Феликс Дан - Схватка за Рим

• Название: Схватка за Рим
• Автор: Феликс Дан
• Издательство: Издательский Дом
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1993

---

С этими словами высокий, красивый гот вынул свой меч и, при громких криках одобрения со стороны народа, протянул его к стулу судьи.

– Какие доказательства имеешь ты? Скажи…

– Стой, тинг-граф! – раздался вдруг серьезный голос Витихиса. – Ты так стар, Гильдебранд, так прекрасно знаешь обычаи, права, а позволяешь толпе увлекать себя? Неужели я должен напоминать тебе первое требование справедливости? Обвинитель здесь, но где же обвиняемая?

– Женщина не может присутствовать в народном собрании, – спокойно ответил Гильдебранд.

– Это я знаю. Но где же Теодагад, ее муж, который должен защищать ее?

– Он не явился.

– Приглашали ли его?

– Да, приглашали, – ответил Гильдебранд. – Сайоны, выступите вперед! Два сайона подошли и своими посохами коснулись стула судьи.

– Нет, – сказал Витихис. – Никто не должен говорить, что народ готов осудил женщину, не выслушав ее защитника. Хотя все ее ненавидят, но она так же имеет право на справедливость, на защиту закона. Я сам буду ее защитником, если нет никого другого.

И он спокойно выступил вперед, стал против Арагада и коснулся его своим мечом.

– Так ты отрицаешь преступление? – с удивлением спросил судья.

– Нет, я говорю только, что оно не доказано, – ответил Витихис.

– Докажи его! – обратился судья к Арагаду.

– Доказать? – нетерпеливо, но немного смутившись, вскричал Арагад. – К чему тут доказательства! Я и ты, и все, находящиеся здесь, знают, что Готелинда давно ненавидела княгиню. Жертва ее исчезает из Равенны, одновременно исчезает и убийца. Потом жертва снова появляется в доме Готелинды – уже мертвой. А убийца бежит в крепость. Что же еще нужно доказывать?

– И только на этих основаниях ты обвиняешь королеву в убийстве? – сказал Витихис. – Горе, горе народу, в котором ненависть берет верх над справедливостью! Справедливость, готы, есть свет и воздух. Я сам ненавижу и эту женщину, и ее мужа. Но именно потому, что я ненавижу, я должен вдвое строже наблюдать за собой.

Так просты и благородны были слова его, что сердца всех готов склонились на его сторону.

– Где твои доказательства, Арагад? – спросил Гильдебранд.

– Доказательства! – с нетерпением вскричал тот. – У меня нет других доказательств, кроме глубокой веры.

– В таком случае… – начал Гильдебранд.

Но в эту минуту один из сайонов, охранявших ворота, подошел и сказал:

– У входа стоят римляне. Они просят, чтобы их выслушали. Они говорят, что знают обстоятельства смерти княгини.

– Я требую, чтобы их выслушали, как свидетелей! – громко сказал Арагад.

Гильдебранд сделал знак привести свидетелей. Толпа расступилась, и сайон ввел трех людей. Один из них, согбенный старик, был в монашеской одежде, двое – в одежде рабов. Все с удивлением смотрели на старика, фигура которого, несмотря на всю простоту, даже бедность его одежды, отличалась замечательным достоинством. Арагад пристально взглянул в его лицо и быстро отступил с удивлением.

– Кто этот человек, – спросил судья, – которого ты ставишь свидетелем? Какой-нибудь неизвестный иноземец?

– Нет, – ответил Арагад, – его имя все хорошо знают и уважают: Это – Марк Кассиодор.

Выражение удивления пронеслось по всему собранию.

– Да, я так назывался раньше, теперь же я только брат Марк. Я пришел сюда не за тем, чтобы мстить за убийство: «Мне отмщение, Я воздам», – сказал Господь. Нет. Я пришел только исполнить последнее поручение несчастной дочери моего великого короля. Незадолго до бегства из Равенны она написала мне вот это письмо, и я должен прочесть его народу готов, как ее завещание.

И он вынул письмо и прочел: «Прими глубокую благодарность истерзанной души за твое участие. Сознание неутраченной дружбы подкрепило меня больше даже, чем надежда на свободу. Да, я тотчас поеду на Бользенское озеро, тем более, что дорога оттуда идет на Рим, на Регету, где я хочу покаяться перед моими готами в моих ошибках. Я готова умереть, если это нужно, но не от коварной руки врага, а по судебному приговору моего народа, который я, ослепленная, привела к гибели. Я заслужила смерть не только потому, что пролила кровь трех герцогов, – пусть все знают, что это сделала я, – но еще больше за то безумие, с которым я отдала свой народ в руки Византии. Если мне удастся добраться до Регеты, я сама предупрежу, из всех сил буду предостерегать их против Византии. Византия лжива, как ад, и никакой мир немыслим между ней и нами. Кроме того, я должна предостеречь народ и против внутреннего врага: король Теодагад затевает измену, он продал Италию и корону готов Петру, послу Византии, – он сделал то, в чем я отказала грекам. Будьте осторожны и единодушны. Я желала бы своей смертью загладить зло, которое сделала при жизни».

95В глубоком молчании выслушал народ это письмо, которое теперь являлось как бы голосом с того света. Торжественная тишина длилась долго после того, как умолк дрожащий голос Кассиодора. Наконец, старый Гильдебранд встал и произнес:

– Она была виновна, но она раскаялась. Дочь Теодориха, народ готов прощает тебе твою вину и благодарит за верность.

