Хорхе Борхес - Алгорифма

• Название: Алгорифма
• Автор: Хорхе Борхес
• Жанр: Поэзия

Борхес — русский поэт, сделавший из своего знания нашего языка тайну по тем же мотивам, что до него и Бодлер: он верил, что будет расшифрован Звездою утренней. Я употребляю слово «расшифрован», потому что речь действительно идёт о криптографии, чего сам Борхес и не скрывает — смотри его сонет «Тайносказание» в моём изводе и комментарий к нему. Он перенимает у Бодлера криптографический метод. У этого метода есть данное Борхесом название на испанском: «Lа cifra», что подразумевает двоякий перевод на русский: «цифра» и «шифр». Название последней поэтической книги Борхеса, следовательно, можно осмыслить как «шифр, поверяемый цифрой». Не сразу пришло понимание, что этот смысл можно передать по-русски одним словом — «Алгорифма», то есть: рифма, поверяемая алгоритмом.

_{© Copyright Алексеев Вадим Викторович ([email protected])}

---

Пророческим оказался фильм Андрея Тарковского о Рублёве. Сцена снежной Гологофы страшна, как жуткий сон. Однажды мне рассказали историю из жизни крыс. Эти неприятные грызуны живут как на зоне, у них есть своя малина, свои паханы, свои опущенные. Опускают они так: собираются на судном майдане и начинают кольцом бегать вокруг опускаемого, который умирает от разрыва сердца. Может быть, это сказка, но люди со мной поступили как эти крысы. Когда голубые увидели, что я не введусь на посулы и не перехожу в их партию, то решили спрятать концы в воду, доведя меня до самоубийства. Убить меня безнаказанно уже было нельзя. Как сказал поэт Евтусенский (присвоив чужой афоризм), «поэт в России больше чем поэт». Меня можно было только довести до самоубийства. Я выдержал крысиную казнь и не опустился. Человечество объявило мне бойкот, со мной давно никто не общается, да мне и самому уже наплевать на душевное общение. Я с утра до вечера пребываю в весёлом одиночестве. Конопля заменяет мне общество двуногих крыс. Спасибо, что меня за неё не хватают и не бросают в застенок. Дефицит общения с серыми двуногими я компенсирую творчеством. Мне не нужна ни женщина, ни друг. Я самодостаточен, как Солярис — планета-океан из одноименного фильма Тарковского, одного из самых любимых фильмов моей юности.

Мой пращур Аввакум за двуперстыню… — если пришествие Вадима русский народ ждал с древнейших времён, даже задолго до того, как два созвездия в честь этого имени названы были Большой и Малой Медведицами, то естественно, что мой род как по отцу, так и по матери — это продукты многовековой евгеники. Мой генофонд тайно формировали из отборных образцов. Разумеется, мать Вадима должна иметь то ещё родословие. Вот почему в моих жилах течёт кровь самых известных бунтарей земли Русской — Стеньки, Емельки и раскольного протопопа. На это намекает и Достоевский, наделяя своего героя фамилией Раскольников. Раскольников старухнул процентщицу, а Вадима подставят так, чтобы он старухнул мамашу. Цари Израильские по отцовской линии, и великие бунтари Руси по материнской дали генетический феномен агнцельва — учёного Кота на златой цепи.

И чашу с калакутой я в конце пью — древнейший миф Индии повествует о пахтании дэвами (богами) и асурами (бесами) Молочного океана. Среди появившихся из океана предметов оказался яд калакута, грозивший гибелью богам и всему живому на земле. Чтобы предотвратить опасность, Шива выпил яд и задержал его в горле, отчего оно посинело (Индуизм. Джайнизм. Сикхизм. Словарь. — Москва: Республика, 1996.). Мне как Сократу предложили покинуть этот мир, подарив три дозы разных синтетических препаратов: доза первитина, доза Эм-Ди-Эй и доза Ди-Ол-Би. Плюс папироса с ураганным гашишем. Я хотел умереть и умер, запомнив свою смерть. Но, очевидно, это была лишь кома, потому что утром я очнулся на своей постели живым.

ЕККЛЕСИАСТ 1-9

1

Значит я клоун в цирке и манежно жильё моё. — Тема шута горохового есть в моём творчестве. Она представлена одним, но зато монументальным четверостишием:

Я живу в палатке
Посредине цирка.
Фантики-облатки.
В бублике есть дырка.

Это похоже на страшный сон, не правда ли? Вокруг меня кольцом — хохочущие крысиные хари, а я уже привык к их оскорблениям. Адаптировался, так сказать.

Себя я обнимаю, и все смеются! — из меня намеревались сделать Арлекина. Аха-хаха-хаха-ха-ха-ха! Но получилось, что со мной просто поступили очень некрасиво. Теперь тем, кто это сделал, стыдно, я их понимаю. Меня вообще невозможно высмеять. Даже в юности у меня ни разу не было уничижительной клички. Не приклеивалась она ко мне.

У Стены плача будет снежно-снежно… Я сон видеокамерой снимаю. — Эту заснеженную Стену плача недавно показали по телевидению.

