Яков Арсенов - Тринити

• Название: Тринити
• Автор: Яков Арсенов
• Жанр: Современная проза

---

Стараясь не спугнуть задушевного разговора, я пристроился к беседе в качестве наблюдателя с диктофоном.

— Я могу показаться бестактной, — продолжала пытку населения Татьяна, когда уже все изрядно подвыпили, — но мне кажется, что время зашивания суровыми нитками своих ртов давно прошло. И вот что я хочу в этой связи сказать. По моей простой бабской схеме любовное заигрывание и вычисление происходит так: я вижу объект, смотрю, как он выглядит, — в этот момент она повернулась к Макарону, — смотрю его на бронзовую грудь, на ноги, слушаю текст и делаю вывод — мой он или нет, и тогда приступаю к ухаживаниям. Макарону пришлось несколько отстраниться. — И ничего больше того, что я уже увидела, мне увидеть и узнать о жертве не предстоит. Надеяться на нечто большее, чем я вижу, не приходится. А вот как зажигаетесь вы, что влечет вас друг к другу? — обратилась она к окружающим.

— Видишь ли, — откликнулся на серьезный разговор Пунктус, — у нас, как у категории лиц, очень большой разброс возможностей. У кого-то в полном порядке одно и совсем нет другого, кроме как в голове. То есть он — он исключительно мозгом, а все остальное у него, как у нее. Есть такие экземпляры, у которых немножко, как у нее, а все остальное — как у него, включая мозги. И теперь, прикинь, какой смысл Натану, например, иметь дело с простыми людьми? Если у него уже был контакт с человеком, у которого кроме всего прочего есть еще море разных тайн и довесков? Это улет в квадрате. Или еще — она, например, почти не имеет того, что положено, но у нее есть то, чего тебе и в голову не придет, хотя и без яичек. Опять же свои прелести, и так далее. Набор переходных явлений бесконечен. Все это до сих пор не систематизировано. Ты всегда соприкасаешься с тайной, когда идешь на новый контакт.

— Покупаешь кота в мешке? — спросила Татьяна.

— Где-то так, — согласился Пунктус. — Поскольку внешне это почти ничем не определяется. Есть некоторые поверхностные признаки внутренних свойств, такие, как короткая шея с крыловидными складками, словно у шарпея…

— И что это обозначает? — спросила Татьяна и развернулась так резко, что я еле изловчился удержать на весу диктофон.

— Секрет для потребителя, — сказал Пунктус. — Это может обозначать или аномалию скелета, или девиацию локтевых и коленных суставов плюс высокое нёбо.

— Но как это все следует воспринимать практически? — не отставала Татьяна, полагая, что тормошит народец больше для меня, ведущего запись, чем для себя.

— Ничего, кроме того, что у субъекта то ли отрицательный, то ли положительный половой хроматин, — запросто объяснял Пунктус. — Признаки маскулинизации, гипертрофия некоторых частей тела, вирильное оволосение.

— И что это значит? — не отставала Татьяна. — Ты поясняй конкретней!

— Это значит, что у объекта рудиментарная матка, а трубы вообще отсутствуют, — пояснял Пунктус под напором, — а все остальное в полном порядке, и даже слишком.

Владимир Сергеевич слушал Пунктуса открыв рот. Он всю свою военную жизнь был врачом, но таких нюансов и специфики хлебнуть не пришлось.

— И как это может устраивать или не устраивать? — продолжала давить Татьяна.

— Прежде всего, тебя самого, — пояснил Пунктус. — Многие вынуждены идти на операцию по коррекции с учетом психосексуальной ориентации.

— Ну, а после операции что? — не отставала Татьяна.

— Если пить гормоны, то становится нежнее кожа, округляются бедра, легко перехватил разговор Пересвет.

— И человек превращается в оленя? Да? — пытливо спросила Татьяна.

— Картина складывается из ряда развивающихся синдромов, — влез с подсказкой Владимир Сергеевич. — Так ведь?

— Где-то так, — согласился Нинкин.

— Как это, из синдромов? — переспросила Татьяна.

— Поочередно становятся более чувствительными, например, подмышечные впадины и локтевые сгибы, — пояснил Пунктус. — А можно принимать гормоны таким образом, что паховые складки вообще не будут реагировать. Или, например, вырезать и заменить на что-то другое целиком весь оральный синдром. Или всасывательную функцию. На контакт нас тянет поначалу любопытство — что же там имеется в наличии? сколько того? сколько сего? В этом есть тайна. И потом неизбежное разочарование. Потому что выясняется, что опять нет того, что ожидалось. Мы никогда не можем быть до конца вместе, потому что есть надежда, что в жизни попадется человек с еще более обширным набором чудес плюс интеллект. Нас так мало, что многие или даже, точнее сказать, все не успевают до конца жизни найти хотя бы одного человека для себя. В нашей среде много трагедий. Чувства остры, а частота счастливых сочетаний настолько мала, что радуешься, как дурак, первому встречному. Природа оставила нам радость секса и лишила его практического смысла!

