Валерий Демин - Заветными тропами славянских племен

• Название: Заветными тропами славянских племен
• Автор: Валерий Демин
• Издательство: ФАИР-ПРЕСС
• Жанр: Публицистика
• Год: 2001
• ISBN: 5-8183-0375-6

Книга доктора философских наук Валерия Никитича Демина посвящена истории и предыстории славянских народов, вычленению их из первичной индоевропейской этнолингвистической общности и возникновению уникальной славянской культуры и славянского менталитета в русле общечеловеческих ценностей.

Особое внимание уделяется сакральным аспектам славянского мировоззрения и его связи с общемировой мифологией и эзотерикой.

---

Но и обвинять создателей Радзивиловской летотиси — переписчиков и художников — в ошибке (а то и подлоге) также не пристало. Сдается, именно они как раз ближе всех к истине и, быть может, опирались на какой-то дополнительный, ныне утраченный протограф. Вдумайтесь сами: ну, что за дань такая — по белке от дыма, когда, правда, несколько позже, при сыне Дмитрия Донского Василии I, был установлен «штраф»: за нанесенную рану — 30 белок, а за синяк — 15. Это свои-то так брали — а тут хазары! Последние вообще всех обдирали, как липку — хорошо, если сам цел оставался. Так что с одной беличьей шкуркой здесь что-то явно не так. И горностаевая прибавка не спасает. А вот девицы — в самый раз. К тому же вскоре русские красавицы стали самым ходовым товаром на восточных невольничьих рынках.

Ну, а что же происходило с детьми русских матерей и хазарских отцов — неизбежными плодами страстных гаремных утех? Естественно, они становились полноправными членами хазарского общества: юноша превращался в отважного джигита, девушка выходили замуж за хазарина. А на каком языке говорили такие бастарды? Разумеется, в перовую очередь на том, какому их научила мать и на каком пела она своим чадам колыбельные песни! Стоит ли после этого удивляться, что хазары также постепенно русели, как перед тем болгары, а еще раньше — гунны, готы, сарматы и прочие соседи проторусских племен.

Образ такого обрусевшего кочевника сохранился в былинныом цикле о встрече и битве Ильи Муромца с собственным сыном Сокольником. В некоторых былинах он именуется Жидовином-богатырем:

Еще что же за богатырь ехал?
Из этой земли из Жидовския
Проехал Жидовин могуч богатырь
На эти степи Цицарския…

(Записано в Архангельской губернии)

К выводу о тождественности сына Ильи Муромца со степняком-нахвальщиком, исповедовавшим хазарский иудаизм (почему и прозывается он Жидовином) пришел замечательный русский географ, этнограф и фольклорист Григорий Николаевич Потанин (1835–1920) в специальном исследовании «Ерке: культ сына неба в Северной Азии» (Томск, 1916). На основании сопоставления различных текстов можно предположить, что полюбовница Ильи Муромца и мать Сокольничка оказалась в хазарском плену либо будучи беременной, либо уже с грудным ребенком на руках. Сын вырос и был воспитан в хазарской среде как необузданный джигит с жестокой и дикой моралью: он и отца пытается убить, даже когда узнал, кто одержал над ним победу, и родной матери голову срубил. Однако говорит «хазарин» Сокольничек по-русски.

* * *

На протяжении многих веков лучшие сыны славян мечтали о будущем единении своих народов. Наиболее радикально мыслившие сторонники славянского единства облекли свои абстрактные устремления в форму достаточно радикальной идеи Панславизма. Одним из первых и ярких ее пропагандистов стал Юрий Крижанич (ок. 1618–1683). По национальности он был хорват, по вероисповеданию — католик. Но это не помешало ему призвать всех славян объединиться под властью русского православного царя. Другого пути славянского возрождения Крижанич не видел. Одним из главных средств считал создание и повсеместное внедрение искусственного общеславянского языка, разработанного на основе русского, ибо «русский народ и имя — всем прочим начало и корень». О себе, нисколько не отказываясь от хорватских корней, он писал: «…Мы, русские, никак не менее древни, чем древние афиняне, иожем называть себя автохтонами, т. е. местными уроженцами».

Крижанич был настолько одержим утопической панславистской идеей, что в качестве «пробного шара» написал свой главный трактат «Политика» (рис. 106) на смеси сербскохорватского, русского и церковно-славянского языков. Книга была написана в Тобольске, куда ее автора, заподозренного в шпионаже в пользу римского папы, сослали по указу царя Алексея Михайловича — такова была упреждающая реакция московских властей на призыв к объединению славян под эгидой русского царя.

