Стефани Лоуренс - Все о страсти

• Название: Все о страсти
• Автор: Стефани Лоуренс
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-016057-7

Джайлз Роулингс презирал любовь и искренне полагал, что единственное предназначение женщины — рожать мужу сыновей и закрывать глаза на все его развлечения. И юная Франческа, которую он повел к алтарю, идеально соответствовала этим качествам, но только на первый взгляд. Потому что в действительности прелестная новобрачная намерена покорить сердце и душу своего супруга, стать для него радостью и наслаждением, верной женой — и обжигающе-страстной любовницей.

---

— Что ты здесь делаешь?

Милли присела.

— Уоллес велел мне не выходить отсюда.

— Когда это было?

— Сегодня днем, мэм. После того как вы отправились на прогулку, — объяснила Милли, забирая плащ Франчески.

— И ты послушалась?

Милли пожала плечами и расправила плащ.

— Мне нужно было прибрать ваши вещи. Завтра я принесу рабочую корзинку. Мне много что нужно зашить и заштопать.

Дождавшись, пока она повесит плащ, Франческа отвернулась.

— Вели принести воды. Я хочу искупаться.

Она долго отмокала в горячей воде. Но настроение отнюдь не улучшилось. Однако это дало ей время выработать стратегию, придумать веские доводы и прорепетировать речь. Речь, обращенную к мужу.

Чем скорее они встретятся лицом к лицу, тем лучше.

Завернутая в шелковый халат, с закрутившимися от пара в крутые локоны волосами, она махнула Милли на два огромных гардероба:

— Открой сразу оба. Я хочу выбрать особенное платье для сегодняшнего вечера.

Джайлз с первого взгляда понял, что его ожидает. Он вошел в семейную гостиную в сопровождении Ирвина. Франческа, сидевшая в кресле, подняла глаза и улыбнулась.

Он остановился. И смотрел на нее, пока Ирвин не объявил, что ужин подан.

Она ждала, терпеливо ждала, чтобы он подошел ближе, предложил ей руку и, не дождавшись, подняла брови.

Он показал на дверь:

— Кажется, нам пора?

Встретив его взгляд, она встала и подошла к нему. Какой-то частью души он жаждал повернуться, уйти… убежать, спрятаться в кабинете. Но остальная часть…

Он с трудом оторвал глаза от соблазнительно-кремовых холмиков, открытых великолепным бронзовым шелком ее туалета. Платье было простым. Она в этом платье была неотразима. Он не мог заставить себя отвернуться. Не смотреть на ее лицо, волосы, губы.

Ничего не поделаешь, придется предложить ей руку.

Она положила пальчики на его рукав и величественно поплыла в столовую. Его же словно свело судорогой.

Слава Богу, ужин начался, и пока он в безопасности. Но долго это не продлится.

— Праздник прошел неплохо, как по-твоему?

Он наклонил голову и знаком велел лакею положить ему еще бобов.

— Совершенно верно.

— Было ли что-то такое, что ты особенно отметил? Что могло бы быть иначе? Какие-то жалобы?

— Нет. Никаких, — пожал он плечами.

Может быть, хоть присутствие Ирвина и лакеев немного умерит ее задор? Почему он не слишком в этом уверен?

Словно прочитав его мысли, она улыбнулась, взяла в рот кусочек тыквы и опустила глаза.

Оказалось, что он ошибся. Она и словом не упомянула о последних событиях, но вместо этого-спросила о Лондоне. Он оценил ее покорность желаниям мужа. Ему придется поговорить с ней: выбор туалета подчеркивал ее твердое намерение выяснить отношения, но беседа состоится, только когда он сам этого захочет, и в обстановке, которая позволит по его желанию немедленно закончить всякие дискуссии.

— Ты получил какие-то известия от Сент-Ивза?

Он коротко ответил, стараясь выбирать слова. Нужно провести четкую границу между ними, только вот он еще не решил, где эта граница будет проходить.

Ужин кончился. Они поднялись и вышли в коридор.

От нее так и веяло теплом, не просто физическим, а более глубоким. Теплом женственности, куда более соблазнительным. Зелень ее глаз притягивала его. Обещание страстных ласк будоражило чувства. Влекло его к ней.

Когда он отступил, она подняла руку, чтобы коснуться его плеча.

Он едва заметно отстранился.

— У меня слишком много дел. Не стоит меня ждать.

И, повернувшись, устремился в кабинет. Он не мог и не хотел видеть ее лицо.

Внешне спокойная, Франческа отправилась в семейную гостиную, где просидела около часа. Потом появился Уоллес с сервировочным столиком, на котором стояли чайник и чашки. Она позволила ему налить ей чая и отпустила. Еще час прошел в полной тишине. Наконец она отставила чашку, поднялась и пошла наверх. Там она переоделась, отложив бронзовое платье, и отпустила Милли.

В тонкой шелковой сорочке с пеньюаром из шелка потяжелее она стояла у окна в темной комнате, смотрела на залитую серебристым светом ночь… И ждала.

