Филипп Контамин - Война в Средние века

• Название: Война в Средние века
• Автор: Филипп Контамин
• Издательство: Ювента
• Жанр: История
• Год: 2001
• ISBN: 5-87399-140-5

Книга известного французского медиевиста Филиппа Контамина посвящена истории средневековых войн. Автор исследует не только формы военных конфликтов, но и сопутствующие политические ситуации, эволюцию вооружения и представлений средневекового общества о войне. Издание изобилует увлекательными подробностями, ранее не известными российскому читателю.

---

Франция времен Валуа, быстро понявшая преимущества длинного лука, тоже постаралась набрать в войско конных стрелков; конных арбалетчиков, в основном испанского или итальянского происхождения, в армиях Карла V и Карла VI можно было встретить немало. В начале XV в. соотношение было таким: один конный стрелок на двух кавалеристов. Потом, после битвы при Азенкуре и, безусловно, вследствие большого наплыва шотландцев, пропорция изменилась до двух стрелков на одного кавалериста, в то же время, лук стали все больше предпочитать арбалету, так что по регламенту 1445 г. комплектное «копье» включало в себя не менее шести человек и шести лошадей: кавалериста с двумя ординарцами и двух конных лучников, в распоряжении которых был один верховой слуга. В подражание Франции Бургундское и Бретонское государства в третьей четверти XV в. применили те же принципы организации.

В Италии, Испании и в большей части германского мира конные стрелки также упоминаются, но встречаются реже.

Естественно, власти старались обязать набранных ими конных стрелков, как и кавалеристов, иметь единообразное оружие нападения и защиты. В соответствии с уставом флорентийских наемников 1369 г. каждый английский лучник, служащий в отрядах наемников, например, у кондотьера Джона Хоквуда, должен был иметь набрюшник или кирасу, железную шляпу (cappellino), железные перчатки, лук, стрелы, меч и нож. В контракте (endenture) 1440 г. времен английской оккупации Нормандии предусматривается, что некий Джеймс Скидмор будет служить «в качестве кавалериста с шестью лучниками в своем отряде, все – конные и все люди – хорошо подобранные, а равно хорошо и достаточно вооруженные, экипированные и оснащенные, каждый соответственно своему званию: означенный Джеймс Скидмор будет иметь полный доспех, при бацинете либо саладе с забралом, копье, секиру, меч и кинжал; все же означенные лучники иметь будут добрые защитные жаки, салады, мечи и колчаны не менее чем по сорок стрел»[283]. Рассказывая о кампании в Нормандии 1449-1450 гг., Жан Шартье, официальный летописец монархии Валуа, упоминает «лучников конных, облаченных большей частью в бригантины, поножи и салады; латы большинства из них были отделаны серебром, либо, по меньшей мере, носили они жаки или добрые кольчуги»[284]. В военных ордонансах Карла, герцога Бургундского, различаются два больших разряда конных стрелков:

а) лучник с лошадью стоимостью не менее 6 франков, в саладе без забрала, латном воротнике и либо в легкой кольчуге, либо лучше в короткой кольчуге-пальто без рукавов, поверх которой надет жак из трех полотнищ провощенного холста, с подкладкой из десяти простых холстин; имеет добрый лук и добрый колчан на тридцать стрел, двуручный меч, негнущийся и рубящий (им можно и колоть), обоюдоострый кинжал, сапоги без острого носка, чтобы легко слезать с лошади, а также короткие шпоры;

б) арбалетчик, вооруженный простым арбалетом или арбалетом с воротом, носящий легкую кольчугу или корсет, верхом на лошади ценой не менее 10 экю[285].

Добавим, что для гужевого транспорта, например, боевых повозок, как у гуситов, а также артиллерии, особенно с середины XV в., в более или менее значительном войске требовались сотни лошадей. Правда, иногда в Италии, Испании, а то и в Шотландии и даже в Нормандии из-за того, что лошадей было мало, приходилось использовать для перевозки багажа мулов, ослов, волов и быков.

В этих условиях понятна важность ремонтировки лошадей. Ремонтировка лошадей (или restauratio equorum), упоминавшаяся уже в XIII в., до последних лет XIV в. в Англии и Франции предполагает предварительный осмотр лошадей маршалами и их представителями, чтобы избежать обмана, если придется платить. «И будут сии боевые лошади должным образом оценены, и согласно таковой цене сделана будет ремонтировка, ежели ни одна из оных лошадей не была утрачена на службе у означенного нашего сеньора» – формула, регулярно встречающаяся в военных контрактах Джона, герцога Ланкастерского, заключенных с различными капитанами с 1367 по 1399 г.[286] В Италии особый чиновник (bullator equorum) должен был составлять список (scriptio, descriptio), куда вносились имя, прозвище, чин, имя отца и место происхождения каждого наемника, а также описание лошадей. Вот «копье» Браккио ди Бальони из Перуджи, нанятого со своими людьми папой Пием II в 1458 г.: «Благородный господин Браккио ди Бальони из Перуджи сын Малатесты, конь гнедой, норовистый, с белыми задними ногами; Кателано де Аримино сын Петра, конь серый, белая нога справа, течь из носа; Пандульфо де Мундавио... конь серый весь в рыжих пятнах, немного текут глаза»[287]. Иногда в списках воспроизводился и рисунок тавра лошади.

