Алексей Елисеев - Жизнь - капля в море

• Название: Жизнь - капля в море
• Автор: Алексей Елисеев
• Издательство: Издательский Дом «Авиация и космонавтика», 280 стр.
• Жанр: История
• Год: 1998
• ISBN: 5-7656-0027-1

Вероятно, всех, кто меня знает, удивит появление этой книги. Уже больше десяти лет я не занимаюсь космонавтикой, не появляюсь в светских кругах, не участвую в конференциях и вдруг решил делиться своими воспоминаниями и мыслями. […] Я считаю свою жизнь интересной. Мне довелось быть свидетелем и участником работ, которые положили начало освоению космического пространства, заниматься обучением молодежи, наблюдать процесс революционного перехода от режима партийной диктатуры к демократии. О том, как все это во мне запечатлелось, я и хочу откровенно рассказать. Сейчас большинство покровов секретности сняты, и можно говорить больше правды, чем раньше. В этой книге нет единой сюжетной линии, В ней лишь собраны фрагменты личных воспоминаний, которые, чтобы не утомлять читателя, я постарался воспроизвести кратко.

---

Почти незаметно для себя мы превысили рекорд продолжительности полета - восемнадцать суток. Совсем недавно мне казалось, что это предел. И не только мне. Рекорд установили Андриан Николаев и Виталий Севастьянов. Я встречал экипаж на месте посадки и провел около него первую ночь. Честно признаюсь, не было полной уверенности, что она пройдет благополучно. Ребята не могли стоять на ногах, боялись заснуть из-за опасения, что не смогут больше проснуться. Сердце перестроилось на работу в невесомости и не справлялось с земными нагрузками. Только на шестые сутки оно вышло на почти нормальный режим работы. В этот день космонавты начали ходить и поверили, что организм справился. Но было ясно, что усложнять условия работы сердца больше нельзя.

Еще до полета Николаева и Севостьянова медики начали думать над тем, как ослабить влияние невесомости. Их главная идея заключалась в том, чтобы не дать возможности сердцу привыкнуть работать в облегченном режиме. И к полету «Салюта» они приготовили много новинок. По их рекомендации, например, были изготовлены новые полетные костюмы. Внешне они напоминали комбинезоны, но по своему назначению были очень необычны. Эти костюмы одновременно выполняли функции одежды и тренажеров. В них было вшито большое количество резиновых жгутов, которые противодействовали каждому движению космонавта и заставляли мышцы непрерывно работать. Кроме того, на борту установили велосипедный и беговой тренажеры для обязательных ежедневных занятий. Для того чтобы сердце не разучилось противостоять силе тяжести, которая после приземления стремится переместить кровь к ногам, применялась установка, которую космонавты иронически называли «бочка» (емкость, напоминающая нижнюю часть скафандра). Космонавт погружался в нее до пояса, затягивал ремень и включал насос, который откачивал воздух. Давление вокруг нижней части тела становилось меньше, чем в жилом отсеке, и под действием создававшейся разницы давлений кровь искусственно передавливалась к ногам. Сердце должно было этому противодействовать.

Медики верили, что все эти меры могут серьезно облегчить адаптацию космонавтов на Земле, и были спокойны. Их уверенность передавалась и нам. Ребята работали хорошо, настроение у них было приподнятое, и мы заботились в основном о том, чтобы ничего не упустить из запланированной программы полета.

Время полета пролетело быстро. За три недели космонавты выполнили большой объем работ и накопилось много материалов, которые нужно было вернуть на Землю. Последние дни были посвящены сборам - космонавты укладывали образцы экспериментальных материалов, биологические контейнеры, фотопленки и записи в спускаемый аппарат. Мы следили за тем, чтобы они ничего не забыли, чтобы спускаемый аппарат не был перегружен и внутри него все было правильно распределено по весу - иначе системы могли не справиться с управлением спуском.

Космонавты готовились к возвращению. В Центре управления начала работать группа обеспечения посадки. На ее первом заседании группа поиска доложила о результатах обследования предполагаемых районов посадки и предложила наиболее предпочтительный. По понятным причинам мы стремились посадить аппарат в ненаселенной местности, на гладкую поверхность, не на воду. Баллистики показали на карте, как будут проходить трассы витков, с которых возможен спуск в предлагаемые районы, и где фактически может оказаться место приземления.

Представитель Гидрометеоцентра рассказал о том, какая ожидается погода в предполагаемых районах на день посадки. Главное, что всех волновало в его докладе, - скорость ветра. При сильном ветре аппарат может покатиться после приземления, а это, я по своему опыту знаю, неприятно даже на ровной поверхности. Если же скорость ветра больше допустимой, то от ударов о землю аппарат может деформироваться. Это уже опасно. Прогноз был благоприятный. Мы быстро договорились, какие районы выберем в качестве основного и резервного. Группа планирования приступила к подготовке двух списков радиокоманд: одного - для посадки в основной район; другого - в резервный, на случай, если первая попытка не удастся.

Жизнь в Центре управления вновь забурлила, опять исчезли границы между сменами. Основной состав приходил на работу до подъема космонавтов и уходил после окончания их рабочего дня. Чем ближе было к завершению полета, тем больше персонала управления находилось в Центре.

