Виталий Гладкий - Наперегонки со смертью

• Название: Наперегонки со смертью
• Автор: Виталий Гладкий
• Жанр: Боевик

Агент ФСБ Геннадий Чернов отправляется в командировку в один из уральских городов. По секретному заданию он должен перекрыть нелегальный канал сбыта бриллиантов за рубеж. Чернов собирает информацию, но всех, с кем он общается по этому делу, настигает смерть. За ним также ведется охота. Но кто стоит за его преследователями? Бесстрашный агент начинает расследование, от которого зависит его жизнь.

---

Стоп! Ни шагу дальше! Иначе точно крыша поедет.

А что если спросить Юлию напрямую, без всяких ля-ля? И таким нехитрым способом решить кучу проблем? Если Юлия и впрямь меня любит, если она прикипела ко мне сердцем… и так далее, и тому подобное… то просто обязана раскрыться передо мною как созревший розовый бутон.

Господи, Чернов, до чего ты наивен! Если не сказать больше… Раскусить до конца женщину невозможно. Это прописная истина. И не потому, что она очень хитрая или необычайно умная. Скорее, наоборот. Просто женщина обычно принимает такие нелогичные с точки зрения здравого смысла решения, что никакой мудрец, пусть даже у него будет семь пядей во лбу, не в состоянии постичь ее деяния. Бывают, конечно, исключения, но таких женщин выбирают в депутаты.

Итак, к чему я пришел. А ни к чему. Сплошной мрак. Бред сумасшедшего, помноженный на чувство, которое можно считать скоропостижной любовью. С большой натяжкой, если учесть мои похождения с гречанкой. Черт возьми! Ко всем моим бедам мне только и не хватало внутреннего конфликта, когда ум за разум заходит.

Я направил свои стопы на Гнилушки. Ситуация сложилась абсолютно тупиковая и мне край нужно было посоветоваться с Дубовым, хотя я нужен был ему как зайцу стоп-сигнал.

У него своих хлопот хватало. Но иного выхода я пока не видел. Мне требовалось поистине железное плечо, чтобы опереться на него и немного передохнуть от всех перипетий, свалившихся на мою беспутную голову. К тому же я теперь бомжевал и мне необходим был – пусть не на долго – тихий и хорошо защищенный от всяких напастей угол…

Я прошел прямо во двор "Охотничьего домика" через калитку в воротах. Так сказал Петр Никанорович: "Если нужна будет хаза, в ресторан не заходи. Иди в третий бокс гаража.

Внутри за стеллажом есть железная дверь, выкрашенная под цвет стен. Ключ от нее лежит на верхней полке в консервной банке с винтами. Дальше увидишь сам…". Мне думалось, что двор пустынен, но когда я подходил к гаражу, откуда-то вынырнул крепкий парень специфической наружности в просторной куртке, довольно выразительно оттопырившейся с левой стороны; похоже, там у него была "дура" солидного калибра. Он молча проводил меня глазами и исчез, едва я потянул на себя створку гаражных ворот.

Все оказалось так, как говорил Дубов. Ключ был на месте, стеллаж, похожий на шкаф, сдвинулся в сторону легко (он был на колесиках) и спустя полминуты я бочком протискивался через узкий темный коридор, образованный двумя стенами гаража – наружной и фальшивой. Вскоре я добрался до ступенек, которые вели куда-то вниз.

Спускаться уже было легче – впереди брезжил свет одинокой лампочки.

Внизу тоже находился коридор, но пошире. Он заканчивался крепкой дубовой дверью с глазком. Она была заперта. Я постучал. В ответ никакой реакции. Подождав чуток, я снова начал барабанить – уже с большей силой. Опять тишина. Тогда я, разозлившись, пнул дверь несколько раз ногой. Дошло. Послышалась возня, пыхтение, затем звякнул засов и на пороге появился уже знакомый мне официант Жорик. Он смотрел на меня сумрачно и неприветливо.

– Добрый день, – сказал я, заискивающе улыбаясь.

– Кому добрый, а кому и не очень… – буркнул официант. – Проходи… – Он посторонился. – Между прочим, тут есть звонок.

– Извини, не заметил.

Жорик буркнул что-то себе под нос – наверное в мой адрес и не очень лестное – и закрыл дверь. Я огляделся. Мы стояли в крохотном тамбуре, грубо сложенном из красного кирпича. Справа от меня находилась еще одна дверь с навесным замком, а чуть поодаль виднелись ступеньки, ведущие вверх.

– Топай, – сказал Жорик, легонько подталкивая меня в спину.

Мы поднялись по ступеням в достаточно просторное помещение, где царил зверский холод. Оно было обшито алюминиевыми панелями, покрытыми инеем, а на крюках, вмонтированных в низкий потолок, висели замороженные туши. Это была морозильная камера. Немного поколдовав над каким-то пультом, Жорик нажал нужную кнопку, и проем, из которого мы вышли, закрылся. Теперь на том месте не было даже маленькой щели и стенка выглядела монолитной.

Интересно, подумал я, поеживаясь от холода, а как нам отсюда выбраться? Входная дверь камеры не имела даже намека на какие-либо запирающие механизмы. Но не очень говорливый официант повернул один из крюков на сто восемьдесят градусов, раздался всхлип, и дверь, видимо оснащенная пневматическим устройством, мягко сдвинулась в сторону.

