Михаил Бобров - Висенна. Времена надежды

• Название: Висенна. Времена надежды
• Автор: Михаил Бобров
• Жанр: Фэнтези

---

Но оглядываться так удобно!

А здесь никого нет. Рядом — никого нет. Наверху тоже никого нет. Люк. Все.

Там — мир.

Он настоящий. Он взрослый. В мире сажают самолеты и выращивают детей. Строят небоскребы и посылают миротворческие контингенты. Ненавидят американцев и мечтают выиграть грин-кард. Хвастаются друг другу машинами и количеством любовниц. С умным видом нажимают кнопки. Думают, что если в книжках описать крепкую драку или жесткое насилие, то книжка от этого станет взрослой и настоящей. Из нее можно будет повторять хорошие слова, и гордиться таким искусным попугайством.

И смотрят презрительно на всех, кто хочет не этого.

Презрения-то я и не прощу.

Соединить два мира — вот что следует сделать. Я выйду из каменного мешка — не прежний. Но и Земля после пересечения тоже не останется такой, как была.

Вот что на самом деле страшно!

Впрочем, чего бояться? Что здешним не хватит жестокости, или что они окажутся чересчур наивны?

А ведь я, оказывается, боюсь Земли. За Висенну страшно, за Землю — нет.

Но почему?

Я чувствую себя колоколом. Или ручьем, в который ударила молния.

Решился ли я?

Способ найдется. Их много. Неважно, сам ли я придумал средство, если берусь отвечать за цель его применения. Заговоренная веревочка, старый якорь, терновник, проросший к сердцу земли…

Земли! Испытание стихией — вот оно.

Посвящение.

Тишина.

Тьма.

* * *

Темной ночью — Спади и Вигла еще не взошли — Ратин, Крейн, Кони Дальт и наставник Хартли вошли в угловую клеть большого дома. С собой каждый из них принес железный лом. Хартли быстро нашел под ногами каменную крышку, вставил ломы в углубления. Погасил светильник. Трое его спутников изготовились каждый у своего рычага.

— Семь-восемь! — скомандовал Хартли, налегая на холодное железо. Охотники и лесовики согласно выдохнули, нажали. Люк поднялся над площадкой, и Ратин с Крейном сдвинули его вбок. Хартли крикнул в образовавшуюся щель:

— Спарк эль Тэмр!

Из щели ответили утвердительно.

— Закрой глаза! Плотнее! — велел наставник. Тем временем Дальт и Крейн зацепили блок за потолочную балку и приготовили беседку: веревочную петлю с доской.

— Готов! — глухо отозвался Спарк. Тогда Ратин и маг полностью отодвинули крышку, а стрелки сбросили в люк беседку, уцепившись за свой конец веревки. Веревка дергалась: сиделец устраивался поудобнее. Потом долетело:

— Тащи!

Заскрипел блок, и над краем ямы показалось небритое лицо со старательно зажмуренными глазами. Хартли первым делом наложил на них плотную повязку. Беседку подтянули в сторону от люка, чтобы Спарк почувствовал опору под ногами. Ратин протянул руку, помог встать. Набросил шерстяной плащ. Проводник поежился: колючий. Его повели мыться, затем к Лагарпу, который за годы отшельничества выучился отменно брить себя и других. Маг Воды привык работать наощупь, и потому не нуждался ни в зеркале, ни — что особенно важно было сейчас для Спарка — в освещении. Проводника усадили на табуретку, укутали полотенцем. Хартли со стрелками ушел. Ратин остался и спросил:

— Ты как?

— Вроде бы все хорошо, — осторожно выговорил проводник, заново привыкая к собственному голосу. — Позже об этом. Сейчас скажи: что тут было без меня? Когда нас в Бессонные Земли засылают?

— Не двигай челюстью! — заворчал старый Лагарп, — А то сбрею кожу до зубов.

— Тогда я буду рассказывать, а ты молчи, — Ратин взял вторую табуретку и устроился неподалеку. — Говоря проще, Доврефьель и Скорастадир задолб… устали делить власть. А там, в Бессоных Землях, как раз против Опоясанного бунтовали. Хельви, брат нашего наставника, ну, ты знаешь… — ученик шумно выдохнул, — Снял с того Пояс и потребовал, чтобы окраинам разрешили своих Опоясанных выбирать. По закону выходит, это бунт. Седая Вершина подняла войско в ближнем округе — а это мы… — Ратин со скрипом раскачивался на сидении. Лагарп молча и умело снимал волосы, чистил бритву, мылил, вытирал. Спарк слышал его ровное дыхание, и даже — как легонько гнутся под ним половицы: еще не скрипят, но уже трутся о гвозди. Пожалуй, сейчас он бы угадал направление на метроном и за сотню шагов!

— Если бы Владыка Грязи не прислал к Хельви своих с предложением: дескать, давай под мое высокое покровительство! Так еще и неизвестно, может, до драки бы дошло. А тут маги спохватились, куда они могут шлепнуться, и кое-как наскоро помирились. Лишь бы кусок Леса Болотному Владыке не достался. Скорастадир официально сместил Опоясанных Бессонных Земель — и старого, которого ножнами по заду излупили, и нового — под тем предлогом, что не обучен, и потом, дескать, к вам может вернуться… Его к нам привезли учиться, кстати. Чанка зовут, матерый такой лесовик. Болотного Короля вежливо послали в туман…

— Готово! — прервал маг-брадобрей. — Теперь веди его спать до утра. А ты, парень, — Лагарп тронул проводника за плечо, — Утром не смей снимать повязку. Стурона жди. Он тебя осмотрит, тогда и позволит.

Спарк провел рукой по лицу: как стекло. Так гладко вычистить обычной, не слишком-то острой бритвой… и ведь не то, чтобы больно не было. Заслушавшись Ратина, бритвы даже не заметил!

— Благодарю. Превосходная работа! — проводник встал. Товарищ взял его за локоть и повел к спальнику — в доме, чтобы восход не ударил по отвыкшим от света глазам. Продолжал рассказ:

— … Ну, и все утихло пока на этом. А, Хельви, конечно, с наставников сняли. По норову его, послали в стаю Хэир. Либо научится подчиняться, либо волки на Кругу загрызут. Хартли не напоминай…

Спарк понимающе кивнул. Вспомнил историю с землей и забором, рассказанную Сергеем… Приснившуюся? — вспомнил и самого Сергея. «И вот эти миры я хочу объединить?» — проводник нащупал лавку, одеяло. Попросил Ратина:

— Я там возле люка, когда с беседки слез, кошму оставил. Не в службу, закинь на мои вещи, чтобы не потерялась…

Вытянулся на лавке. Ухватился за спасительное: «Мне бы только Ирку дождаться, а там будь что будет!» — и заснул.

* * *

Наутро к Спарку пришел Стурон. Оттянул повязку, ощупал глаза. Приказал выпить остро пахнущий укропом, приятный на вкус, отвар. Потом быстро снял повязку. Спарк встал, поднял веки — и тотчас сел обратно, ощутив сильный удар в лоб. Удивленно, чуть-чуть приоткрыв правый глаз, осмотрел клетушку: Стурон стоял далеко, загораживая маленькое окно, и ударить никак не мог.

— Что, в голову отдает? — участливо спросил старик.

«А ведь у него глаза — красные!!» — сообразил проводник, сам не заметив, как поднял веки полностью. — «Темно-багровые, а я всегда думал, что черные… И вон то бревно в стене: посветлее конец влево, там вершина была. А правый, к двери — волокна частые, оттенок темнее, к комлю».

Проморгавшись, Спарк прислонился спиной к неровной стене, заново оглядел клеть. Смотреть было особо не на что: четыре стены, да лавка. Сундука с вещами не видно: под лавкой спрятан. Окно маленькое, волоковое — значит, доской задвигается. Косящатые окна привычнее, в них рамы вставлены…

Мир — цветной!

Каждое бревно в стене имеет свой оттенок: золотистые, жжено-желтые — на восьми ветрах выросли, вон как волокна перекручены, не найдешь трех сучков на одной линии. Песочные, кремовые, буро-рыжие — бревна цвета влаги, взяты в низком месте или на отмели. Звонко-бронзовые, ярко-белые, розоватые, сбегающие к коричневому — привет из сухого светлолесья. Каждая доска в полу или в потолке — свое лицо, неповторимый рисунок волокон, сучков, царапин. Словами не перечислишь, а глазами не ошибешься.

А сколько разных тонов на серой мантии старика! И это еще против света, он ведь окно головой загородил…

«Что же тогда ждет меня снаружи?» — Спарк даже немного испугался. До сих пор он различал пару-тройку оттенков зеленого, ну там коричневого; да рыжие листья, да ярко-красные рябиновые ягоды…

— Подожди-ка! — он поднялся, отворил дверь. Наружу выбежал, не одеваясь. Ему повезло: солнце всходило за спиной и по глазам не ударило. Спарк замер надолго: тени заметно укоротились, пока он широко распахнутыми глазами впитывал и впитывал цвета. Серебристые изнанки рябиновых листьев — для всех оттенков попросту нет названий! Ягоды: от ярко-алых, до черно-рыжих. Листья: темно-зеленые; напротив — светлые, изжелта-травяные; зелено-белые; густо-изумрудные, тусклого блеска; рядом — наоборот, неистово-яркие, просвеченные — как лучи зеленого солнца; изморозью сверкает пыль в столбах света между веток. А сами ветки! Коричневые, легко-желтые, и черные, резкие, как молнии в стеклянно-голубом небе. А свежая, пахнущая жизнью, трава под ногами; а стены золотистые, над которыми колышется выпаренный солнцем смолистый запах — вон там и там дрожит воздух; а синекрасная вышивка на зеленых — пахнущих кожей, пылью, растоптанным яблоком — сапогах; а лимонножелтые рубашки, витые кольца на запястьях, узорные шейные гривны, весело блестящие в утренних лучах — как же он раньше ничего не замечал?!