– Да простит ей и Бог. Аминь! – сказал Кассиодор. – Я никогда не приглашал ее на Бользенское озеро, да и не мог, потому что за две недели до того продал все свое имение Готелинде.

– Так, значит, она, злоупотребив твоим именем, завлекла туда княгиню! – вскричал Арагад. – Что, граф Витихис, неужели ты и это будешь отрицать?

– Нет, – спокойно ответил Витихис. – Но, – продолжал он, обращаясь к Кассиодору, – есть ли у тебя доказательства того, что княгиня не случайно утонула, а была умерщвлена Готелиндой?

– Сир, – обратился Кассиодор к одному из рабов, сопровождавших его. – Говори, что ты видел. Я ручаюсь за его правдивость. Раб выступил вперед, поклонился и начал:

– Я двадцать лет заведовал шлюзами озера и всеми трубами бань на вилле Бользенского озера. Никто, кроме меня, не знал тайны, как открывать и закрывать трубы. Когда королева Готелинда купила это имение, она удалила оттуда всех слуг Кассиодора, только я один остался. Однажды рано утром прибыла на виллу Амаласунта, вскоре после нее явилась и королева. Она тотчас позвала меня, объявила, что хочет идти в бани, потребовала ключ от всех шлюзов озера и всех труб бань и велела объяснить ей весь план устройства их. Я повиновался, отдал ей ключи и план, но настойчиво предупреждал, чтобы она не открывала всех шлюзов и труб, потому что это может стоить ей жизни. Она с гневом выслала меня вон, и я слышал, как она велела служанке наполнить котел не теплой, а горячей водой. Я ушел, но очень беспокоился и держался вблизи бань. Через несколько времени я услышал сильный шум и понял, что, вопреки моему предостережению, королева открыла все шлюзы. В то же время я услышал, как пар с шипением и свистом поднимался по трубам, и при этом мне показалось, будто изнутри бань раздался глухой крик о помощи. Я бросился ко входу, чтобы спасти королеву, как вдруг в удивлении увидел, что она, совершено одетая, стоит в самом центре бань – на голове Медузы. Она нажимала пружины труб и сердито говорила с кем-то, кто звал на помощь из бань. В ужасе, смутно подозревая, что там происходит, я незаметно ушел.

– Как, трус! – прокричал Витихис. – Ты подозревал, что там происходило, и ушел?

– Я только раб, господин, не герой, и если бы злая королева заметила меня, я не был бы здесь, чтобы обвинить ее. Вслед затем разнеслась весть, что княгиня Амаласунта утонула в банях.

– Ну, что же, граф Витихис, – с торжеством сказал Арагад, – будешь ты ее защищать?

– Нет, – спокойно ответил тот. – Нет, я не защищаю убийц. Мой долг окончен.

И он перешел на правую сторону, где становились обвинители.

– Вам, свободные готы, принадлежит право судить и произнести приговор. Я могу только подтвердить то, что вы решите, – сказал Гильдебранд. – Итак, я спрашиваю вас, что думаете вы о том обвинении, которое граф Арагад Вельзунг высказал против королевы Готелинды? Скажите: виновна ли она в убийстве?

– Виновна! Виновна! – закричали тысячи голосов.

– Она виновна, – вставая, объявил Гильдебранд. – Обвинитель, какого наказания требуешь ты за эту вину? Арагад поднял меч вверх и ответил:

– Я требую крови. Она должна умереть.

– Она должна умереть! – закричали тысячи голосов, прежде чем Гильдебранд успел предложить вопрос народу.

– Она умрет! – подтвердил Гильдебранд. – Она будет обезглавлена топором. Сайоны, вы должны найти ее.

– Подожди, – вмешался тут великан Гильдебад. – Едва ли можно будет исполнить наш приговор, пока она – жена короля Теодагада, поэтому я требую, чтобы собрание немедленно рассмотрело обвинение, предъявляемое нами против короля Теодагада, который так трусливо правит народом героев. Я обвиняю его не только в трусости и неспособности, но и в умышленной измене государству. Он выслал все войска, оружие, лошадей и корабли – за Альпы, оставил таким образом весь юг государства беззащитным, вследствие чего греки без сопротивления захватили Сицилию и высадились в Италии. Мой бедный брат Тотила один с горстью воинов выступил против врагов. Вместо того чтобы послать ему помощь, король отправил еще и последние силы – Витихиса, меня и Тейю – на север. Мы неохотно повиновались, потому что подозревали, что Велизарий высадится. Медленно двигались мы, с часу на час ожидая приказания возвратиться. Вельхи, видя, что мы идем на север, насмешливо улыбались, среди народа ходили темные слухи, что Сицилия – в руках греков. Наконец, мы пришли к берегу, и там меня ждало вот это письмо от брата моего Тотилы: «Узнай, брат мой, что король совсем забыл о готах и обо мне. Велизарий овладел Сицилией. Теперь он уже высадился в Италии и торопится к Неаполю. Весь народ встречает его с торжеством. Четыре письма послал я уже Теодагаду, требую помощи. Напрасно – ни помощи, ни ответа. Неаполь в величайшей опасности. Спасите его и государство».