Леон Юрис - Хаджи

• Название: Хаджи
• Автор: Леон Юрис
• Жанр: Научная Фантастика

---

Имея на местах около семисот предварительно поклявшихся делегатов, Чарльз Маан собрал пресс-конференцию в Восточном Иерусалиме, где западные и арабские органы пе-чати имели свои корреспондентские пункты. Он сделал краткое сообщение о том, что че-рез два дня в Вифлееме соберется съезд беженцев Западного Берега с семьюстами демо-кратически избранными делегатами. Просьбу назвать делегатов он отклонил.

Иорданцы были застигнуты врасплох. Они все еще не оправились от бунтов, кото-рыми были встречены их парады. Это, а также неудача с признанием аннексии со стороны мирового сообщества, временно принудило их к робости. Когда пресса спрашивала иорданских министров в Аммане, им не оставалась ничего другого, как заявлять, что у них нет возражений против встречи беженцев.

Несмотря на все предосторожности, несколько людей Абдаллы все-таки проникло в списки делегатов.

Отец поручил Джамилю, чтобы Леопарды и подобные им из других лагерей следили за порядком в зале. Кроме того, они должны окружить Ясельную площадь и обеспечить безопасность. Когда мы отправились в Вифлеем, в воздухе зловеще запахло.

Приближаясь к городу, мы увидели солдат Арабского легиона, пробирающихся от шоссе по обрывистой местности. Делегаты прибывали во всякого рода разбитых экипа-жах, какие только были на Западном Береге. Ясельная площадь была заполнена Мстите-лями-леопардами и другими шайками. Но на крышах было полно солдат Арабского ле-гиона, и их было отлично видно.

Не столь людно было на Пастушьем поле. Беженцы прибыли с молитвенными ков-риками и с чем-то вроде тентов, со своим хлебом и питьем. Это в самом деле было сбори-ще бедняков.

Как и Иерихон, Вифлеем видел более славные времена. Все тяготело к церкви Рож-дества и гроту Рождества Иисуса. Площадь обрамляли лавочки, в которых было все для автобусов с паломниками: прилавки полнились вырезанными из оливкового дерева распя-тиями, христианской символикой, вифлеемскими кружевами и вышивкой. На площади множество разносчиков, нищих и карманников смешалось с паломниками и Мстителями-леопардами под бдительным оком Арабского легиона.

На дальней стороне площади стояла "Восточная звезда" - облезлое, заброшенное здание бывшего кинотеатра, где должен был состояться съезд. Отец полагал, что от напа-дения иорданцев кинотеатр защищен присутствием множества иностранных репортеров. Здание было каменное, но легко могло бы воспламениться изнутри, и он был уверен, что мозги не одного иорданского главаря таили намерение сжечь нас живьем. Войдя, делегаты должны были развернуть свои молитвенные коврики, и служба безопасности обыскивала их - нет ли бомб, зажигательных средств, автоматов и других смертоносных вещичек.

Зал наполнялся, техники возились с неисправной системой звукоусиления. Когда на-конец ее включили, она заорала среди каменных стен так, что я зажал уши. Театр разде-вался и наполнялся дурными запахами, так или иначе приличествовавшему собранию бе-женцев. Как только руководители заняли свои места на сцене за длинным столом, отец отозвал меня в сторону.

- Найди-ка такое местечко в театре, где будешь очень маленьким. Могут быть не-приятности. Если так случится, то не пытайся пробраться ко мне, а отправляйся обратно в Акбат-Джабар и защити женщин.

Я нашел за дверью узенькую каменную лестницу и пробрался наверх в переднюю и небольшую комнатку. Несколько раз мне приходилось бывать в кино в Рамле, и я понял, что нахожусь в кинопроекционной. Через маленькие отверстия был виден весь зал. Было там и наружное окно, выходящее на Ясельную площадь. Оттуда был виден Джамиль с его "отрядами". Я понимал, что новые семена ненависти, посеянные в лагерях, взошли здесь, в Вифлееме, в виде этих шаек. Нетрудно представить, что таким же станет и будущее, ес-ли отцу не удастся то, чем он сейчас занимался.

- Слушайте, о братья, - начал шейх Ахмед Таджи, казавшийся могучим в одолжен-ной новой развевающейся одежде, - мы собрались здесь как демократическое братство, потому что мы отлично знаем, что одинокий человек - это волк, и что одной рукой нельзя аплодировать. Месть священна, ненависть благородна. Но то, чего мы жаждем, волей из-вестных обстоятельств следует отложить. Мы не вернемся на нашу землю потому лишь, что евреи хотят пустить нас назад. Нет, нас это не обманет. Мы не вернемся из-за того, что они дадут нам школы и больницы. Мы никогда не поддадимся столь очевидному подкупу. Мы вернемся только так, чтобы можно было молча работать до момента возмездия. Мы будем обманывать врага, пока наша сила не вырастет в недостижимой пропорции, и тогда проткнем его раскаленным копьем.