— Понятно, вас жалеть надо, — сказала Татьяна.

— Зачем жалеть? Мы свое получаем, — выставил блок Пересвет. — Это природа ничего от нас не получает, а могла бы. При таких всплесках эмоций, которые мы выдаем, такие бы детищи рождались! С таким интеллектом! А все впустую! Вот вы, что можете изобразить меж собой вдвоем в половом смысле? Ну, дуэт, а чаще соло, а мы — целый оркестр! Тут немножечко пройдешься, скрипочка нежно, но с продером, там достанешь, дотянешься — тромбончик, а потом уж в конце хабанера! барабаны! Тут столько печали! Все тонко и безнадежно, потому что природа в этом смысле за нас, а вообще — против.

— Я слышала, что смешение мужского и женского начал есть сатанизм, сказала Татьяна.

— Вполне может быть, — согласился Пересвет. — Потому что эмоции и муки после всего просто нечеловеческие.

— На вопросы о сексуальной паспортизации я привык отвечать: ночью все кошки серые! — сказал Натан.

— В последние годы Россия догоняет Европу по этому параметру. Тусовка без транссексуала — не тусовка, а безобразие, — произнесла Татьяна. — Я в свои кабаки постоянно их зазываю.

— Трансы относятся к полу, как к перхоти, — сказал Пересвет. Некоторые украшают тело такой татуировкой, что их можно читать, как книгу в четырех томах.

— Их зовут хиджры, — сообщила Татьяна. — В Европе они явились в моду в начале семидесятых. Название пошло из Индии, где испокон веков смазливые люди трансформировали пол, не меняя очертаний тела.

— И всего-то мы в курсе, — пожурил Татьяну Макарон. — Все-то мы знаем. Мне уже и самому немножко интересно!

— На презентации журнала я познакомилась с трансвеститами, которые участвовали в концертной части, — призналась накоротке Татьяна. — Они были просто офигенными. Мы тусовались в женском туалете, отпускали друг другу комплименты по поводу выбора духов, губной помады, туфель, колготок. Они признали моего тогдашнего спутника вполне сексуальным. Трансвеститы обижаются, когда их приравнивают к категории геев. Это правда?

— Да, поскольку переодевание — это искусство, — согласился Пересвет.

— Эти трансы, были так восхитительны! Жеманны! Все из себя томные, продолжила делиться опытом Татьяна. — Я, женщина, и то на такое не способна! Они изображали такой гротескный сексапил! И впрямь — чем дальше от правды, тем забавнее.

— Может, и тебе перековать свои мечи? — сказал Пересвет Татьяне и добавил: — На орала.

— Нет смысла, — отмела предложение Татьяна. — Мне интересен любой круг общения, и с гомосексуалистами в том числе. Они безоговорочно воспринимают всех без исключения женщин как богинь. Сексуальное давление и половые страсти у них отсутствуют, давая неограниченные возможности для интеллектуального общения.

— А по мне — все это вредно, — сказал Владимир Сергеевич. — Будь то лесбийские игры, зоофилические выкрутасики или этнические догонялки с неграми, мулатами и другими шоколадками!

— Вы правы, уж лучше сводить концы с концами, — признались Пунктус и Нинкин.

— Да ладно вам, — воспротивились обоюдки Пересвет и Натан, как поклонницы мануального и орального одновременно.

— Давайте мы больше не будем мудрить, заниматься членораздельным мазохизмом, панельным и оральным поллюционизмом, а вернемся к простым шаблонным формам и позам, — сказал Макарон со ссылкой на целебные источники. — Давайте лучше выпьем!

За разговорчиками Пересвет увлекся Пунктусом, который столько знал про сложную, полную приключений и злоключений жизнь. У Пересвета плавно возникало уважения к этому все знающему человеку. Они вместе уходили на берег, долго гуляли, обмениваясь жизненными позициями друг друга. Пунктус проникся к Пересвету за то, что тот нашел в себе отвагу отправиться в Центр хирургии. Пересвет выказывал почтение ветерану за его многолетнюю верность другу. Первый был готов расцеловать второго, и наоборот.

Натан ревновал, провожая их тревожным взглядом.

— Вы у меня там не очень, — говаривал он им вслед, и беспокойство на секунду устраивалось у него меж бровей.