Вэй Хой - Крошка из Шанхая

• Название: Крошка из Шанхая
• Автор: Вэй Хой
• Жанр: Современная проза

Полуавтобиографический роман Вэй Хой "Крошка из Шанхая", изданный в начале 1999 года, вызвал в Китае сенсацию – до того как книгу запретили в апреле того же года за "декаденство и раболепие перед западной культурой", было продано 110 000 книг. Официальная пропаганда отвела роману место между "Над пропастью во ржи" Сэлинджера и "Счастливой шлюхой" Холландер, также запрещенными в Китае. Еще не проданные 40 000 книг были сожжены, издательство закрыто. Книга продолжала расходиться по стране в пиратских копиях. Двадцатисемилетняя писательница обрела всемирную славу. Роман "Крошка из Шанхая" был переведен на 21 язык и издан во многих странах мира.

---

Я говорила очень откровенно. Тиан-Тиан был моей единственной настоящей любовью, даром свыше. И хотя я всегда сознавала обреченность этого чувства, не хотела и не могла ничего менять. И до самой смерти никогда не пожалею об этом. Что же касается смерти, то, как я писала, меня страшила не она, а скучная монотонность жизни. Я не очень хорошо изъясняюсь по-английски, поэтому Марку пришлось переводить кое-что из сказанного Руанде.

Марк старался делать вид, что мы всего лишь друзья, но то и дело пристально смотрел на меня. Потом он стал рассказывать всякие забавные случаи. Например, начав изучать китайский, он постоянно путал два похожих по звучанию слова, одно из которых означало «кошелек», а другое – «крайнюю плоть». Однажды, пригласив китайского коллегу на обед, он на полпути спохватился, что в кармане нет кошелька, и на полном серьезе сказал:

– Простите, но я, кажется, забыл захватить крайнюю плоть.

Я расхохоталась. Марк много говорил о делах и непристойно шутил. Его рука под столом легла мне на ногу. А это, как говорится в одном из моих рассказов, весьма рискованное поведение: в одном из эпизодов рука героя угодила не туда. Но мое колено Марк нащупал безошибочно и щекотал под столом. Я не могла удержаться от смеха. Руанда предложил:

– Продолжайте улыбаться, а я сделаю несколько снимков.

Я спросила у Марка по-китайски:

– Не очень-то много смысла в таком интервью, разве нет? Оно всего лишь свидетельствует о жажде новизны, стремлении приобщиться к тайнам Востока и о праздном любопытстве к бунтарке из числа молодых писательниц.

– Ничуть. Мне очень нравятся твои рассказы, и я уверен, ты станешь уважаемым писателем, – ответил Марк. – Когда-нибудь твои книги непременно переведут на немецкий язык.

После обеда мы отправились в паб «Гойя» на улице Синьхуа, знаменитый несметным числом рецептов приготовления мартини, диванами, канделябрами, чувственными драпировками и совершенно завораживающей музыкой. Мне нравились владельцы паба – привлекательная пара, недавно вернувшаяся из заграницы. Жена – неплохая художница по имени Сунцзе. Я никогда в жизни не видела такой загадочной, алебастровой бледности, как у нее. Столь пронзительного белого цвета кожи невозможно добиться искусственным путем, даже покрыв лицо несколькими слоями пудры.

Мы заказали выпивку, и я попросила бармена поставить другую музыку. Я знала, что в «Гойе» есть записи «Дамми» в исполнении «Портисхед» [57]. Только такая музыка подходила к напиткам, что подавали в этом заведении.

Мы часто бывали здесь с Тиан-Тианом. Войдя сюда, ты словно попадаешь на старый затонувший корабль, лежащий на дне моря. Время от времени тебя охватывает сонливость, наваливаясь откуда-то с потолка, затуманивая мозг и погружая в транс. Чем больше ты пьешь, тем глубже утопаешь в диванных подушках. Иногда кто-то из клиентов напивается до беспамятства и впадает в забытье, бесчувственно откинув голову на спинку дивана. На мгновение очнувшись, делает еще глоток, снова погружается в небытие и дремлет до тех пор, пока его не разбудит отдаленный смех хорошенькой женщины. Здесь царит атмосфера коварной вкрадчивой неги. Если тебе хочется ненадолго забыться, ты садишься в такси и мчишься сюда. Здесь мне часто доводилось встречаться с известными художниками, музыкантами и папарацци. Но даже если мы и были знакомы раньше, тут лишь кивали друг другу и ограничивались обычным «Как поживаешь?».

Сидевший рядом со мной Марк о чем-то говорил с Руандой по-немецки, и языковой барьер наглухо отделял меня от их мира. Мне оставалась лишь выпивка. Я наслаждалась, откинувшись назад, лениво потягивая коктейль и вспоминая лебедя, пригрезившегося мне в одном из сновидений. Я растворилась в романтических грезах. Рука Марка вкрадчивой змеей обвила мою талию.

Вдруг передо мной промелькнули кузина Чжуша и знакомое мужское лицо. Я от удивления широко открыла глаза. Кузина вошла в паб под ручку с Ай Диком, и оба сразу заметили меня. В их поведении не было ничего необычного.

