Сан-Антонио - Большая Берта

• Название: Большая Берта
• Автор: Сан-Антонио
• Издательство: Фантом-Пресс
• Жанр: Иронический детектив
• ISBN: 5-86471-146-2

Сан-Антонио и его напарница Берта Берюрье за одну ночь раскрыли тайну трупа, обнаруженного на крыше старого дома, спасли сироту и освободили из подземелья мадам Пино-жену сморчка Пинюша.

---

Он прочел и скорчил рожу: “Ужасная прическа, а?” Ну и наглец! “А я-то думал, что она — предмет твоей страсти!” — напомнил я. Тут-то он и выдал. “С чего ты взял! — надменно произнес Марсель. — Предмет моей страсти — принцесса Анна!” Колесо фортуны сделало полный оборот и закрутилось все быстрее и быстрее. У меня мельтешит в глазах, и я чувствую, что теряю нить повествования.

Так о чем бишь я… Бродяжка, побрюзжав и поломавшись, волей-неволей была вынуждена согласиться на сотрудничество. А куда ей было деваться! Верно, старуха не просыхала, но пьянство давно перестало быть ей помехой в жизни. К тому же свисавшая сверху белая рука в кровавом браслете живо напоминала о мрачной действительности.

— Головы у них были непокрытые. Один — очень светлый блондин, прямо бесцветный какой-то. Свет ему бил прямо в лицо, как вам сейчас. Глаза какие-то странные, почти белые. И он плохо говорил по-французски.

— Почему вы так решили?

— Он допытывался у приятеля, что я сказала.

— На каком языке он говорил?

— Ну ты совсем обнаглел, парниша! Я тебе не переводчик при ООН!

— А второй хорошо говорил по-французски?

— Как мы с тобой.

— Как он выглядел?

Старуха кисло взглянула на меня — не глаза, а два яичных желтка, спрыснутых уксусом.

— Я уже говорила: с виду вылитый легавый. Он был ниже ростом, чем тот, первый, и намного старше. Чернявый, коренастый. С усами. Усы — пышные с рыжинкой.

Более ничего стоящего она не вспомнила, как я ни старался. Самым ярким ее впечатлением оставались плащи. Мне надоело путаться в двух дождевиках. Время поджимало.

Я секунду поколебался, а затем доброжелательно посоветовал:

— Не выходите сегодня из дома, дорогая мадам. Мои коллеги скоро приедут забрать труп и записать ваши показания.

— Зараза! — взбеленилась ведьма.

— Вас поселят под мостом Александра III, там вас никто не потревожит. Что поделаешь, судьба!

Бродячая пьянь пожала плечами:

— Подумаешь, мост Александра III! Родной остров Сен-Луи мне милее.

* * *

— Дайте-ка мне поноску, Берта, — предложил я. — Он вам руки еще не оттянул, этот пузырь?

— Он совсем крошка, — заметила растроганная Б.Б., уступая мне вышеупомянутого Антуана. — Теперь он полностью сирота, да?

— Похоже на то.

— Что же с ним будет, бедным пупсиком?

— Попадет в приют, голубушка, если, конечно, где-нибудь на просторах Франции или Польши не затерялась старая бабуля, способная его содержать.

— Жуть, — всхлипнула толстуха. — Но что, собственно, происходит?

— Нечто любопытное. Редко случается впутываться в столь занятную историю.

— И какие у вас соображения?

— Я собираюсь посадить вас в такси вместе с мальцом и отправить домой. Завтра кто-нибудь придет за ним.

Идея начальника не понравилась дородной подчиненной. Она взревела (возможно, перебудив кое-кого из обитателей цирка-шапито, находившегося метрах в ста пятидесяти от нас) и одним мощным прыжком оказалась лицом к лицу со мной, выкатив пузо и сжав мощные кулаки.

— Вам опротивела моя рожа, комиссар?

— Ну что вы, Берта!

— С самого начала я направляла ход следствия! Я нашла пуговицу во рту поляка! Я нашла снимок блейзера у ювелира! Я обнаружила отрезанную голову на улице Франк-Буржуа! И это на меня закапала кровь мамаши несчастного Антуана! А теперь, когда все улики собраны, вы навязываете мне роль няньки, а все остальное берете на себя. Да что же это такое, в самом деле?!

— Но, дорогая, нельзя же мотаться по Парижу в поисках банды убийц с младенцем на руках! Сейчас три часа ночи, нам некому его передать.

Львица решительным жестом отмела мои возражения.

— В комбинезоне ему не грозит простуда, к тому же он спит как убитый, поросенок несчастный! Заметьте, речь идет о смерти его родителей, так что он имеет полное право участвовать в расследовании. Позже, когда ему расскажут, он будет рад, что выполнил свой долг. И больше ни слова о такси, понятно?

Мое молчание можно было принять за согласие, да, собственно, больше его принять было не за что.

— Пошли! — приказала Большая Берта.

— Куда? — осведомился я.

Мы стояли на набережной, застроенной домами почтенного возраста. На нас падал романтический свет старинных фонарей. На широченной физиономии помощницы я различил смущение.