Еще час прошел, прежде чем в соседней комнате открылась и закрылась дверь. Она слышала шаги Джайлза. Слышала, как он разговаривал с Уоллесом. Представила, как он раздевается.

Она повернула голову и уставилась на смежную дверь. Сама не зная как, оказалась рядом и взялась за ручку. Если они собираются что-то обсудить, она хочет видеть мужа полностью одетым.

Распахнув дверь, она вошла.

— Я хочу поговорить с тобой.

Джайлз успел снять фрак и развязать галстук. Немного помедлив, он отбросил полоску белого полотна.

— Я сейчас приду.

Она остановилась в нескольких шагах, сложила руки под грудью и посмотрела ему в глаза.

— Не вижу причин ждать.

Джайлз поспешно оглянулся, как раз вовремя, чтобы увидеть удалявшегося Уоллеса.

Отвердев лицом, он повернулся к Франческе.

— Прекрасно, — холодно бросил он. — В чем дело?

Неосмотрительный выбор слов: она так и вспыхнула. Но сразу же взяла себя в руки, отчего ему стало совсем не по себе. Он и раньше видел ее в гневе; на этот раз она горела холодным пламенем, призванным не обжигать, но убивать наповал.

— Я не дитя, — произнесла она, подчеркивая каждое слово.

Джайлз многозначительно оглядел ее совсем не детскую фигуру.

— Я не подозревал, что обращаюсь с тобой… — Он осекся.

Она рассмеялась. Но так, что по полу, казалось, раскатилась горсть льдинок.

— Как с ребенком, не обладающим ни малейшим признаком инстинкта самосохранения? Безмозглой дурочкой, неспособной пройтись по парку без того, чтобы не упасть и не ушибиться? Или ты вообразил, что на меня нападут и изнасилуют прямо здесь, рядом с твоим домом? — Она снова зябко обхватила себя руками, словно гнев обладал способностью замораживать. — Ты отдал приказ, сделавший меня узницей в этом доме. Доме, который предположительно должен был стать моим. Почему?

Простой вопрос потряс его до глубины души. Он ожидал, что она будет рвать и метать. Кричать и злиться. Но она ударила в самое сердце, всего лишь пожелав узнать почему.

Он слышал, как утекают секунды. Старался замедлить дыхание. Позволить своему сердцу ожесточиться.

— Потому что таково мое желание, — объявил он наконец.

Она снова никак не отреагировала. Не воздела руки к небу. Не стала проклинать его. Только изучала, спокойно и невозмутимо. И, медленно покачав головой, возразила:

— Этого ответа недостаточно, милорд.

— Однако другого у меня нет. Это все, что я могу сказать.

И опять она отреагировала не так, как он ожидал. Глаза чуть расширились, и только. Повернувшись, она вышла из комнаты. Дверь тихо закрылась.

Джайлз тупо уставился на закрытую дверь. Внутри будто все оледенело до такой степени, что он ощутил боль. Он уже думал, что холоднее быть не может. Но и насчет этого ошибся. Впрочем, и насчет всего остального.

Как много ошибок он наделал… И только потому, что считал, будто любить кого-то или не любить — решение, зависящее только от него. Но это оказалось не так.

Шорох у входной двери заставил его повернуть голову. Он жестом отослал Уоллеса. Нужно немного времени, чтобы снова надеть невидимые доспехи, вооружить себя против неумолимого холода. Он и раньше ведал страх, но ничего подобного не испытывал. Черная бездна раскрылась перед ним, грозя затянуть. Каждая новая волна была более мощной, более продолжительной. Он думал, что одолеет таившийся в душе ужас или по крайней мере рано или поздно сможет над ним восторжествовать. Происшествие в холмах, когда из-за Ланселота чуть было не погибла Франческа, а он спас ее, позволяло праздновать победу.

Но все оказалось впустую. Если ей грозила опасность, когда он оказывался рядом, все было хорошо. Страх не уходил, но сам он не был беспомощен и знал это. Доказывал. Он силен и отважен. Вряд ли на свете существовала такая беда, от которой он не мог ее защитить, тем более что варвар, сидевший в нем, был вне себя от восторга. Это льстило его низшему «я».

Но его истинное «я» не имело доспехов против невидимых врагов. Не умело уберечь ее от них.

Против всех сознательных намерений и благоразумных решений его истинное «я» по уши влюбилось в свою жену.

Нервно дергая за манжеты, он принялся вынимать запонки. Впервые он почувствовал этот холод, когда Уоллес поднял крышку с подноса, на котором лежала изуродованная шляпка. Он старался не замечать, не обращать внимания, словно этим отрицал самое существование опасности. Потом случилась эта история с приправой.

И тут страх дерзко поднял голову. И с этой поры полновластно правил Джайлзом.

И то, что приправа вовсе не была отравлена, значения не имело. И ничего не меняло.

Он бесповоротно влюблен в свою жену. Его мир вертится вокруг ее улыбки, и сама мысль о том, что ее могут отнять, непереносима.