Я с паствы десятину не взимаю. — Я — правопреемник церкви Хорхе Луиса Борхеса и Арсения Тарковского. Эта церковь всеконфессиональная. Я её первосвященник. Но в отличие от других первосвященников я не нуждаюсь ни в акциях «Газпрома», ни в золотых слитках, припрятанных на чёрный день. Я живу на очень скромное подаяние, потребности мои минимализированы. Я сознаю, что являюсь князем изгнанников, и не высовываюсь, ища известности. Я ничего ни у кого не прошу. Всё, что мне необходимо, мне и так принесут. Сравните мою жизнь с жизнью патриарха Московского и всия Руси Алексия II… Каждому своё!

2

Каждый день я, как Шахеризада из арабской сказки, рассказываю новую историю в сонетах или в прозе. Получается своего рода дневник литератора. Кажется, на современном компьютерном жаргоне эта странная профессия называется «блоггер».

Тот, автопомпу вынул кто из зада… — отсылаю читателя к эпиграмме Арсения Тарковского «Эпитафия скороходу» (Смотри комментарий к поэме Борхеса «Рубаят»). Имя скорохода «Автопед» содержит убийственное четверостишие:

Автопед, Вадим, это петух.
Автопомпа в попе Автопеда,
Но пожар при этом не потух…
Ты не Автопед? Тогда — победа!

3

Я вспоминаю Времени Машину — русский язык — это Машина Времени. Пребывая сразу во всех временах, Бог Слово позволяет путешествовать по ним своим избранным.

И не забыл ковра единорога… — распространённый сюжет средневековых гобеленов: дева с зеркалом, в которое смотрится единорог.

Где в Назарете вы нашли вершину, Чтоб свергнуться с неё? — спрошу вас строго. — В книге Дмитрия Мережковского «Иисус неизвестный» я прочёл, что в Назарете, родном городе Иисуса, нет ни одного возвышенного места, с которого можно было бы свергнуть человека. В Евангелии от Луки же сказано: «И вставши выгнали Его вон из города и повели на вершину горы, на которой город их был построен, чтобы свергнуть Его» (Луки: 4,28). Информацию, сообщённую Мережковским, который посетил Назарет лично и убедился, что этот город не стоит на вершине горы, легко перепроверить. Так что же это, ошибка в Евангелии? Никак нет! В Нагорной проповеди Иисус восклицает: «Не может укрыться город, стоящий на верху горы» (Матфея: 5,14). Город, стоящий на вершине горы в восклицании Иисуса — это символ. Но чего? «Гора» — эвфемизм, которым обозначается опьянение индийской коноплёй. Иисуса Христа в Назарете провели через облако фимиама с большой концентрацией гашиша. Что при этом происходит с грешным человеком, описано во 2-й книге Паралипомемнон. Царь Озия, возгордившись, решил присвоить себе первосвященнические функции и вошёл в храм Господень, чтобы воскурить фимиам на алтаре кадильном. И хотя его отговаривали священники, царь, вместо того, чтобы смириться, разгневался: «И разгневался Озия, — а в руке у него кадильница для каждения; и когда разгневался он на священников, проказа появилась на челе его, перед лицем священников, в доме Господнем, у алтаря кадильного» (2 Паралипомемнон, 26,19). Вместо слова «проказа» можно было бы употребить китайское выражение «потеря лица». Царю стало худо. Так в Израиле отличали истинных пророков от лжепророков. Иисус прошёл эту ордалию в Назарете, так что никакой ошибки в Библии снова нет.

4

Ещё одна комета мчит, пороки чтоб наказать людские… — реминисценция пророческих стихов Евгения Баратынского:

Пускай, приняв неправильный полёт
И вспять стези не обретая,
Звезда небес в бездонность утечёт,
Пусть заменит её другая,

Не яствует земле ущерб одной,
Не поражает ухо мира
Падения её далёкий вой,

Равно как в высотах Эфира
Её сестры новорождённый свет
И небесам восторженный привет!

5

что авторефератно трактат свой издаёт на ротапринте. — Автореферат к моей положенной под сукно и до сих пор не изданной кандидатской диссертации, защищённой в Киевском университете в 1987 году, в которой уже содержалось научное открытие, достойное самой престижной научной премии, издан ещё на ротапринте. Я тогда подумал, что, наверное, мой труд написан слишком занудным научным языком, и переписал его в виде докторской монографии под названием «Поэтика выбора». Её тоже не издали, хотя в этом труде нет ничего крамольного — чистая наука! Я ещё не совершил никакого ожидавшегося от меня преступления, а мне уже объявили бойкот в научном сообществе, который продолжается по сей день. «Поэтика выбора» издана в Интернете, у монографии есть рецензия, написанная профессором Георгием Львовичем Тульчинским, профессором Санкт-Петербургской Академии культуры, в которой рецензент фактически признаёт, что мною сделано научное открытие. И Интернет-версии несколько сотен читателей… А что же Российская Академия наук? Почему меня не издают? — Лондон с Вашингтоном запрещают? Послушайте, коллеги академики, ведь это же национальный позор! Мне запрещено публиковать статьи в научных изданиях, я ни разу не был приглашён ни на одну конференцию по моей специальности, мне запрещено пользоваться библиотекой и Интернетом (нет денег!). Время от времени, впрочем, «мною заполняют перерыв», позволяя напечататься за свой счёт. Так, во время отсидки в психиатрической больнице, я издал за счёт средств авторов совместно с Александром Эфендиевым (спасибо коллеге за поддержку!) две статьи, в которых мною изложена гипотеза о русско-французском билингвизме Бодлера. Мне стыдно за свою страну. Если вы так относитесь к учёным, цвету науки, вы никогда не станете передовой страной.