Яков Арсенов - Тринити

• Название: Тринити
• Автор: Яков Арсенов
• Жанр: Современная проза

---

— А вот это — тоже шахматы?! — ткнула она в бутылку. — Если вы сейчас же не прекратите, я доложу о вас начальнику поезда!

— И этим окажете ему большую честь! — сказал Артамонов, поправив нагрудные ромбы на лацкане, и вернулся к брошенному разговору с Прореховым. — И, что самое интересное, он лично подписал указ об этом!

— Кто? — спросила девушка, наделив ответчиков суперответственностью. Какой указ?

— А как вас зовут? — поймал ее на интересе Прорехов. — Если признаетесь, и я скажу, какой указ! И даже открою, каким он был набран шрифтом.

— Енька, — ответила девушка.

— Коринна, — сказал Прорехов. — Звучит, как песня.

— Коринна? — переспросила контролерша.

— Шрифт так называется. А указ — о присвоении городу своего имени, пояснил он девушке в форме акцессорного правоотношения и далее обратился к Артамонову: — Давай сыграем нормальную партию, — отвернулся он от судьбы, и начал заново расставлять шахматы. — Население, видишь ли, не признает поддавки.

— А кто против? — не стал перечить Артамонов.

Получив ответы на поставленные вопросы, девушка проследовала дальше по вагону.

— Только ты успокойся, — сказал Артамонов Прорехову. — Ну не получилось снять девушку прямо на марше, что поделаешь. Не совладал, не возобладал, такое бывает

— Действительно, — безропотно принял вес кручины Прорехов, как безмен. — Хотя жаль, на первый взгляд очень даже ничего… Енька, значит…

— А я никак не пойму, зачем переименовывать? — заговорил параллельно Артамонов, окунувшись в прерванный проверкой разговор. — Это мошенничество! Сделай что-нибудь свое и называй в свою честь!

— Все правильно, — встал с ним бок о бок Прорехов. — Каганович так и сделал. Он не поленился и, как только начали строить московский метрополитен, тут же присвоил ему свое имя. На всякий пожарный. Представляешь, был бы сейчас — Московский ордена Ленина, ордена Трудового Красного Знамени и ордена Великой Октябрьской Социалистической Революции метрополитен имени Кагановича…

— Неплохо звучит. Шах! — объявил Артамонов.

— Ослеп, что ли! — тормознул его Прорехов. — Открываешь своего короля! Настолько мы развлекли кондукторшу, что про билеты забыла.

— Население, — продолжал Артамонов чтение словаря, — полтора миллиона человек. Из них треть — пенсионеры. Регион находится на водоразделе, испокон веков оттуда уходила молодежь, а в обмен получала отправляемых в ссылку за 101-й километр персональных пенсионеров. Один процент от общего числа жителей — интеллигенция. Негусто, прямо скажем. И ревизорша нам это только что продемонстрировала. Работать придется без поддержки интеллекта, без всякого расчета на понимание. Причем в крайне стесненных условиях — площадь региона всего 85 тысяч квадратных километров. Это всего две-три Швейцарии примерно. В последний раз высшее лицо государства посещало местность в 1963 году. Забытый богом край. Депрессивный регион, один из самых отсталых в России. Но для Водолеев — чем хуже, тем лучше. Двадцать две тюрьмы, восемь СИЗО, семь детских приемников, пять приютов, три публичных дома. Поверхность, в основном, равнинная, на западе — возвышенность. Одна-одинешенька. Средняя температура января — минус одиннадцать, июля плюс семнадцать, доминирующая культура — лен. Осадки — семьсот пятьдесят миллиметров в год.

— Не маловато ли будет? — по-деловому, как на планерке, спросил Прорехов.

— Чего? Осадков? — попробовал уточнить Артамонов.

— Нет, публичных домов.

— Сколько есть, — развел руками докладчик.

— Сто сорок два памятника Ленину в полный рост, сто сидячих, восемьдесят бюстов, — продолжил заочное знакомство с регионом Артамонов, шесть лепнин Крупской, сто сорок семь постаментов Калинину, шестьдесят три Марксу, скульптурная композиция Маркс, целующий Энгельса по случаю завершения первого тома капитала, — одна, десять памятников Пушкину, пять Салтыкову-Щедрину, Крылову и Жукову — по одному экземпляру, девушек с веслом — сто десять, без весла — десять, без весла и без головы — девять, девушки без ничего вообще учету не поддаются, лепнин северного оленя — сто тридцать две…

Объявили конечную остановку. Пассажиры бросились стягивать узлы и сумки с багажных полок. Возникла опасность получить по голове мешком. Когда народ сидел, казалось, что в вагоне свободно, но как только все бросились в тамбур, желая выйти первыми, стало ясно, что в вагоне ехало втрое больше положенного.

