Зиновий Юрьев - Рука Кассандры (Сборник с иллюстрациями)

• Название: Рука Кассандры (Сборник с иллюстрациями)
• Автор: Зиновий Юрьев
• Издательство: ИЗДАТЕЛЬСТВО “ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА”
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1970

Зиновий Юрьевич Юрьев — писатель, получивший широкую известность и как сатирик, и как автор детективов, но прежде всего — как видный представитель отечественной фантастической прозы, автор остроумных иронических памфлетов-антиутопий и интересных произведений в жанре детективной и приключенческой фантастики. В этот сборник вошли самые известные повести З. Ю. Юрьева: «Башня мозга», «Рука Кассандры», «Альфа и Омега».

---

— И меня, как Паламеда, обвинили в предательстве.

— Почему ты остался жив?

— Не знаю. Меня бросили в яму, связав руки и ноги, и я валялся в ней, ожидая смерти, но сегодня ночью кто-то перерезал ремни на моих руках и ногах и приказал мне бежать. Посмотри на мои руки, вот следы от ремней.

— Вижу, — скучно сказал Ольвид и так же скучно добавил: — Вы что там, совсем нас за глупцов считаете?

— Не понимаю, господин, — пробормотал Синон.

— Сейчас поймешь.

Ольвид, кряхтя, встал, растирая поясницу. На нем был желтый хитон с двойной черной каймой по краям. Слегка согнувшись в поясе, он медленно подошел к Синону и неожиданно ударил его кулаком в лицо. Голова Синона дернулась, и он почувствовал солоноватый вкус на губах.

— Теперь понимаешь? — лукаво и даже ласково спросил старик и погладил свою огромную розоватую лысину, обрамленную венчиком седых волос.

Синон молчал. О боги, что он сделал? Почему судьба так жестока к нему? Собраться с силами и размозжить этому старику голову! Зачем? Там ведь за дверью стражники. Да и в конце концов он имеет право подозревать его… Приполз ночью из стана греков. Говорит, что кто-то освободил его… О боги… Но должны же они разобраться…

— Что же ты молчишь, друг Паламеда? Эй, стража!

В комнату вошли двое и остановились, тупо глядя на Ольвида.

— Ты звал, господин?

— Принесите бичи, только потяжелее, из воловьих жил, — сказал начальник царской стражи и принялся растирать поясницу. — Ох-ха-ха, старость…

Стражники вернулись, держа по длинному бичу, и выжидательно смотрели на Ольвида. Тот кивнул головой, и в то же мгновение раздался тонкий свист и острая жгучая боль опоясала Синона. Он бросился на колени:

— Господин, убей меня, но я говорю правду, истинную правду. Меня оклеветали, Одиссей обвинил меня в измене…

— Ты когда-нибудь перечил ему, становился на пути? Он в чем-нибудь завидовал тебе?

— Нет, господин.

— Почему же он возвел на тебя поклеп?

— Не знаю, может быть, это горбун Эврибат, его глашатай…

— Глупость… Когда тебя обвинили?

— На совете у Агамемнона, царя микенского. Одиссей предложил построить коня…

— Какого коня?

— Деревянного коня, полого изнутри, посадить в него воинов и оставить под стенами Трои, чтобы троянцы втащили коня в город.

— Воистину, нет предела фантазии людей, когда они смотрят на бич, — вздохнул Ольвид и кивнул головой.

Снова короткий взмах, и снова багровая полоска боли обвила грудь Синона. На коже выступили капельки крови.

— Клянусь тебе, господин, клянусь. Ведь я уже много раз умирал там, в яме, и по дороге сюда. Зачем мне лгать?

— Тебе, может быть, и не нужно лгать, согласен, — пожал плечами Ольвид.

— Но Одиссей… Эй, стража, позовите царя Приама… Скажите, что здесь перебежчик с важными сведениями… Садись пока, Синон. Кто знает, может быть, тебя придется казнить, и ты еще настоишься… Эх-хе-хе, люди, глина — все одно. И я посижу, подожду царя священного Илиона.

В комнату вошел Приам. Глаза у него были сонные, и он на ходу поправлял пурпурную мантию, наброшенную на плечи. Он недовольно посмотрел на Ольвида, поежился.

— Холодно у тебя тут, Ольвид. И факелы чадят, того и гляди, задохнешься.

— Прости, царь Приам, что твой верный раб обеспокоил тебя в столь ранний час. — Ольвид низко поклонился. — Но вот этот человек, называющий себя Синоном, рассказывает странные вещи. Он говорит, будто Одиссей предложил построить огромного деревянного коня, полого изнутри, поместить туда воинов, сделать вид, что греки ушли, и ждать, пока мы втянем чудище в город.

— А почему мы должны втащить его в город?

— Потому что на коне будет написано, что он приносится в дар Афине Палладе и что в нем священный палладий, похищенный у вас Одиссеем и Диомедом, — торопливо объяснил Синон.

— Это так, Синон? — нахмурился Приам, рассматривая багровые полосы на теле эвбейца.

— Истинно так, о повелитель Троады, — прошептал Синон.

— Что было сначала, разговор о коне или обвинение в измене?