И вот, кажется, все готово. Космонавты привели в порядок станцию, перешли в корабль, отстыковались от станции и начали готовиться к сходу с орбиты. Настроение у всех приподнятое. До посадки остается несколько часов. Настает время закрывать внутренний люк корабля, который отделяет спускаемый аппарат от второго жилого отсека. И тут - неожиданность. Транспарант, подтверждающий закрытие люка, не загорается. Просим снова открыть люк, проверить, не попало ли что-нибудь постороннее под крышку, протереть салфеткой прокладки и закрыть повторно. Экипаж все выполняет, транспарант не горит. Просим проверить работу датчиков, которые посылают сигналы на транспарант. Датчики сделаны в виде кнопок, которые крышка люка при закрытии утапливает, и они посылают сигналы, как дверные звонки. Проверяют, все датчики работают. Правда, космонавты обращают внимание на то, что одна из кнопок едва касается крышки люка и не утопает до положения, при котором появляется сигнал. Мы просим проверить это еще и еще раз. Проверяют. Подтверждают. Просим проверить визуально, плотно ли закрыт люк. Докладывают, что плотно. Сигнал обязательно нужен - иначе автоматика не позволит проводить дальнейшие операции, и мы решаем получить его искусственно. Мы просим космонавтов закрепить кнопку в нажатом положении с помощью изоляционной ленты и после этого закрыть люк. Они это делают и подтверждают, что по визуальной оценке люк закрыт хорошо. И с этим идем на спуск. Заканчивается последний сеанс связи. Перед самым выходом из зоны видимости Вадим успевает задорно воскликнуть: «Готовь коньяк - завтра встретимся!»...

Мы все переключились слушать «Пятьдесят второго» - руководителя службы поиска. Связь с ним отличная. Точно в заданное время слышим: «Объект прошел первый рубеж». Это означало, что средства противовоздушной обороны видят спускаемый аппарат, следят за ним и определили, что на момент доклада он находится на удалении 2500 километров от расчетной точки посадки. Потом следуют доклады о том, что удаление от расчетной точки 1000 километров, 500, 200, 100, наконец, слышим доклад о том, что в расчетном районе посадки вертолетчики наблюдают парашют. Это прекрасно!

На лицах многих появляются довольные улыбки. Слышим сигналы маяка, которые передаются через антенну, вплетенную в парашютную стренгу, - это дополнительное подтверждение того, что парашют открыт. Потом доклад «Пятьдесят второго»: «Объект произвел посадку, вертолеты приземляются рядом с объектом». Ну, кажется, все. Сейчас доложат о самочувствии экипажа, и на этом мы свою работу закончим. Осталось несколько минут...

Ждем... Проходят пять минут, десять, пятнадцать... »Пятьдесят второй» молчит... Странно, обычно всегда кто-нибудь в вертолете остается на связи и докладывает обо всем, что происходит... Проходит час... »Пятьдесят второй» молчит... Значит, что-то случилось... Вдруг по внутренней связи Каманин просит меня зайти. Он один сидит в комнате Государственной комиссии и никогда просто так не зовет. Бегу к нему. Каманин мрачно на меня смотрит и говорит: «Мне сейчас передали код «сто одиннадцать», это значит, что все погибли. Мы договаривались, если код «пять» - состояние отличное; «четыре» - хорошее; «три» - есть травмы; «два» - тяжелые травмы; «единица» - человек погиб; три единицы означают, что погибли все трое. Надо вылетать на место, я самолет заказал». Мы сразу сели в машину и поехали на аэродром - Каманин, Шаталов и я. Самолет уже нас ждал. Сейчас даже не помню, на каком аэродроме мы приземлились. Перешли в вертолет и полетели на место.

Аппарат лежал на боку. Люк открыт. Ребят уже увезли. Кто-то из врачей доложил, что, очевидно, была разгерметизация, вскипела кровь. Врачи пытались вливать донорскую кровь - но все напрасно. Когда открыли люк, космонавты были еще теплые, но постепенно... надежд не осталось... Как невыносимо больно, как нелепо! Ровное поле, прекрасная погода, аппарат в отличном состоянии, а ребята погибли. И тут меня как будто электрическим током ударило. А может, это люк? Может, это моя ошибка? Но ведь они проверяли! Может быть, они чего-то не увидели?.. Не буду пытаться описывать, что я чувствовал в тот момент...

Пошли с Володей к спускаемому аппарату, чтобы составить протокол о его состоянии после посадки. Аппарат был сразу оцеплен военными так, что к нему никто из посторонних приблизиться не мог. Первое, что мне бросилось в глаза, - авторучка, которую я подарил после своего полета Виктору Пацаеву «на удачу». Сейчас она валялась на песке - видно, выпала, когда его вытаскивали. В голове замелькали воспоминания, как мы пришли с Вадимом и Виктором ко мне домой после заседания ВПК, где утвердили их экипаж, как радовались этому, пели песни, как, прощаясь, я протянул ему эту ручку... И вот - финал. Конец мечтам и планам...