Шейх Ахмед Таджи был в редкостной форме. Он обращался не к разуму, но убеж-дал, и ценность его слов измерялась только их количеством.

- Терпение высушивает океаны, разъедает горы. Аллах - с терпеливыми. Терпение - ключ к спасению. Мы, жертвы, должны изменить нашу великую страсть, пока снова не окажемся на нашей священной земле. Тогда, и только тогда, начнем мы нужные действия. Давайте же вернемся и будем жить среди шакалов, пока не будем готовы.

Его язык выговаривал слова без смысла, и говорил он лишь для того, чтобы возбудить чувства...

- Мы были жертвами несчастья, а когда несчастье унижает человека, любой встанет на ноги, и пути обидчика растут, как горы. Мы катаемся в пыли. Наши животы пусты. Из-за любой крохи еды возникают ссоры. Каждый кусок - тревога. Бедность озлобляет нас.

Покажите ваши зубы, о мои братья, и любой испугается вас. Они нас жуют, но не могут проглотить. Все мы знаем, что чувствует другой, потому что мы - как один брат, а ничто не знает о стволе дерева лучше, чем его кора. Что выпало вам, выпало и мне. Никто из нас не защищен от злой судьбы. Если бы настало нам время плакать, мы увидели бы, что есть и еще более несчастные братья, лишившиеся зрения. Если бы настало время бе-жать, то у других не оказалось бы для этого ног.

Мы, кто вкусил сладость жизни, должны вкусить и ее горечь. Но за горем всегда следует радость, как птица за ветром. Лишь временем отделяется радость от печали. И на-стало время перевернуть страницу. Но вспомните, братья мои, если мы не вкусили горечи, то как оценим сладость?

Становилось все труднее следить за цепочкой слов шейха Таджи без мысли и содер-жания, причудливо сплетенных в подъем и спад эмоций. Тем не менее его речь была при-нята с энтузиазмом.

К трибуне подошел Чарльз Маан - полный контраст с первым оратором. Его костюм западного покроя был помят, как и само его маленькое, худое тело. Он поднял доклад на многих страницах, открыл его своими прокуренными пальцами и стал читать бесстрастно, но резко, как будто у него вместо языка была бритва. Его доклад был бесстрастным анали-зом причин, по которым мы стали беженцами. Для собрания это был момент истины, ведь никто и никогда еще не говорил таких слов слушателям-арабам. У Чарльза Маана было особое положение христианина и школьного учителя, его хладнокровие приклеивало бес-покойных людей к стульям, и они слушали, раскрыв рот.

- Лидеры арабского мира должны нести главную ответственность за наши трудно-сти, - сказал он. - Они, и богатые палестинцы, сбежавшие прежде чем прозвучал первый выстрел, и муфтий, пытавшийся править нами через террор и убийства, - это нечестивая троица. Они говорили нам: "Братья, мы работаем для вас, и победа совсем близка". Это была первая ложь, подорвавшая наше существование.

Ропот одобрения докатился до кинопроекционной. Я думаю, все до последнего деле-гаты благоговели перед храбростью Чарльза Маана.

- Резня в Дейр-Ясине была намеренно раздута сверх всякой меры, так же как лож-ные сообщения о еврейских зверствах. Кто здесь по секрету шепнет мне на ухо, что его жену на самом деле обесчестили, а ребенка бросили в колодец и он утонул? Это была ложь, порхавшая от лживых языков к лживым ушам.

...Все решительно отказались сделать шаг вперед и заговорить с евреями о путях к миру. Это тот мир, которым теперь наслаждаются сто пятьдесят тысяч наших братьев, кто остался в Израиле. Разве их жизнь, их, ваших родных, моих родных, в еврейском государ-стве не кладет конец лживой пропаганде арабских лидеров, твердивших, что всякого, кто останется, евреи убьют?

Подавив страх, несколько человек стали подниматься.

- Чарльз Маан говорит правду!

- Нас предали!

- Смерть лжецам в Дамаске!

Маленький учитель поднял руки, призывая к спокойствию.

- Нас обманули, послав на войну, к которой мы не были готовы и которая не была нам нужна. Она разрушила сельское хозяйство, вызвала безработицу, черный рынок и го-лод, принудила нас уехать. Как только наши доблестные армии нарушили границы Израи-ля, а его поселения подверглись нападениям с целью грабежей, у евреев не осталось обя-зательств защищать враждебное арабское население. Верит ли кто-нибудь из вас, что мы не уничтожали бы евреев, если бы победили в войне?