— Сначала цари обсуждали план хитроумного Одиссея и одобрили его, а потом уже итакийский царь возвел на меня напраслину. Вы-то уж это точно знаете, что не получал я золота из Трои.

— Это так, царь Приам, — вставил Ольвид.

— И цари поверили Одиссею?

— Да, царь.

— И тебя не побили камнями?

— Нет, меня бросили в яму.

— И этой ночью ты бежал?

— Да, царь.

— Как ты выбрался из ямы?

— Кто-то пришел в темноте, разрезал путы на моих руках и ногах и приказал мне бежать. И даже вытолкнул меня из ямы, ибо я был слаб и с трудом мог стоять на ногах.

— Ты знаешь, кто это был?

— Не-ет, царь. Было темно. Человек был в плаще и прятал лицо.

— Какого роста он был?

— Подожди, царь, дай мне сообразить… Теперь, когда я думаю об этом, мне кажется, что он был невысокого роста…

— Он поднял тебя и вынес из ямы?

— Нет… Когда я оперся руками о край ямы, он поднял мои ноги и помог мне вылезти.

— Чувствовал ли ты в нем огромную силу?

— Не знаю… Я ждал смерти.

— Подумай!

— Обожди, теперь я вспоминаю, что он тяжело дышал, когда разрезал ремни на моих руках…

Приам посмотрел на Ольвида и сказал:

— Это был горбун Эврибат, глашатай Одиссея…

— Ты прав, как всегда, царь Приам, — восхищенно прошептал Ольвид. — Но почему Одиссею нужно было сначала обвинить этого человека в измене, а потом помочь бежать?

— Для того, чтобы Синон попал к нам и рассказал о деревянном коне. — Приам хитро улыбнулся и потер руки. — Измена — это лишь тонкий ход. Если бы Одиссей хотел отделаться от этого эвбейца, он бы тут же казнил его. Нет, Одиссею нужно было, чтобы мы узнали о коне.

— Да, царь, но почему он не мог просто отправить к нам своего человека под видом перебежчика?

— Да из-за твоих бичей. Всем известно, что после пятого удара любой начинает говорить правду.

— Значит, простой лазутчик признался бы, что его научил Одиссей? А Синон говорит правду и, сколько бы ни получил ударов, он будет говорить одну только правду? Не понимаю, царь…

— Ты глуп, Ольвид. Верен мне, но глуп. Послушай. Вот что думал Одиссей: он строит коня, приносит его в дар Афине Палладе и помещает внутрь священный палладий. Мы же должны узнать от Синона, что внутри воины, разрушить чудовище и тем самым разгневать дочь Зевса. Что ты скажешь, старик, прав ли твой царь? А ведь у кого палладий, тому покровительствует Афина, и тот непобедим. Причем заметь, Ольвид, хитрость Одиссея. Он не доверяет никому. Все базилевсы должны тоже быть уверены, что в коне люди… Поэтому-то он устроил всю эту комедию.

Ольвид закрыл глаза, воздел руки над головой и упал на колени.

— О боги, — простонал он, — может ли один человек, даже великий царь, быть вместилищем такой пронзительной мудрости?

— Встань, Ольвид, — устало улыбнулся Приам. — Одиссей вздумал перехитрить меня. Безумный!

Начало светать, и стражники погасили факелы. Душная вонь поплыла по комнате. В дверь кто-то заглянул и, увидев царя, бросился на колени:

— Царь, греки покинули свой лагерь. Он пуст. Исчезли и корабли. У берега стоит деревянное чудище, похожее на коня. Если присмотреться, его можно увидеть даже со стен.

— Идем! — крикнул Приам и бросился из комнаты.

Синон медленно сел на скамейку. Значит… значит, он был просто игрушкой в руках Одиссея. Им воспользовались. Сделали его приманкой. Били, скручивали руки ремнями, бросили на дно грязной ямы — и все лишь для того, чтобы ему поверили стражники Приама… Что ж, хитроумен царь итакийцев, ничего не скажешь, многомудр… По только Приам разглядел его насквозь…

В нем не было гнева и теперь. Была лишь бесконечная усталость и бесконечная тоска. Ему не хотелось ничего. Лечь бы, закрыть глаза и спать, спать, спать. И не будет падающего Паламеда, и не будет его пальцев, царапающих песок, не будет ямы с чавкающей под ногами глиной, не будет бичей из воловьих жил, не будет укусов боли, вспыхивающей от удара сразу вокруг всего тела, не будет коня, глупой пустой затеи итакийца, ради которой было все и не было ничего. И конь плывет на него, мотает головой, и на морде у него комья глины, и огромный муравей несет в жвалах горбатого глашатая, и Паламед снова падает, все-таки падает и царапает песок, скребет его ногтями.

Глава 13

Работы в это время дня обычно бывало немного. Вот вошел невысокий человечек с седыми висками, раз-другой в месяц появляется, не чаще, сначала осмотрит весь прилавок — деликатный видно, — а потом уже спросит: нет ли конфет «Шоколадный крем»? А их почти никогда нет, не завозят.

— Скажите, пожалуйста, нет ли «Шоколадного крема»?

Екатерина Яковлевна даже улыбнулась: