Паулина Гейдж - Проклятие любви

• Название: Проклятие любви
• Автор: Паулина Гейдж
• Издательство: Азбука-Классика
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-91181-639-1

«Проклятие любви» – новый роман Паулины Гейдж, известной читателям своими великолепными египетскими романами «Искушение богини», «Искушение фараона», «Дворец наслаждений», «Дворец грез».

Эхнатон… Властный, благочестивый, порочный. Выросший в душной атмосфере дворцового гарема, ставший супругом прекрасной, но коварной сестры Нефертити, молодой фараон, чья судьба была предначертана свыше, вскоре воспылал страстной любовью к небесам. Любовь к богу солнца Ра поглотила ею без остатка и заставила забыть земные заботы. В своем стремлении к божественному, Эхнатон встал на порочный путь кровосмешения. К концу правления фараона Египет находился на краю пропасти, а проклятие, которое он навлек на свое семейство, привело к гибели целой империи. Драматичная история о любви и трагедии власти не оставит читателей равнодушными.

---

– Прикажи замолчать этим женщинам на переднем дворе! – закричала она Мерире. – Слишком жарко для пения!

Он удалился, мертвенно-бледный, и вскоре песнопения прервались. Носильщики осторожно подняли фараона, над носилками раскрыли балдахин. Тейе последовала за ним в его покои.

К тому времени, когда Эхнатона уложили в постель, мышцы его расслабились, он принялся бормотать, время от времени выкрикивая слова молитв, отрывки любовных песен. Она оставила фараона на попечение врачевателей. Они с Мериатон ждали в коридоре, в проходе встревоженно толпились Пареннефер, Панхеси и другие слуги. Через несколько минут один из врачевателей вышел из опочивальни и поклонился.

– Что с ним? – спросила Тейе.

– Похоже на удар, императрица, – объяснил он. – Фараону уже гораздо лучше, но он очень слаб.

– Вы способны вылечить его?

Врачеватель старательно подбирал слова.

– Нет, – наконец сказал он. – Если бы фараон был простым человеком, а не богом, я бы сказал, что в него или вселились демоны, или он пострадал от безумия, которое, согласно закону, гарантирует человеку полную защиту. Но раз фараон – божественное… – Он предусмотрительно не закончил фразу.

Тейе отпустила его и, сделав знак Мериатон следовать за ней, вошла в комнату. Эхнатон лежал на подушках. Временами его била мелкая дрожь, после жестокого приступа лицо было все еще серого цвета, но глаза прояснились. Мериатон опустилась на колени и поцеловала его руку, Тейе поклонилась и присела на край постели в изножье.

– Они запретили мне выходить на солнце, – сказал он.

Он схватил руку Тейе и крепко сжал ее.

– Значит, ты должен повиноваться, сын мой, – ответила она. Внезапно ее осенило: – Бог говорил с тобой? С тобой уже случалось такое, но никогда прежде ты не был болен так сильно.

Он опустил тяжелые веки.

– Нет, бог не говорил. Видения не было.

Тейе погладила его длинные пальцы.

– Фараон, я хочу, чтобы ты подумал о том, что случится, если когда-нибудь бог пошлет тебе болезнь, от которой ты не сможешь оправиться, если видения, в которых он заставляет тебя блуждать, не закончатся. Я не говорю о смерти, – поспешно добавила она, видя, как он напрягся при этих словах. – Но пришло время объявить наследника.

– Я думал об этом, – медленно ответил он, к ее большому удивлению. – Это должен быть ребенок моих священных чресел. Тутанхатон – единственный, кого я вижу. – Он произносил слова отчетливо и разумно, будто припадок прояснил его сознание.

Тейе старалась, чтобы на ее лице не проступило полнейшее изумление таким поворотом событий, опасаясь, что любая ее реакция может совершенно изменить ход его мыслей.

– Думаю, нет, – мягко возразила она. – Тутанхатон еще слишком мал. Он может стать игрушкой для бесчестных людей, которые воспользуются им для того, чтобы разрушить все, что ты сделал для Диска.

– Ты могла бы стать регентшей, – предложил он.

Тейе улыбнулась, глядя в его простодушное, доверчивое лицо.

– Эхнатон, я не собираюсь жить вечно. Как и ты. Сменхаре уже шестнадцать, он стал мужчиной. Ему не потребуется регент, только советники. Он не твой сын, но он – моя плоть, и он твой брат. Объяви его, чтобы я могла спать спокойно.

Она внимательно следила за выражением его лица, ловя признаки огорчения, но он оставался спокойным, тихо лежа под тонким покрывалом, только дрогнувшие теплые пальцы в ее руке выдавали его реакцию. Его лицо сохраняло выражение печального достоинства. Мериатон внезапно замерла, не мигая глядя на Тейе.

– Мне следовало бы сделать его полноправным членом семьи Диска, – задумчиво произнес он, – но, возможно, это предопределено. Он очень похож на меня, матушка, ты заметила? У него такая же форма головы. – Эхнатон мягко отнял у нее руку и положил ее себе на грудь. – Я понял то, о чем люди говорили сегодня, – продолжал он. – Я притворялся, что не понимаю, но я понял. Они просили тщетно. Атон не даст нам воды. Я знаю. Это, должно быть, мой грех, потому что бог не слышит мои молитвы. Может быть, ему наскучил его сын, и он обратил взоры к новому воплощению. – Его голос был полон раскаяния и истинной печали. – Хорошо. Пусть подготовят свиток, я подпишу его и поставлю печать, но не сегодня. – Тонкий голос сделался хриплым от усталости. – Я должен поспать. Мериатон, останься со мной Мне страшно.