Уже из-за стоимости лошадей воины старались бережно обходиться с ними. Такой обычай существовал, в частности, у французов, если верить Гийому Грюэлю. В «Хронике Артюра де Ришмона» он пишет: «Известно, что французы весьма жалеют своих лошадей»[288]. Боевые лошади считались не менее выгодной добычей, чем доспехи и даже драгоценности; рассказывая о грабеже, учиненном в 1477 г. на территории Везуля шотландцами, находившимися на службе у Людовика XI, Молине пишет: «Они потеряли драгоценности, цепи, посуду и сто лошадей по сто экю каждая, и стоимость добычи дошла до тридцати тысяч экю»[289]. Разумеется, цена боевых лошадей (боевых коней, скакунов, иноходцев, вьючных лошадей) менялась в зависимости от соотношения предложения и спроса. Именно это отмечает Оливье де Ла Марш в 1445 г., накануне создания Карлом VII ордонансных рот: «Породистые лошади в то время стоили во Франции весьма дорого, и не могло быть речи о продаже хорошей лошади менее чем за пятьсот, а то и за тысячу реалов или за тысячу двести, а причиной сей дороговизны был слух, что выходит ордонанс для кавалеристов во Франции, и будут распределять их по командирам и ротам, и выбирать и избирать по именам и прозвищам. И всякому дворянину казалось: ежели он явится на добром коне, он будет лучше принят, воспринят и оценен»[290].

Возможно, для улучшения породы, и прежде всего для того, чтобы иметь более сильных и быстрых коней, в конце Средневековья во Францию довольно активно ввозили лошадей. Из Германии поступали животные мощные, крепко сложенные, способные выдержать воина в самом тяжелом вооружении. Из Англии ввозились иноходцы, но более всего ценились лошади испанского и итальянского происхождения.

Импорт иберийских лошадей, упоминаемый по меньшей мере с XIII в., тем более примечателен, что в Испании, судя по всему, было немного лошадей. Судя по рассказу Антуана де Лалена о поездке в Испанию эрцгерцога Филиппа Красивого в 1501-1502 гг., желанием устранить нехватку лошадей и объясняются усилия, которые в конце XV в. предприняла Изабелла Католическая. «Сия королева, видя, что ее дворяне ездят все больше на мулах, а ежели им приходится облачиться в латы и сесть на коня, владеют оным хуже некуда, и принимая в рассмотрение, что ежедневно можно ожидать войны с французами, либо с маврами, либо с теми и другими в одно время, повелела, дабы никто, сколь бы высоким сановником он ни был, если только он не священник либо клирик, не ездил бы на муле; все должны ездить лишь на лошади, а лошади должны быть высотой пядей в пятнадцать или более, дабы лучше годились для войны; и даже короля, супруга своего, обязала к этому и указала, дабы живущие на границе с французами ездили бы на наш манер, а соседствующие с маврами – в седлах с короткими путлищами (a la jennette)»[291].

3. МЕТАМОРФОЗЫ ПЕХОТЫ

В 1330-1340 гг. пешие воины составляли в большинстве европейских стран еще очень значительную часть войска. Планы набора войска, датируемые первыми годами правления Филиппа Валуа, предусматривают возможность или необходимость набрать в три-четыре раза больше пехоты, нежели кавалерии. Во время летней кампании 1335 г. против Шотландии правительство Эдуарда III содержало более чем 15 000 воинов, из них 3200 были кавалеристами, 4000 – конными лучниками и 7800 – пехотинцами, половину из которых составляли лучники. Один документ 1357 г. уточняет «число соратников, смотр которым делался как в больнице Сен-Жак близ Фонтараби, так и в Сен-Жан-де-Люз перед отправкой морем в Наварру на службу к государю королю» Карлу Наваррскому. Они составляли десять рот разной численности, в общей сложности включавших в себя 224 кавалериста и 1120 пеших воинов. В снаряжение последних входили, в частности, кольчуги (lorigones), бацинеты, пластинчатые усиления доспехов, павезы, щиты под названием таблачос (tablachos), арбалеты[292]. В XIV в. во Флоренции треть пехотинцев была вооружена копьями и рогатинами, треть – арбалетами или легкими луками, треть – мечами и большими широкими павезами, либо тарчами, либо удлиненными щитами. Устав флорентийских наемников 1369 г. оговаривает также вооружение арбалетчика: не только арбалете принадлежностями, но еще и нож, кираса и черепник.

Несмотря на все это, видимо с середины XIV до середины XV в. пехота качественно и количественно теряет свое значение, по крайней мере, на некоторых полях сражений и театрах военных действий. Этот регресс, или определенный спад, можно проследить по составу английских экспедиционных корпусов на континенте: пикинеры и копейщики исчезли, почти полностью уступив место лучникам, которые хоть и спешивались для боя, но обычно имели лошадей для переезда с места на место. Точно так же во Франции Иоанн Добрый, а потом Карл V и его наследники сочли бесполезным, с военной точки зрения, и опасным, с политической, – широкое использование отрядов коммун, отдав предпочтение, с одной стороны, найму арбалетчиков в Испании, Италии и Провансе, с другой – небольшим отрядам стрелков и павезьеров, которых присылали определенные города. И в Италии первой половины XV в. пешие воины, хотя никогда не исчезали как род войск, заметно уступали по численности всадникам. Союз, заключенный в декабре 1425 г. между Флоренцией и Венецией, предусматривал, что последняя в военное время будет содержать 8000 всадников и только 3000 пехотинцев. В понтификат Мартина V Папское государство участвовало в двух больших войнах: в 1421-1422 гг. оно выставило 3700 всадников и 400 пехотинцев, в 1428-1429 гг. – 3000 всадников и 1100 пехотинцев[293]. Достаточно показательна в этом отношении кондотта от 13 ноября 1432 г. между Флоренцией иМикелетто дельи Аттендоли: последний должен был предоставить 600 «копий» (т. е. 1800 лошадей) и 400 пеших воинов, в том числе 200 арбалетчиков, 100 пехотинцев с «длинными копьями» и 100 павезьеров.