Яков Арсенов - Тринити

• Название: Тринити
• Автор: Яков Арсенов
• Жанр: Современная проза

---

— Не надо им ничего давать, этим бичам! Ни одеколона, ничего! Тем более взаймы! — предупреждал народ теперь уже бывалый Фельдман, весь обклеенный лейкопластырями в области паха. — Они не вернут! Я вижу этих птиц по полету! Заберут — и ищи потом вепря в поле!

Сосчитать, сколько ссыльных проживает в бараках, было не так просто. Все они были на одно лицо, а за напитками приходили по очереди, чтобы заученно произнести одну и ту же клятву:

— С получки все фанфурики отдадим. Как штык. Это святое.

— А деньги? — напоминал Фельдман.

— Н-да, деньги… — начинали мяться поселенцы, и становилось понятно, что деньги плакали.

Август долго бродил за рекою, а однажды ночью взял и переметнулся на правый берег Выми, где работали «дикари». Зелень сразу и безмятежно отдалась на поруки осени. Деревья стали усиленно вырабатывать гормон увядания. Желтизна всевозможных тонов и оттенков беспрепятственно проникала в сознание и наводила на мысль, что, несмотря на бревенчатую рутину, жизнь хороша и цветаста.

— Я удивляюсь, парни, — говорила Татьяна, — как мы, находясь на таком строгом режиме, умудряемся быть счастливыми и самыми августейшими в этом августе?!

На юг тянулись гуси-лебеди, летовавшие на Печорской губе, и кричали, как каторжники, надрывно и тяжко. Глядя им вслед, Реша мечтательно вздохнул:

— Эх, домой бы сейчас, на материк! — помахал он птицам рукой. — У нас в Почепе такие яблоки! Одно к одному! Что ни разрез — то улитка Паскаля!

В ближайшее воскресенье было решено устроить первый за все лето выходной. Накупили в Шошках питьевого этилового спирта и отправились в лодке на противоположный берег на охоту — пострелять рябчиков. Забрели в тайгу, осмотрелись вокруг — рябчиков нет, и спешно приступили к спирту под свежие грибочки, припущенные на легком огне. Реша нашел квадратный метр с рекордным количеством грибов — на нем росло 22 гриба подосиновика!

Скоро из выпавшего в осадок Усова устроили бруствер и вместо рябчиков стали поливать дробью по фуражкам и кепкам. Среди ночи полностью оттянувшиеся бойцы под бас Мукина «Вот кто-то с горочки спустился» сползли к реке.

— А у бичей, смотрите, как будто свадьба какая-то, — сказал Рудик, обозревая из-под руки родной берег. — Все окна светятся. Что это им не спится, нашим соседям-то?

И действительно, длинное, как коровник, обиталище поселенцев все было в огнях. Они отражались в воде по всей ширине реки и немножко сбивали с толку. Потому что бичи до нынешнего дня не зажигали света. Не экономили, конечно, а просто не пользовались.

Туда через Вымь горе-охотники плыли аккуратно, по очереди, небольшими партиями, поскольку утлая лодчонка выдерживала только троих. А обратно, понукаемые алкоголем, поплыли смелее и сразу все вместе. На дно лодочки в качестве балласта бросили Татьяну и Мата, а остальные уселись сверху. Кое-как доплыли, хотя пару раз лодка черпала воду бортами.

От пристани до берега Реша по узким бонам, невзирая на состояние, прошел как по ниточке и рухнул на берег. Если бы он рухнул чуть раньше и в воду, его бы уже больше не нашли.

Именно вот такого полного расслабления, уверял Мат, требовала ситуация, иначе этой деревянной войны с бревнами было бы просто не выдержать.

Вернувшись в барак, гульнувшие «дикари» заметили, что там произведен полнейший шмон. Все деньги и вещи, которые как-то можно было употребить, исчезли. Случайно уцелели лишь подвешенные к форточке электронные часы Артамонова.

Рудик с Мукиным и чуть оклемавшимся Решей взяли ружье и направились в барак к поселенцам. Там вовсю отмечалось удачно провернутое дело — шла резня в карты на небывалые ставки. Рудик навел на бывших зэков ружье и велел им построиться в шеренгу.

— А ты что здесь делаешь, Аля-потя? — узнал Реша своего провожатого.

— Да вот, хлопцы пригласили… отметить…

— Они нас обшмонали эти твои хлопцы! — пожаловался Реша попутчику. Полный марафет навели!

— Не может быть! — Аля-потя развернулся в сторону главного угощавшего и выкрикнул вопрос: — Слышь, ты, вигоневый, вся эта разомлева на их мармулетки, что ли?! — мотнул он головой в сторону студентов. — Надо все вернуть! Нехорошо это! А то перешерстю всех до одного!

Главный угощавший не вязал лыка. Никакого ответа не последовало, но и без того было ясно, что поезд ушел и что даже при взаимном желании вернуть ничего конструктивного не получится.

Поутру угощавшего нашли немножко притопленным в отхожем месте. Он просидел в испражнениях двое суток. На третьи его вынули и в чем был бросили на кровать.

Уезжая в Шошки, Аля-потя сказал, что такие номера, как взять на испуг с помощью ствола, здесь не проходят. Если навел ружье — стреляй. Если не стреляешь, ружье заберут и грохнут тебя. Студенческую оплошность, по его словам, смазало то, что в компании оказался он, Аля-потя. В противном случае трагедии было бы не избежать. Что студенты пустые и ленивые, как вареники, было, мол, вычислено тут же. Еще немного, и ружье было бы выхвачено и использовано по назначению. Но, в принципе, лохам или, как там по-вашему, олухам всегда везет.

— Ружье было без патронов, — сказал Мукин.

— Тем более, — сказал Аля-потя. — А вообще парни они все незлобивые и нежадные.

И поведал байку, как многие освободившиеся, получив деньги, садятся в поезд Воркута — Москва и угощают всех подряд пассажиров выпивкой. Гульба и гудеж идут не останавливаясь, насколько хватает шуршащих. Когда дензнаки выходят, остается только грамотно подлезть под статью, чтобы снова попасть сюда, домой.

— Не могут они уже на свободе, — сказал в заключение Аля-потя. — Не хотят. Сливают все запасы исключительно в карты и на водку. Некоторым удавалось продержаться двое суток. Есть даже рекорд — один гражданин-товарищ за Волгу умудрился заехать. Но до Москвы пока не продержался никто. Есть у меня такая мыслишка — дотянуться до столицы. Вот накоплю мармулеток — и попробую.

Через несколько дней за Татьяной в качестве провожатого попытался увязаться ссыльный из компании поселенцев. Получив от девушки отпор, ссыльный произнес забавный текст.

— На меня-то коситься не надо, — сказал он. — Это ваш дружан Аля-потя ограбление сам и организовал. Неужели вы не поняли? Я не к тому, что он петух какой-нибудь, а просто, чтоб все знали. Но в любом случае вот так легко вы отсюда не уедете. Вас попишут, как баранов, и поджарят прямо в бараке, или еще что-нибудь придумают. По-моему, даже день уже какой-то намечен. Типа послезавтра ночью. Потому что скука здесь страшная.

Татьяна поведала об этом заявлении отряду. В «дикарей» вселилась тревога.

— Вот сволочи! — сказал Фельдман. — Одно слово — бичи. Никакой совести! Мы им и деньги, и одеколон весь поотдавали, а они вон что!

— Надо следующую ночь заночевать в тайге, — предложил Клинцов. — Пускай пустой барак жгут.

— Лучше вытесать колы и встретить как положено — в штыки! — сказал Мукин. — Нас больше. Неужели не справимся?

— А если и впрямь подожгут барак, куда будешь прыгать? — сказал Клинцов.

— В окна. Откроем заранее те, что в тайгу. И отойдем на подготовленные позиции.

— Да мы их… как этих… — агрессивно задвигался Мат.

Меж тем следующей ночью спать легли на изготовку. Матрацы оттащили подальше от окон и выставили караул.

— А может, их упредить? Пойти сейчас и всех замочить прямо в логове, предложил Фельдман. — Зачем ждать?

— А ты готов? — спросил его Мукин.

— Я — как все.

— Сегодня как раз Варфоломеевская ночь, насколько я помню, — стал наводить страх Мукин.

— Все сходится, — приуныл Нинкин. — Нас порубят, как младенцев.

— Как бы действительно чего не вышло, — подсел к нему на корточки Пунктус.

— Варфоломеевская ночь не двадцать четвертого августа, а в ночь на двадцать четвертое, — поправил парахроника Мукина Артамонов, — то есть она была вчера.

ho» >- Тогда, слава богу, есть надежда, — сказал Рудик.

— Да путаете вы все, — сказал Усов. — Варфоломей чудил в ночь с двадцать третьего августа на пятое сентября.

— Заткнись ты, шутник! — опустил его Реша.

Несмотря на снисходительность судьбы, внимания не притупляли и бдили как надо.

Но «дикарей» никто не тронул ни в эту ночь, ни в следующую. Непоправимое чуть не произошло на третью.

У Мата после тройной дозы некипяченого чая заработал без передыху внутренний биологический будильник. Он у Мата был настроен одновременно и на мочевой пузырь, и на желудок. Обычно в таких случаях Мат тайно пробирался на кухню, расположенную во дворе, и добивал все, что как-то можно было применить в качестве пищи. Среди этой показательной ночи Мату тоже приспичило перекусить. Никто из караульных не засек, как он выходил, а вот когда, пыхтя, возвращался обратно, заметили все. «Дикари» проснулись и схватились за колы. Мат открыл дверь и, боясь на кого-либо наступить в темноте, стал осторожно пробираться к своей лежанке. Два десятка глаз следили за ним в темноте, за каждым его движением. Все держали наизготове деревянное оружие и думали: «Как только этот бич набросится на кого-нибудь, я его тут же замочу!»