Едва осмеливаясь признать свою победу, Тейе призвала писца и надиктовала документ, дающий Сменхаре право носить двойную корону после смерти брата. Она держала его при себе, решив немедля получить печать фараона. Потом она послала за Сменхарой. Несколько часов он не являлся, но потом пришел, и вяло поклонился.

– Если мне нельзя плавать или быть с Мериатон, я еще могу пить, – сказал он мрачно в ответ на ее колкое замечание о том, что нельзя злоупотреблять вином. – Мы с друзьями были в Мару-Атоне. Листвы почти не осталось, но в павильоне прохладно.

Она бросила ему свиток.

– Прочти это.

Он равнодушно развернул его, прислонившись к стене. Прочитав, он бросил свиток на ложе.

– Пора бы уже, – сказал он, – но это сейчас ничего не значит. Фараон проживет еще долго, к тому времени Мериатон состарится и станет толстой, а я зачахну от тоски и скуки.

– Что же я сделала такого, что боги наказали меня таким угрюмым, невежественным, себялюбивым, неблагодарным сыном? – возмутилась Тейе. – Я только что добыла для тебя трон Египта, однако ты еще смеешь жаловаться. Послушай меня. С сегодняшнего дня фараон будет пристально наблюдать за тобой. Ты должен быть почтительным в храме. Закрой свой жертвенник Амона. Не проводи слишком много времени с друзьями. Никто не должен думать, что ты захочешь завладеть короной прежде, чем она перейдет к тебе по закону. Мне больно это сознавать, Сменхара, но не думаю, что фараон проживет долго. Тебе следует решить, что ты станешь делать с Египтом, когда он уйдет.

Сменхара пожал плечами, и Тейе, глядя, как он, развалясь, подпирает стену, видя сутулые, худенькие плечи и слегка выпуклый живот, почувствовала внезапный укол настоящего страха.

– Мне нравится Ахетатон, – ответил он. – Ты слишком долго не пускала меня сюда. Я останусь здесь, и пусть Малкатта сгниет. Женюсь на Мериатон и буду наслаждаться своими правами фараона.

– Не важно, где ты будешь жить, если предпримешь шаги для упрочения нашего господства на иноземных территориях и восстановишь почитание Амона.

– Звучит не слишком интересно. Полагаю, мне придется разослать гонцов. У тебя здесь есть вино, матушка?

– Подумай о том, что ты будешь делать, но помни, что ты еще не фараон. Если станет очевидно, что ты слишком стремишься стать им, фараон может передумать.

– Чем передумать? – рассмеялся Сменхара.

К своему изумлению, Тейе почувствовала, что на глазах у нее выступили слезы.

– Передумать головой, в которой рождаются такие видения, которые тебе никакой бог не соблаговолит послать, – сказала она хрипло. – Я не позволю тебе смеяться над ним и повелеваю тебе заткнуть богохульные рты своим так называемым друзьям. Он мой сын, и я люблю его. Убирайся с моих глаз.

– Он был также и твоим мужем, пока ты могла его использовать, – грубо парировал Сменхара, отделился от стены, небрежно поклонился и нарочито медленно направился к двери – Не думай, императрица, что и меня ты сможешь использовать. Вот когда двойная корона будет на моей голове, а Мериатон – в моей постели, я буду тебе благодарен, но не раньше. – Не дожидаясь ответа или позволения уйти, он захлопнул за собой дверь.

Тейе легла и заплакала. Не только об Эхнатоне, но и о себе: внезапные беспомощные слезы старухи, для которой жалость к себе простительна. Сменхара оказался бессердечным, корыстным человеком, который еще не сознавал, что его презрение к брату вызвано тем, что он видел в нем себя.

На следующий день фараон, как и обещал, утвердил документ о наследовании. По дворцу пробежала волна облегчения, некоторые не утратившие наивности придворные и большинство горожан вышли к реке посмотреть на жалкий ручеек, в который теперь превратилась река, ожидая, что Атон ознаменует свое удовлетворение началом подъема воды. Но остальные были слишком озабочены скверными вестями, чтобы беспокоиться о том, какой Гор может оказаться в гнезде. Из Дельты пришло известие о том, что там начался падеж скота, поскольку пастбища стали оголяться Придворные суетливо обменивались посланиями со своими управляющими в поместьях Дельты, но все знали, что поделать ничего нельзя.

В Джарухе дела обстояли не так плохо, как в других поместьях. В собственное ги у Тейе было два больших озера, и по ее приказанию их воду использовали для опрыскивания полей, чтобы хоть немного травы выросло на прокорм скоту. Также у нее было зернохранилище, и управляющий открыл его для селений, где жили ее работники. Она хотела избежать смерти своих феллахов, чтобы было кому работать, когда вода в реке действительно начнет подниматься. Эйе такими же мерами пытался поддерживать жителей в своем поместье в Ахмине, но рабам в поместьях знати повезло меньше.