Наибольший всплеск идея славянской взаимности (как тогда выражались) пережила в XIX веке. Первая волна зародилась на территории Австро-Венгерской империи, оккупировавшей в те времена и включившей в свой состав ряд славянских стран и земель на юге (Сербия, Хорватия, Далмация, Словения, Босния и Герцеговина) и в центре Европы (Чехия, Моравия, Словакия, Прикарпатская Галиция). Одним из первых пропагандистом идеи славянского единства стал Ян Коллар (1793–1852) (рис. 106) — выдающийся чехословацкий поэт-просветитель и мыслитель. Он родился в Словакии, учился в Германии, печатался в Праге, служил пастором словацкой евангелической церкви в Будапеште, а под конец жизни работал профессором кафедры славянских древностей в Венском университете, писал на разных языках, в равной степени считается деятелем чешской и словацкой культуры. Но по большому счету Коллар должен быть признан идеологом всего славянского мира.

Никто ни до него, ни после не отстаивал столь последовательно и страстно идею славянского единения, не призывал не только к возрождению общей славянской культуры, но и к образованию в перспективе единого славянского государства.

«Кто отказывается от своей нации, не уважает и не любит свой язык, кто презирает его дух и характер, тот не может питать настоящей любви к своей родине, — писал провозвестник будущности славянства. — Значит, меньшее должно быть подчинено большему, любовь к родине — любви к нации. Потоки, реки великие и малые вливаются в море; так и отдельные страны, края, племена, наречия должны вливаться в нацию. Все славяне имеют только одно отечество». [Подчеркнуто мной. — В. Д.].

Главное поэтическое произведение Коллара поэма «Дочь Славы», созданная в Пушкинскую эпоху и представляющая собой обширный цикл сонетов. В первой публикации поэмы (1824 г.) как целостного произведения насчитывалось 151 сонет, в последнем издании, вышедшем посмертно, их уже было 645. Ряд ключевых стихотворений можно с полным основанием назвать подлинным манифестом славянского единства:

Будь славяне, чья семья безглава, —
Думал я в унынии своем, —
Медью, золотом и серебром,
Отлил бы я статую из сплава.
Голова — Россия, величава,
Польша — стан, за ними чередом
Чехи — руки и, двойным столбом,
Сербы — ноги. Так стояла б Слава.
Лужичанин, венд, словак, хорват
И силезец — ведь меньшúх немало! —
Были б сталью для меча и лат.
И взнеслась бы ввысь до облаков,
И Европа на колени б пала,
Вняв всемирный гром ее шагов!

Или еще:

Соединимся ж все мы без изъятья:
серб, русский, чех, болгар, поляк,
один к другому кинемся в объятья —
одна хоругвь, один да будет стяг;
забудем всё, что было, будем братья —
и дрогнет супротивный враг!

Увы, идея возможного общегосударственного объединения славян оказалась недостижимой политической утопией. Европа не пала на колени, как привиделось Яну Коллару, а сделала все, чтобы не допустить славянского единства и превращения его в доминирующую силу на Европейском континенте и тем более — во всем мире. Тем не менее знамя панславизма не досталось врагу: оно было подхвачено другими подвижниками славянской идеи — и прежде всего в России.

В начале 1823 года в древнем русском городе Новоград-Волынске на Житомирщине русскими офицерами и польскими ссыльными было организовано Общество соединенных славян, влившееся в дальнейшем в Южное декабристское общество. Своей конечной целью «соединенные славяне» ставили освобождение порабощенных славянских народов и создание вместе с ними и некоторыми соседями республиканской федерации в составе России, Польши, Богемии, Моравии, Сербии, Далмации, Хорватии, Молдавии, Валахии, Венгрии и Трансильвании. Эти идеи, разделяемые многими декабристами, остались такой же неосуществленной мечтой, как и поэтический манифест Коллара. К тому же в них усматривался революционный радикализм, одинаково неприемлемый и царскому режиму в России, и западноевропейским монархиям, и Османской империи.

И все же славянская идея продолжала жить и вдохновлять лучших сынов и дочерей славянских народов. Русские славянофилы — Алексей Хомяков, братья Иван (рис. 107) и Петр Киреевские, братья Константин (рис. 108) и Иван (рис. 109) Аксаковы, Юрий Самарин (рис. 110), Александр Кошелев и другие — всячески развивали и пропагандировали ее в культурологическом ключе. Что же касается порабощенных славян — призывы к их освобождению крепли день ото дня, становясь все решительней и энергичней. Поэтическим символом, выражавшим общие настроения и симпатии русского общества, надолго сделался хомяковский «Орел»: