Ф. Энсти - Шиворот-навыворот

• Название: Шиворот-навыворот
• Автор: Ф. Энсти
• Жанр: Прочая детская литература

Книги Томаса Энсти Гатри (1856-1934), писавшего под псевдонимом Ф. Энсти, стали классикой мировой сказочной литературы, которую с одинаковым увлечением читали и дети и взрослые. Среди многочисленных произведений Ф.Энсти особую известность получила сказка «Шиворот-навыворот» (1882), повествующая о том, как отец-коммерсант, под воздействием волшебного индийского камня, превратился в черырнадцатилетнего сына-школьника, а тот – в пожилого бизнесмена отца.

Это произведение переведено на русский язык впервые.

---

Не успел Поль поздравить себя с избавлением, как дверь распахнулась, и в зал важной походкой вошел доктор Гримстон.

Он время от времени совершал такие посещения, отчасти чтобы проверить, как идут дела, отчасти в знак поощрения танцоров. Сначала он окинул питомцев благожелательным взглядом, но потом, когда его взор упал на торчавшего как перст Поля, в его глазах засверкали молнии.

Да, Поля застали не в том положении, в каком следует находиться тем, кто надеетея заслужить милость начальства. Сердце Поля ушло в пятки, и он стоял, беспомощно глядя на доктора Гримстона.

Наступило ужасное молчание. Доктор вообще был большой любитель ужасных молчаний, и если, согласно пословице, молчание золото, то у него это скорее была сталь. Наконец он осведомился:

– Могу ли я узнать, что вы там делаете, сэр?

– Честно говоря, сам не знаю, – упавшим голосом отвечал Поль. – Спросите у джентльмена со скрипкой.

Мистер Бердкин был хоть и вспыльчивый, но добродушный человек. Он уже забыл нанесенную ему обиду и не хотел, чтобы у его ученика возникли новые неприятности.

– Бультон был не совсем внимательным и не очень учтивым, доктор Гримстон, – сказал он, пытаясь изложить суть дела как можно мягче. – Поэтому я поставил его там в наказание.

– И правильно сделали, мистер Бердкин, – отвечал доктор. – Мне жаль, что мой ученик вынудил вас поступить таким образом. А вы, значит, снова пустились по стезе непослушания, сэр? А ну, отправляйтесь в класс и до чая напишите двенадцать раз положенное в таких случаях задание. Если же я еще замечу непослушание и фокусничанье с твоей стороны, Бультон, то ты получишь за нее сполна!

Итак, мистер Бультон был с позором изгнан с уроков танцев. Само но себе это никак не огорчило бы его, даже наоборот, но ужас состоял в том, что его желание начистоту объясниться с доктором рухнуло, как карточный домик. Теперь этот разговор придется отложить на сутки, а может, и навсегда.

Поль грустно размышлял над случившимся, одновременно выводя на бумаге бесконечные фразы, вроде «Развивайте учтивость и самоконтроль«1, «Истинное счастье – в довольстве обстоятельствами». Перспективы порки делались все более и более отчетливыми, и мистер Бультон не знал, как сможет вернуться в родной дом, выдержав подобное унижение. Родной дом! Что там творится в его отсутствие? Суждено ли ему вновь оказаться в его уютных стенах?

Настало время чая, а за ним вечерняя подготовка уроков под руководством мистера Тинклсра, который, подозревая, что все смешки и перешептывания направлены против его персоны, то и дело заставлял ни в чем ие повинных школьников держать ответ.

Поль сидел рядом с Джолландом1 и, поскольку никогда в жизни не писал сочинения по-немецки или латыни, нещадно

списывал у соседа. Джолланд, ожидавший обратного, однако, легко согласился предоставить свой груд для ознакомления, хотя и выразил сомнение, что дословное переписывание окажется плодотворным. Предупреждая, он руководствовался скорее заботой о себе, нежели о своем товарище.

В свободные минуты Джолланд поглощенно сочинял роман с иллюстрациями, озаглавленный им «Приключения Бена Беттеркина в школе». Роман носил отчетливо автобиографнческий характер, а эпизоды, где главного героя подвергали порке, – весьма, надо сказать, многочисленные, – отличались живостью и убедительностью изложения. В течение семестра Джоллалду удалось создать немалое количество страниц, украшенных изображением физиономий с высунутыми языками и выпученными глазами, каковы он предлагал для ознакомления наиболее испытанным друзьям, смущенно хихикая.

В таком вот обществе и в таких вот занятиях провел Поль на жесткой скамье вечерние часы. Наконец настало время отхода ко сну. Мистер Бультон страшился темной спальни, но делать было нечего, протест был бы чистым безумием, и он был вынужден провести еще одну ночь под крышей Крайтон-хауза.

Она оказалась хуже, чем первая, хотя виноват в этом был не кто иной, как сам Поль.

Ученики на сей раз были куда в лучшем настроении, чем накануне, и не имели желания продолжать вчерашнюю вражду. Как только первый костер недовольства угас, они были готовы забыть недавнее нарушение правил школьной чести и дать возможность нарушителю искупить прошлую вину.

Но он отказался пойти им навстречу. Постоянные неудачи во взаимоотношениях с доктором Гримстоном и невозможность обрести свободу сильно испортили ему настроение. Ему не хватало ни терпения, ни желания приспособиться к манерам школьников и ответить взаимностью на мирные инициативы, что, естественно, заметно охладило их добродушные, хоть и грубоватые натуры.

Когда были потушены огни, кто-то потребовал историю. В каждой спальне имелся свой профессиональный рассказчик, а в одной был юный романист, который начал рассказывать какой-то завлекательный сюжет в первый же вечер семестра, и развивал его до последнего дня перед каникулами, и, если его слушатели и стали позевывать на шестой неделе, сам он получал от своего рассказа огромное удовольствие и переживал вымышленные события всей душой.

Дик Бультон весьма ценился в этом качестве, и «то отец был неприятно поражен, узнав, что от него ждут историю на сон грядущий. Когда он понял, что от него требуется, то отказался с такой сварливостью, что вынужден был спрятаться под одеяло, чтобы не слышать возмущенного гула.

Увидев, что сопротивляется он довольно пассивно, соученики немедленно этим воспользовались, а именно: окружили его кровать со всех сторон и колошматили подушками по его измученной голове, пока не сочли, что грубиян достаточно наказан.

Мистер Бультон лежал в полуобморочном состоянии на узкой и жесткой кровати, пока соседи не погрузились в сон и не стихли голоса в других спальнях. Затем и он окунулся в тяжелый, беспокойный сон. Ему снились какие-то кошмары, и он просыпался, судорожно хватаясь за пустоту, и лежал, дрожа на своем неудобном ложе.

«Землетрясение, – бормотал он, – взрыв, динамит... Надо позвать детей. Боулер...»

Но реальность оказалась хуже яви.

Типпинг и Кокер долго щипали себя, чтобы не заснуть, пока их противник не забудется достаточно крепким сном, чтобы как следует поразвлечься. Стащив из-под него матрас, они весело наблюдали, как перепуганный и не осмеливающийся даже выругаться Поль подбирает одеяло и простыни и пытается, завернувшись в них, продолжить сон, переставший быть спасительным убежищем.

Камень Гаруда сыграл мрачную и жестокую шутку.

7. РАЗРУБИТЬ УЗЕЛ

Снова мистер Бультон проснулся раньше положенного, бесшумно оделся и, крадучись, проследовал в классную комнату, где уныло горел один-единственный газовый рожок. Утро было холодное и туманное.

На сей раз, однако, он оказался не один. За столиком в углу сидел мистер Блинкхорн и, надев шерстяные перчатки с отрезанными пальцами, проверял тетради. Он посмотрел на вошедшего Поля и добродушно кивнул ему.

Поль подошел к огню и безучастно уставился на рожок. Он совсем пал духом, ибо просветить доктора оказалось делом невозможным, и он начал опасаться, что если свободу можно получить только так, то ему, видно, нужно философски приспособиться к новому положению и пробыть в школе до конца семестра.

Эта перспектива оказалась такой удручающе тоскливой, что он не смог сдержать тяжелого вздоха.

Мистер Блинкхорн услышал вздох и, неловко встав из-за чахлого письменного стола и свалив на пол несколько тетрадок, переплетенных в мраморную бумагу, подошел к Полю и положил ему на плечо руку.

– Послушай, – сказал он, – почему ты не доверяешь мне? Неужели я не понимаю, что с тобой произошло? Нет, я вижу то, чего не видят другие. Ты смело можешь мне доверять.

Мистер Бультон заглянул в глаза преподавателя и, увидев в его взгляде неподдельные интерес и сострадание, почувствовал, как вновь в нем затеплилась надежда. Если этот молодой человек сумел разгадать его секрет, быть может, он замолвит за него словечко доктору. У него вполне добродушный вид, ему можно доверять.

– Не хотите ли вы сказать, – произнес Бультон с теплотой, которая давно не звучала в его голосе, – что вы... заметили перемену?

– Заметил сразу же, – с тихим торжеством провозгласил мистер Блинкхорн.

– Удивительно, – отозвался Поль, – хотя и вполне естественно. Но нет, неужели вы поняли все до конца?

– Слушай меня и останови, если я ошибусь. За последние несколько дней ты сильно изменился. Ты не тот ленивый, озорной и бездумный мальчишка, что уехал от нас на каникулы.

– Нет, – сказал Поль. – Чего нет, того нет, черт побери. Я действительно не тот!

– Не надо пользоваться такими выражениями! Так или иначе ты вернулся совсем другим. Я прав?

– Абсолютно! – воскликнул Поль, радуясь, что его наконец раскусили.Вы очень проницательный молодой человек. Разрешите пожать вам руку. Я не удивлюсь, если вы догадались, как именно это произошло.