— Граждане пассажиры, при выходе из вагона требуйте полной остановки подвижного состава! — посоветовал Прорехов, прикрывая шахматную доску от погрома. — Кажется, приехали. Пакуемся?

— Куда спешить? — тормознул его Артамонов. — Давай доиграем.

— Какой «доиграем»? — отмахнулся Прорехов. — Тебе через ход — мат!

— Не скажи, пятачок! Как минимум полчаса я еще продержусь, — не принял условий Артамонов, но предложил обсудить ситуацию. — Что-то я в последнее время проигрывать стал.

— Надо менять дебют, — вскрыл его проблему Прорехов, — мне больше тебе нечего посоветовать.

— Ни за что! — не согласился Артамонов. — Я доведу его до ума. И тогда ты поймешь, в чем его сила!

— Странно, что оркестра нет, — удивился Прорехов, оглядывая перрон.

— И виватного канта никто в нашу честь не выводит, — продекламировал Артамонов.

— Я считаю, регион не готов к нашему приезду, — сделал вывод Прорехов.

— Не возводи напраслину! — предупредил его Артамонов. — Может, его представители затаились.

Поток пассажиров затащил назначенцев в подземный переход. С потолка и стен перехода текла вода, под ногами хлюпало. Швеллеры для подъема детских колясок были смонтированы так круто, что молодые мамы по три раза скатывались назад вместе с колясками и поклажей. Прорехов поставил на землю свою сумку и открыто залюбовался жанровыми сценами бытового альпинизма.

— Да, есть еще ягоды в ягодицах! — заключил он свое первое серьезное исследование подведомственной территории и уже на полном серьезе добавил: От красоты нынешних российских телок просто волосы стынут в жилах!

Тут же строился новый железнодорожный вокзал в виде перевернутой с ног на голову буквы Н. Часы на башне показывали попеременно то 12 градусов мороза, то полночь, как в Петропавловске-Камчатском.

В целях визуальной рекогносцировки агенты ползучей информатизации двигались к гостинице пешком. Так было легче заполнить маршрут. Город был весь перерыт. Вскрытые теплотрассы, как разошедшиеся секционные швы, обнажали внутренности, трубы, как шунтированные сосуды, лежали выдранными из земли. Похоже, с зимы. В отверстые траншеи этого свинороя медленно сползали малые архитектурные формы и оборудование детских площадок. Груды мусора, подготовленные к вывозу, вновь растаскивались нуждающимися. Прошипели несколько открытых канализационных люков с кипятком. Обойдя их стороной, назначенцы двинулись дальше.

— Именно поэтому слово «загородная» у нас лексически лучше сочетается со словом «свалка», чем со словом «вилла», — сообщил Артамонов. — Надо не забыть продать идею Макарону. Для диссертации.

— Паршивый городишко, — хмыкнул Прорехов. — Грязный.

— Придется лотерею проводить, — подытожил предварительный осмотр Артамонов.

— Какую лотерею? — насторожился Прорехов.

— Экологическую, — просто сказал Артамонов.

— Правильно! — одобрил идею Прорехов

. — И всю прибыль пустить на очистку города! На этом можно сделать приличное реноме!

— Во-первых, при социализме не бывает ни реноме, ни прибыли, — осадил его Артамонов. — Прибавочную стоимость вводят в расчеты только капиталисты. Во-вторых, ни копейки прибыли нельзя направлять на уборку города. Пусть канализацию чистит тот, кто ее забил, — продолжил перебитую мысль Артамонов. — Просто с помощью лотереи мы соберем первоначальные деньги для рывка.

— Тогда нужно сделать лотерею беспроигрышной, — как мог, снабжал беседу вариантами Прорехов, — чтобы привлечь побольше участников!

— У тебя не мозги, а трехпроцентный раствор! — начал распаляться Артамонов. — Лотерея, наоборот, должна быть безвыигрышной! — По сложившейся традиции все свои замыслы, не созревшие для воплощения, он опробовал на Прорехове.

— Теперь, когда ты получил два взаимоисключающих высших образования, признался Прорехов, — я вконец перестал тебя понимать.

— А что тут понимать? — бросился объяснять Артмонов. — Комбинаторика и геометрическая прогрессия — страшные вещи! Помнишь, в сказке шах погорел, когда ему предложили рассчитаться за услугу зерном. На каждую последующую клетку шахматной доски нужно было положить в два раза больше зерен, чем на предыдущую. Всего в два раза. Но на шестьдесят четвертой клетке должны были стоять уже эшелоны зерна. Невообразимо. В голове у рядового слесаря большие цифры не помещаются. Так и с лотереей. Если в систему ввести два дополнительных параметра, которые завязаны на трех предыдущих, то вероятность угадать или выиграть становится равной единице в минус сотой степени. Другими словами, чтобы угадать задуманное при условии, что в лотерею будет играть все население Земли, необходимо, чтобы оно, это население, равнялось ста миллиардам!