Мы попали на кухню. Похоже, это был цех холодных закусок, судя по оборудованию. В нем не оказалось ни единой живой души. Каким-то хитрыми коридорчиками мы миновали главный кухонный блок, распространяющий удивительно вкусные для моего голодного желудка запахи, и очутились в помещении небольшой конторы, если верить табличкам на дверях – "Бухгалтер", "Зав. производством", "Технолог", "Директор". Да, Петр Никанорович организовал свое дело по науке. Его заведение вовсе не походило на самодеятельные непрофессиональные обжираловки, расплодившиеся за последние годы в неприличном количестве.

Кабинет Дубова оказался на удивление светлым и просторным. Видимо, в пику изрядно попившим у него кровушки тесным тюремным помещениям. Интерьер тоже был на высоте – солидный и богатый. Я вспомнил наш первый доверительный разговор, состоявшийся в тесной комнатушке. Видимо, Петр Никанорович принимал там только шнурков, темных лошадок, о которых он мало знал. Или чересчур много…

– Хорошо, что мне доложили о твоем приходе, – пожимая мне руку, сказал Дубов. – А то куковал бы ты в подвале до нового пришествия. Поленился нажать на кнопку звонка?

– Я вообще ее не нашел.

– А… – Петр Никанорович скупо улыбнулся. – Извини, запамятовал. Я тебе тогда не сказал… Кнопка находится в гараже, у ворот. Это для оперативности. Пока спустишься в подвал, тебя уже ждут. В жизни разные истории случаются…

Я не стал уточнять, какие именно истории он имеет ввиду, лишь понимающе кивнул.

– Петр Никанорович, мне нужно временное пристанище. На неделю, возможно, чуть больше.

– О делах поговорим позже. Ты голоден?

– Как бродячий пес, – сознался я честно.

– Значит, удача от тебя еще не отвернулась, – с удовлетворением сказал Дубов. – Я как раз собирался позавтракать. – Он нажал клавишу селекторного телефона: – Марьиванна, накрывай стол. Где? В моем кабинете. На две персоны. И чего-нибудь приличного для поднятия жизненного тонуса. На твой вкус…

Спустя минуту в кабинете появилась чистенькая ладная женщина лет сорока и с удивительной быстротой сервировала журнальный столик. Когда мы с Дубовым уселись в низкие кожаные кресла, там уже стояла бутылка дорогого марочного кагора, хрустальные бокалы, салат из свежих овощей, вазочка с фруктами и мясная нарезка.

– Как ты относишься к кагору? – спросил Петр Никанорович.

– Положительно. Даже с утра пораньше.

– Тогда наливай. Говорят, что он кровь очищает. И вообще очень полезный для здоровья.

Я спорить не стал. Потому что мой рот был полон голодной слюны…

После завтрака, когда нам подали кофе, Дубов приказал своим подчиненным не беспокоить его в течение часа. Отхлебнув несколько глотков ароматного, хорошо сваренного напитка, он спросил:

– Что у тебя снова стряслось?

– Менты взяли Тельняшку…

– Знаю, – коротко ответил Дубов.

– А это значит, что ниточка потянется и ко мне.

– Не уверен. Тельняшка умеет, когда нужно, держать язык за зубами.

– Возможно. Но только не в этом случае.

– Почему?

– Ему шьют убийство Кили.

– Скверно… – Петр Никанорович нахмурился. – Менты, конечно, знают, что Тельняшка на "мокрое" дело не пойдет, но им нужен результат. А это значит, что его будут прокачивать до упора. Уголовке нужны связи Кили.

– Именно, – подхватил я возбужденно. – Потому он сдаст меня со всеми потрохами. Ведь я не только проявил интерес к его, теперь покойному, напарнику, но и расспрашивал как найти Козыря.

– Ну и что? Мало ли какая причина могла побудить тебя навести справки. Дело житейское.

– Как бы не так… Козыря застрелили.

– Это новость… – Дубов помрачнел. – Когда?

Я ответил. Петр Никанорович сокрушенно покачал головой.

– Я не знал… – Он с силой потер правый висок. – Был в отъезде, возвратился вчера, поздним вечером… Худо. Теперь ты попал в перекрестье прицела. Тебя может спасти только надежное алиби.

– Которого у меня и в помине нет…

Я запнулся, размышляя, рассказывать Дубову о своих приключения на пищевкусовой фабрике или не нужно. Спустя мгновение, здраво рассудив, что деваться мне некуда – все равно бывший пахан когда-нибудь узнает о моих злоключениях – я решился.

– Я был в его кабинете, когда снайпер через окно вогнал ему пулю прямо в башку.

– Мать твою… – Петр Никанорович был ошарашен. – Вот это номер…

– Ага. Еще какой номер. Вы верно сказали – я на "мушке". Теперь меня или менты повяжут и упрячут на долгие годы за решетку, или братва замочит в отместку за Козыря (поди докажи им, что к его смерти я непричастен), или зароет в землю по самые уши тот, кто непонятно по какой причине за мной охотится. Вот такой компот.