало Тиан-Тиану в других людях. Они были очень похожи. В глазах у каждого выражение теплоты и участия в мгновение ока сменялось холодностью и отстраненностью. Что бы они ни делали – беседовали, слушали или смеялись, – их взгляды оставались отрешенными, а на лице лежала печать безразличия и меланхолии.

Овеваемые тихим южным бризом, они бродили по берегу плечом к плечу, без конца разговаривая о Генри Миллере, о поколении «битников», или любовались закатом с крошечного балкона, лениво потягивая чистейший белоснежный сок из свежих кокосовых орехов. Как-то раз на дороге они встретили сильно накрашенных молодых женщин. Это шлюхи вышли на поиски клиентов, перед охотой закрыв усталые, забывшие о любви сердца на замок. Вид у них был жалкий – приклеенные улыбки, шмыгающий нос и груди, кажущиеся доисторическими окаменелостями. Их окружала атмосфера южного курорта, полная шума, блеска и иллюзий.

Впервые Тиан-Тиан вколол себе морфий в клинике, принадлежавшей родственникам Ли-Лэ. Тот показал ему, как это делается, и предложил попробовать. Кроме них, в клинике не было ни души. Наступила ночь: за окном редкие прохожие переговаривались на непонятном диалекте, мимо с грохотом проносились большие грузовики, издалека слышались гудки паромов.

Тиан-Тиан погрузился в совершенно неведомый мир. Причудливые химеричные горы и ущелья покачивались и колебались, отбрасывая неправдоподобно огромные трехмерные тени. Необычайно сладкий ветерок поигрывал струнами ветвей и вкрадчиво шелестел в листве. В лощинах один за другим распускались розовые цветы, образуя безбрежный океан тончайших красок. Это пьянящее чувство, необычайная легкость и обволакивающее тепло материнского чрева, это сладостное забытье окутывали все вокруг, пронизывали насквозь и проникали в самое сердце.

Восковой диск луны то появлялся, то исчезал, сознание уплывало и возвращалось.

Все вышло из-под контроля. Каждую ночь Тиан-Тиан упивался розовыми грезами. Смертоносная розовая жидкость разливалась по венам, обволакивая его ослабевшее и беспомощное тело, кружа в ядовитом убийственном потоке и унося в пустоту. Нервы звенели от напряжения.

До сих пор я не могу без ужаса и отвращения представить себе эту картину. С этого момента наша жизнь стремительно покатилась под откос. Может, так было предопределено с самого начала, с того дня, когда в аэропорту маленькому Тиан-Тиану отдали урну с прахом отца, когда он бросил школу из-за внезапной немоты, когда мы впервые встретились в кафе «Зеленый стебель», когда его влажное от пота и бессильное тело безвольно обмякло на моем в нашу первую ночь, когда я позволила другому мужчине прикоснуться ко мне. С тех пор он не мог избавиться от мучительных воспоминаний, вырваться из объятий безысходности. Он был не в состоянии расстаться с ними, провести грань между прошлыми страхами и настоящим. Над его жизнью и смертью висела неумолимая тень его собственной сексуальной немощи.

Когда я думала об этом, мне хотелось кричать от боли. Это немилосердное самоистязание, эта одержимость были за гранью моего разума и физических сил. И даже потом, когда перед мысленным взором предстало ангельское лицо Тиан-Тиана, мне хотелось лишь рухнуть замертво, отгородившись от всего мира. Когда сердце истекает кровью, вместе с нею по каплям может уйти и жизнь.

***

Ли-Лэ бегал по поручениям, обменивая деньги Тиан-Тиана на бесчисленные пакетики с белым порошком. Они все время сидели в гостиничном номере, а кошка спала, примостившись у теплого от постоянной работы телевизора. Он работал круглые сутки, без умолку сообщая об ограблениях и различных инженерных проектах муниципальных властей. Ли-Лэ и Тиан-Тиан почти перестали есть, обмен веществ замедлился. Дверь в номер была не заперта, и мальчик из ресторана мог приносить еду; им самим было лень даже пошевелиться. В комнате стоял странный пьянящий запах гнили, приторный аромат фруктового желе в сочетании с трупным смрадом.

Постепенно, чтобы сэкономить или когда не удавалось найти надежного торговца, они начали ходить в аптеку за микстурой от кашля, из которой Ли-Лэ готовил какое-то омерзительное зелье – заменитель наркотика. Вкус был отвратительный, но для них это было лучше, чем ничего.

Однажды Пушинка не выдержала и сбежала. Ее не кормили уже несколько дней, хозяин совсем забросил ее. И она отважилась на побег, вконец оголодавшая, со свалявшейся, поблекшей шерстью и проступающими наружу ребрами. Скорее всего, она одичала, ночами скитаясь по помойкам в поисках пропитания и истошными воплями призывая самца.

***

Я была потрясена и никак не могла собраться с мыслями. Бессонница иссушила тело. Вокруг плавали бесформенные тени, принимавшие самые неожиданные очертания, воображение рисовало безнадежные картины. Всю ту ночь я металась в жару и отчаянии, бесконечно проигрывая на запылившемся экране памяти все события нашей жизни с Тиан-Тианом, начиная с первой встречи. Мы были самой обреченной парой влюбленных из живущих на земле.

Но наша любовь была такой беззаветной, что ни один не мог покинуть другого, особенно сейчас. От страха, что Тиан-Тиан может исчезнуть, кануть во вселенский хаос, как невесомая пылинка, мое сердце разрывалось. Я любила его, как никогда раньше. И молила, чтобы не сойти с ума до восхода солнца и увидеть рассвет.

19 На юг

Ключ, блестит на подоконнике

Сколком солнечного дня,

Мы давно с тобой любовники,

Эйлин, выйди за меня!

Перестань, вот прикопался…

Этот ключ не для тебя,

он от прежнего остался! [77]

Ален Гинзберг

На следующий день, прихватив дорожную сумку, я села в такси, доехала до аэропорта и купила билет на ближайший рейс до Хайкоу. И тут внезапно поняла, что мне нужно сделать несколько телефонных звонков. В гостиничном номере Тиан-Тиана никто не брал трубку, поэтому я позвонила в администрацию и попросила передать ему, когда приеду. Листая записную книжку, с грустью размышляла о том, что теперь, когда я столкнулась с серьезной, трудноразрешимой проблемой, получается, что мне даже не с кем поделиться своими переживаниями.