Марк узнал Чжушу и поздоровался с ней, назвав ее английским именем:

– Привет, Джуди.

Значит, она действительно работала в его фирме!

Марк был смущен и озадачен, когда я представила ее как свою кузину.

– Вы совсем не похожи. Но обе очаровательны и умны, – неловко польстил он.

Вероятно, неожиданная встреча в этом заведении с одной из младших сотрудниц компании, да еще оказавшейся кузиной его тайной любовницы, вывела его из равновесия. Я прекрасно представляла себе Марка на службе – совершенно другого, волевого, добросовестного, энергичного и требовательного к подчиненным, целеустремленного и во всем неукоснительно следующего инструкциям. Хорошо смазанная, отлаженная машина, похожая на часы немецкого производства в нашей квартире, которые не отстают ни на секунду.

Похоже, Чжуша угадала характер наших взаимоотношений с Марком, так как улыбнулась и подмигнула мне. Я обратила внимание, что на ней было очень дорогое, сильно приталенное пальто. Высокий рост и горделивая осанка делали ее похожей на модель с рекламного плаката магазина «Парижская весна».

Но меня-то гораздо больше занимало другое. С кузиной пришел Ай Дик. Они нежно, далеко не по-дружески, держались за руки и напоминали безумно влюбленную парочку. А куда же девалась Мадонна?

Под действием музыки и алкоголя я разомлела и задремала. Когда проснулась, Ай Дик и Чжуша уже ушли, а Руанда собирался к себе в отель «Галактика».

– Я подброшу тебя до отеля, – сказал Марк и, повернувшись ко мне, добавил: – А потом отвезу тебя домой.

Возможно, я слишком много выпила. Я положила голову Марку на плечо и вдыхала легкий запах мускуса и едва различимый аромат чужеземных просторов северной Европы. Пожалуй, необычный запах, исходивший от его тела, больше всего привлекал меня.

Машина остановилась у «Галактики», и Руанда вышел. Затем мы поехали к моему дому. Я покорно прильнула к Марку и пригрелась под его рукой, которую он положил мне на плечи. Мы ехали в полном молчании. За окном мелькали городские кварталы и уличные фонари, и я вдруг подумала, что совсем не знаю, как он ко мне относится. Но это не имело ровным счетом никакого значения. Марк не собирался разводиться или жертвовать материальным благополучием ради меня, да и он не был для меня светом в окошке или единственной страстью. Такова жизнь. Дни и годы проходят с неумолимой быстротечностью в погоне за плотским наслаждением и в борьбе за первенство между мужчиной и женщиной.

Мы доехали до моего дома. Признаюсь, я несколько расчувствовалась. Такое случается, если перебрать. Марк вышел из машины и поднялся ко мне, а я не возражала.

Едва он начал меня раздевать, как зазвонил телефон. Я подняла трубку и услышала голос Тиан-Тиана.

Слышно было хорошо, но будто издалека. Время от времени в трубке раздавалось потрескивание статического электричества и кошачье мяуканье. Тиан-Тиан сказал, что остановился в отеле недалеко от побережья. Благодаря финансовому кризису в Юго-Восточной Азии еда и жилье сильно подешевели. Он укладывался в 200 юаней в день. И даже в сауне он был совершенно один. Казалось, он был счастлив. С Пушинкой тоже все было в порядке. На следующий день он собирался пойти на пляж и поплавать.

Я не знала, что сказать. Марк поднял меня и положил на стол прямо рядом с телефоном. Одной рукой я сжимала телефонную трубку, а другой судорожно цеплялась за плечо Марка. Он склонил голову, прижался к моему животу и через трусики впился языком в самое чувствительное место, от чего по телу побежали необыкновенно легкие возбуждающие иголочки, и я ослабела. Я старалась говорить как можно естественнее, спрашивая Тиан-Тиана, не жарко ли там, какие юбки носят женщины, и ходил ли он уже в знаменитую кокосовую рощу. Надеюсь, никто из местных жуликов не охотится за ним? Может, люди там и выглядят безобидными, однако это совсем не значит, что они не захотят поживиться: так что пусть получше присматривает за деньгами и вещами…

Тиан-Тиан засмеялся и назвал меня еще более безнадежным скептиком, чем он сам. Нельзя же никому не доверять, все видеть в дурном свете и вообще смотреть на жизнь слишком мрачно.

Его слова легкими перышками слегка касались ушей и затем бесследно таяли в воздухе, не доходя до сознания. По его смеху я поняла, что он гораздо лучше осваивается в незнакомой среде, чем я полагала. Его голос звучал успокоительной музыкой, как «Лунная соната» Бетховена, унимая душевное смятение. И я лишь ощущала неизбывную светлую радость, чистейшим молочным приливом поднимавшуюся от ступней, растекавшуюся по венам и расслаблявшую каждую мышцу и косточку в моем теле. Тиан-Тиан пожелал мне доброй ночи и несколько раз громко чмокнул трубку телефона.

Как раз в конце разговора Марк неожиданно прямо мне на юбку извергнул семенную жидкость, белую, как чистейшее молоко.