— И правда, куда? — забеспокоилась грудастая пиявка.

— На улицу Франк-Буржуа, — улыбнулся я.

— Мы возвращаемся на квартиру к малышу?

— Нет, только к его дому.

— Зачем?

— Оттуда начнем искать бистро, открытое всю ночь.

— Жажда замучила?

— Жажда познания, Берта. Мадам Келушик звонила откуда-то неподалеку от дома, видимо из забегаловки, где ее хорошо знают. Нужно найти это место. Ее передвижения в течение последних нескольких часов выглядят странно. Посреди ночи, прихватив ребенка, она отправляется звонить Надиссам в Сен-Франк-ля-Пер. Она говорит им, что торопится. Затем возвращается домой, укладывает ребенка спать и снова уходит… Куда? На этот раз она замечает, что за ней следят. Она пускается в бегство. Добегает до Сены, прячется у вшивой бродяжки. Думая, что опасность миновала, умоляет старуху принести мальчонку.

Я направлялся к машине, убыстряя шаг.

— Знала ли она, что в ее холодильнике лежит отрезанная голова? — задал я вопрос темной ночи.

Ночь промолчала, зато раздался голос Берты:

— Само собой, знала. Ведь бутылочки стояли там же.

— Предположим…

— Что?

— …голову сунули в холодильник, пока она звонила. Вернувшись, она ее обнаружила. Перепугалась и бросилась вон.

— Если бы она перепугалась, то забрала бы с собой и ребенка. Когда женщина пускается в бега, она не бросает детеныша на произвол судьбы…

Вот те на! Бесплодная Берта знает, что такое материнский инстинкт?

* * *

Площадь Вогез…

Удивительное место! Никогда не мог понять, почему Виктор Гюго прожил здесь всего пять лет. Что его заставило переселиться? Любовь к славе? И он умер на авеню… Виктора Гюго.

Как я люблю эти дома из розового кирпича, низкие аркады, вставшие в круг, и тишину внутреннего дворика. Днем там слышны лишь щебет детворы и птиц, а ночью — дыхание ушедших веков.

— Вон бистро! — воскликнула мадам Берта.

И действительно, огни кафе, расположенного рядом с площадью, разгоняли ночную тьму. Преодолев крыльцо, мы попали в теплый уютный погребок. С потолка свисали дары Оверни. Пахло натуральным вином, ржаным хлебом и опилками. Столики сверкали, в камине пылали дрова. Бар напоминал деревенский буфет. На стойке даже возвышался пузатый бочонок с краником. Единственный анахронизм — музыкальный автомат, сыпавший разноцветными искрами. К счастью, в данный момент он изрыгал нечто вполне приемлемое: томный плач гитары. Несмотря на поздний час, мы застали посетителей. Два столика были заняты молодыми людьми. Бородатые парни курили трубки. Девицы демонстрировали ноги, затянутые в чертовы колготки[14]. С серьезным видом они обсуждали, как им казалось, столь же серьезные вещи. В углу примостился мужчина неопределенного возраста и социального положения. Женщина с отчетливыми следами алкоголизма на лице мечтала над пустой рюмкой.

Хозяин был за кассой, его глаза помутнели от усталости. Толстый, лысый и мрачный. Мятый галстук свисал с шеи, как коровий хвост. Официант, крупный бледный малый, высоко засучив рукава рубашки, начищал до блеска кофейник кусочком замши. В синем фартуке он походил скорее на садовника, а не на психа.

Берта с Антуаном на руках уселась за столик.

— Как бы там ни было, но я съем бутерброд с рубленой свининой и выпью бокал белого! — категорично заявила она.

Я подошел к стойке, чтобы передать ее приказ, присовокупив к нему собственное пожелание: двойной кофе. Бармен продолжал надраивать свой горшок. До закрытия оставалось недолго. Миг освобождения он хотел встретить в полной боевой готовности. Ни одной лишней секунды на галерах!

Лицезрение целый божий день жаждущей похмельной публики, доконало беднягу. Он торопился домой жахнуть рюмочку, прежде чем завалиться спать.

— Скажите-ка, амиго!..

Он оторвался от хромированной хреновины и перевел на меня сонный угрюмый взгляд. На подбородке и щеках проступила синева. Предрассветная щетина лишь подчеркивала его худобу.

— Вы мне?

— Перегнитесь чуть-чуть через дебаркадер. Видите младенца, вон там? Вы его узнаете?

— То есть как — узнаю?

— У меня такое впечатление, что он уже заходил к вам сегодня, приблизительно часа два назад. Тогда он был на руках молодой женщины, блондинки, которая попросила разрешения позвонить. Не припоминаете?

Случалось ли вам видеть благостные открытки с изображением двух маленьких пастушек из Ла Салетты, когда в 1846 году им явилась Пресвятая Дева Мария? Восторженное изумление на их лицах! Больше всего малышек из Ла Салетты потрясло не само явление — в те времена подобным вещам не удивлялись, — но вид дамы, такой приличной, красиво одетой, лучезарной, светящейся.